– Виктория Львовна, ты же нас хорошо знаешь. – усмехнулся он. – Было бы неудобно, мы бы вас не пригласили. Вика посмотрела на меня, я согласно кивнул, и мы прошли за стол к Великим князьям. Девушку Николая звали Еленой. Была она высокой и стройной шатенкой, приехавшей учиться из Нижнего Новгорода. Елизавета, девушка Александра, миниатюрная брюнетка, была из Костромы. Обе девушки происходили из обычных, но состоятельных семей, и жили в студенческом городке, рядом с «Приютом студиозуса». Если Елизавета старательно играла роль милой простушки, то вот по Елене было сразу заметно, что та сама себе на уме. Поначалу разговор не клеился, но в силу непосредственного характера Александра, общение постепенно наладилось. Разговорившиеся однокурсницы поведали мне о моей репутации в Университете: – Да вашу компанию вообще на курсе не особо любят! – вино развязало язык Лизе. – Особенно Юсупову с Долгорукой! Сильно нос задирают! А вот вас с Андреем даже жалеют иногда. – девушка улыбалась. – Все же видят, как Инга с Натальей вами вертят. К Долгорукому по-другому стали относиться, когда он старостой курса стал. Ему теперь со всеми приходится общаться, не только со старостами групп. Вот он себя и проявил, как нормальный молодой человек без этих ваших закидонов аристократических. А вот к тебе, Пожарский, много вопросов! – Лиза смотрела на меня прищурившись. – Вечно серьёзный, вечно куда-то спешащий, а девушки наши как на тебя обижаются за то, что ты не обращаешь на них внимания? – Значит, я виноват? – мне было смешно. – А кто? – на лице Лизы читалось искреннее недоумение, а её подружка активно начала кивать. – Даже мы с Ленкой к тебе проявляли знаки внимания, но ты был слеп! И это очень обидно для девушек, поверь мне… – она сделала вид, что вот-вот заплачет, но вовремя спохватившись, погладила Александра по руке. – Сашенька, милый, это было до встречи с тобой! – Елена в это же время что-то шептала уже Николаю. – Алексей, а почему ты не участвуешь в жизни факультета? – В каком смысле? – не понял я. – Ну, у нас постоянно какие-нибудь тусовки после занятий происходят, то в студгородке, то в «Приюте студиозуса», а мы там тебя ни разу не видели. – Первый раз слышу. – признался я. – Ингу с Натальей приглашали, и вам с Андреем приглашения просили передать. – сказала уже Елена. – Вы, девушки, и Алексея поймите. – решил вмешаться Николай. – Мы с братом заботу Юсуповой и Долгорукой на себе в Лицее испытали, так что совсем не удивляемся, что Алексей вообще ничего не знал. – Александр же всем своим видом демонстрировал полную поддержку словам брата. – Ясно. – кивнула Елена. – Имей это ввиду, Алексей. – обе девушки явно получали удовольствие, «сдавая» Юсупову и Долгорукую. Дальше разговор пошел на общие темы. Мои однокурсницы даже попытались выяснить, кто такая Вика, но тут уж сами Великие князья популярно объяснили своим весьма непосредственным подружкам, что это не их… девчачье дело. Просидели мы в «Избе» до одиннадцати часов вечера, после чего братья с подружками засобирались в какой-то клуб продолжать вечер, а мы с Викой поднялись в Лесину квартиру. – Слушай, Алексей, а я ведь даже и не предполагала, что у тебя светская жизнь с этими стервами, Юсуповой и Долгорукой, так тяжела! – Вяземская сделала вид, что сочувствует мне. – Теперь я понимаю, с каким удовольствием ты князя Юсупова ломал! За внучку отыгрывался? – Не без этого. – усмехнулся я. – Там вся семейка такая. Дерзкие до невозможности. Как они с такой кровью до настоящего времени дожили, не понимаю. – Так и дожили, Лёшка. – улыбнулась Вика. – Историю Родов забыл? Наглость – второе счастье! – Это да… – согласился я. – И тут я… Весь в белом… Князю Юсупову руки-ноги ломаю. – Смотри, Лёшка! – Вяземская смотрела на меня серьёзно. – Тебе в учебник истории не только по этому поводу попасть