– Значит, на это короткое время она стала твоим скремлином. Там ищи. – О чём ты?! – Она без горечи, но всё-таки печально вздохнула. – Я ведь отступник. Чёртов отступник, девочка Шатуна. У чёрных гидов нет своих скремлинов. И у меня не было. Ни Раджи, ни кого-то ещё. – Ты ведь тоже закончила школу гидов. Может, там, в детстве? Чужой скремлин, но у вас могли начать складываться отношения… – Нет, – Раз-Два-Сникерс удручённо покачала головой. – Там что-то другое. Лия мне сказала, что я должна вспомнить, почему «Раджа», тогда вспомню и всё остальное. Но я понятия не имею, о чём речь… – А эта связка имён «Раджа – Лидия» тебе ни о чём не говорит? – Вообще. Лия… ещё когда была жива… она ведь была мне наставником, больше, чем наставником… – Понимаю. – Нет, не понимаешь! Я была ребёнком. У меня вообще больше никого не было. Сирота. И когда Лия умерла, я тоже… часть меня умерла вместе с ней. Вот так и появился Шатун. – Я… – Ладно, я вовсе не об этом. Не для того, чтобы ты меня жалела. – Да знаю я, – заверила Анна. – Знаю. И вовсе не собираюсь навязываться жилеткой для слёз. Захочешь выговориться – выговоришься. А сейчас давай по делу. Раз-Два-Сникерс вздохнула: – Всё равно ничего не получается. – Прости? – Лия ещё в школе гидов часто говорила мне, что у меня уже есть скремлин. Он меня выбрал. Ребёнком ещё… И… – потупила взор. – Укус тоже есть, в общем. – Ты уверена? – Да. – Она запустила палец себе за воротник. – Это там. Прячу. Лия говорила, что мой скремлин обязательно появится. А потом она погибла, а скремлин так и не появился. Я пыталась поговорить с Хардовым, ведь он единственная ниточка, но… Хардов презирает меня. – Может быть, не совсем так? – Ну, теперь, может, и нет, – усмехнулась невесело. – Не было у меня никакого скремлина. – Кроме моей Лидии, – улыбнулась ей Анна. – Не ревнуй! – рассмеялась. – Потом, я об этом же: Раджа – Лидия, хорёк – горлица… дурдом какой-то! Рыжая Анна одарила её задумчивым взглядом: – А этот ключ, который ты тогда забрала в «Лас-Вегасе», ключ Фёдора?.. – Да, и это тоже. Лия сказала: поймёшь про ключ, поймёшь и про Раджу. Но я ничего не могу понять! Не было никакого специального умысла. – Да, ты говорила. Но вот теперь ключ у Евы, а она… Думаешь, такие вещи происходят случайно? – Ничего не думаю. Просто не знаю, где искать. Только… – Говори. – Ну, что-то иногда с этой твоей птичкой… Как во сне. – Что? – Не знаю. Что я тебе – толкователь снов? Что-то. Дежавю какое-то. Словно я и вправду должна что-то про это знать. Играет с нами дурацкий городишко. Рыжая Анна серьёзно посмотрела на неё: – Слушай, дежавю в таких вещах и уж тем более в таких местах не бывает просто так. – Знаю. Но что я могу поделать? – Может, тебе и вправду стоит выговориться, – рассмеялась Анна и указала себе чуть выше груди. – А-а? Жилетка или подушечка… – Может. Ладно, идём: провианта у нас достаточно, но надо набрать воды до заката. Не нравится мне, что творится со шлюзами. – Обратила внимание, оборотни стали подходить всё ближе? И агрессия… Такого прежде не было, как будто с поводка спустили. – Да, Хардов всё больше становится ими. Пора убираться отсюда. Всем пора. Ева вошла в свою спальню и распахнула окно. Ведьма Агнец обещала ей последнюю спокойную ночь, но, как и потребовала та, Мелани всё равно распорядилась насчёт охраны. Милая Мелани, – Ева улыбнулась, она всё больше привязывалась к женщине, которая стойко справлялась со своим увечьем, со своей травмой и внешней, и внутренней, и они по-настоящему становились друзьями, – разрывается между ней и Петропавлом, а Глава гидов так и не пришёл в сознание. Правда, врачи осторожно говорят о наметившейся благоприятной тенденции, только… Еве хотелось бы попрощаться со старым гидом, прежде чем ей предстоит уйти. Хорошо, хоть на Алёшку этот сеанс гипноза не оказал такого же сокрушительного воздействия, хотя парень снова очень слаб. А ведь Агнец предупреждала… С ним бы Ева тоже хотела попрощаться. Когда она вчера забрала у него ключ, парень находился в прострации и не очень понимал, о чём она говорит. Осунулся, круги под глазами, только руки его словно била мелкая дрожь. Еве было больно на него смотреть. А к вечеру выяснилось, что было принято решение снова, правда вроде бы ненадолго, поместить Алёшку в лазарет. Её уход из