надо… ***Разбудил меня звонок телефона. Кое-как выбравшись из-под ноги Леси и руки Вики, дотянулся до трубки и ответил: – Алло? – Камень, ты спишь ещё? – Уже, получается, нет, господин полковник! – прошамкал я. – Отлично, Камень! – голос Орлова был бодр и весел. – Ты вообще как? – Нормально, Иван Васильевич. – начал просыпаться я. – Ты только не подумай, что я про тебя забыл, типа, если яблоки с бананами и апельсинами к тебе в больницу не возил, то мне наплевать? – Я так и не думаю, Иван Васильевич. – заверил я его. – Хорошо. Мне о твоём состоянии Прохор регулярно сообщал, и он же запретил приезжать. Да тут ещё дед твой, генерал Пожарский, нарисовался, требует для тебя на восстановление пару недель. А вчера так вообще Цесаревич позвонил, тот вообще месяц требует. У тебя точно всё нормально? – в голосе графа слышалось неприкрытое беспокойство. – Норм всё, господин полковник. – в очередной раз ответил я. – Хорошо, Алексей. Ты же в курсе, что во вторник, в четыре, состоится награждение? – Да. – Надо отметить. Подразделению понравилось в «Избе». Ты не против? – Только за. – Тогда трубочку Ведьме передай, уверен, она рядышком валяется. – хмыкнул он, а я на автомате пихнул Вику в плечо, и протянул ей трубку. – Да. – девушка села на кровати. – Да, господин полковник, конечно. Как в прошлый раз? Хорошо, придумаю что-нибудь этакое. Поняла. Будет исполнено, Иван Васильевич! – она кинула телефон на кровать. – Пожарский! Неужели все про нас знают? Если так, то ты, как порядочный дворянин, обязан на мне жениться! – в её карих глазах плясали весёлые чёртики. – Э-э-э! – оторвала голову от подушки Алексия. – Меня этот подлец первой соблазнил, Вика! А вот его, по слухам, в койку затащила именно ты! Молчание – золото! Именно этой мудрости я и придерживался, когда самым позорным образом сбегал к себе в квартиру подальше от бабских разборок, хоть и шутливых. – Что, Лёха, до сих пор уверен, что стоит этих двоих с собой в особняк брать? – заржал Прохор, увидев, что из соседней квартиры я сбежал в одних трусах. – Так привык уже к ним… – пожал плечами я. – Свои же уже, родные… Куда их девать-то? – Свои, родные… – хмыкнул он. – Волю только дай этим родным, на шею сядут и ножки свои красивые свесят. Ты им хоть иногда напоминай о субординации, а то заиграются девки, потом поздно будет. И не смотри на меня так! – посерьёзнел он. – Я вмешиваться не собираюсь. Сам свои шишки набивай, чужие не болят. – Ты чего завелся, Прохор? – не понял я. – Вика с Леськой дурачатся, повода их на место ставить девушки не давали, у нас всё хорошо. Случилось чего? Мой воспитатель только отмахнулся: – Забей, Лёшка! Извини, настроение с утра не очень. Решетовой позвонил, предложил ей куда-нибудь сходить, а она отказалась и начала про тебя выспрашивать. Бл@дь! Всё не слава богу! – Прохор, так после моего объявления она поймёт, что у неё нет никаких шансов! – нашёлся я. – А тут ты… – И ты думаешь, что меня это радует? – ещё больше расстроился он. – Типа, с этим не получилось, хрен с ним, отдамся другому? Мне так не надо, Лёшка! Стрёмно это… – Ну, хорошо. – кивнул я. – Давай я Решетовой этой нахамлю как-нибудь! Дам понять, что мне на неё вообще наплевать. Как скажешь, так и будет. – Мало ты женщин знаешь, Лёшка. – грустно улыбнулся Прохор. – Их подобные вещи иногда не только не останавливают, но и заставляют влюбляться ещё сильнее. Ещё Пушкин говорил, чем меньше женщину мы любим… – Тем больше нравимся мы ей. – закончил я. – Так чем помочь? – Ничем. – опять махнул рукой мой воспитатель. – Дай мне спокойно погрустить и помечтать об объекте моей страсти. Это хоть мне и не свойственно, но извращённое удовольствие от жалости к себе я всё же получаю. Я подошёл к холодильнику и достал бутылку водки. Поставив её перед Прохором вместе со стаканом, сказал: – Это тебе компания. Уверен, с ней ты найдёшь общий язык. Прохор кивнул и свернул «подружке-литрушке» пробку. Я же вернулся в квартиру Леси, где споры по поводу моей женитьбы уже утихли, и предупредил девушек, что в мою квартиру сегодня заходить не стоит, иначе злобный Прохор их может покусать. И, как альтернативу, предложил красавицам поход в центр Москвы по кафе и кинотеатрам. Мой план был с готовностью поддержан, но с условием девушек о тщательном приведении себя в порядок после ночи любви с молодым господином. Не имея ничего против, запасся терпением и, быстро сходив в душ, расположился в Лесиной гостиной, включив телевизор. Такси вызывали из «Избы», предварительно плотно пообедав. Кроме того, договорились на закрытие ресторана на спецобслуживание на вторник. Для согласования меню Вика пообещала администратору подойти вечером. На Арбате были в районе часа дня. Под давлением девушек умудрились сходить на две мелодрамы с элементами комедии. Отечественная лента понравилась нам игрой актёров и наполненным содержанием, а вот американская – ненавязчивым юмором и набором штампов, которые, тем не менее, отлично работали. После кинотеатра прогулялись по вечернему Арбату, посещая разные кафе – где пили кофе, где кушали мороженное. – А вы знаете, что у Сашки Петрова мама заболела, и он в Смоленск уехал? – сообщил я девушкам, увидев уличного художника. – Я ему написал, но он не ответил. – Может что-то серьёзное? – спросила Леся. – Помощь не нужна? – Пока не просил. – ответил я. – Думаю, если бы было что-то серьёзное, он бы мне позвонил. Но, зная его мамашу, я ничему не удивлюсь. – успокоил я её. – Может, и у меня портрет будет? – Вика демонстративно направилась к художнику. – А не только у всяких там певичек? Алексей, если мне портрет понравится, ты его у себя в спальне в особняке повесишь. Уважаемый! – это она обратилась к уличному, уже не молодому художнику. – Вы уж постарайтесь. У моего молодого человека деньги есть! – Постараюсь не испортить такую красоту! – слегка поклонился художник. – Присаживайтесь, девушка. Халтуру не гоним. Ваш молодой человек останется довольным. А почему ваша подруга не желает портрет? – он смотрел на Алексию. – Ну, конечно… Вопрос снимается. Петрова мне не переплюнуть… – Вы меня узнали? – удивилась Алексия, и я вместе с ней. – Профессиональное восприятие. – усмехнулся художник. – И ваши очки меня не обманут. Извините, но больше стульчиков нет, так что вам придётся постоять. – и он приступил к написанию портрета Вяземской. Пока художник занимался Викой, Леся меня начала пытать в отношении услышанного слова «особняк». Вчера мы с Вяземской не успели посветить нашу звезду в последние новости в силу понятных причин, а сегодня речь про это не заходила. Вот и пришлось мне рассказывать про объявление и переезд. – Лёшка, ты же нас с Викой возьмёшь с собой? – напряглась Леся. – Возьму, не переживай. – успокоил я её. – Можешь даже студию свою в особняке где-нибудь в подвале соорудить, чтоб по городу не мотаться. Все затраты беру на себя, Леська. А уж места для тренировок твоего кордебалета там будет достаточно. – Ага! – хмыкнула девушка. – Женят тебя, а нас с Викой, как кошек драных, выкинут из твоего особняка! – В ближайшие год-два не женят, не переживай. – я приобнял её. – Так что смело обустраивайтесь, будете хозяйками, вместе с Прохором. Он мне уже насчет бани тут пожелания высказал. Договорились? – Договорились. – кивнула Алексия. – Но ты же понимаешь, что я свою теперешнюю квартиру за собой оставлю? Сегодня я тебе нужна, завтра нет… Без обид? – Без обид. – согласился я, признавая за девушкой право на перестраховку. В общей сложности, портрет Вики мне обошелся в триста рублей. Именно в такую сумму его оценила сама Вяземская. Не имея при себе требуемой суммы наличкой, перевёл деньги художнику на его счет в Имперском банке.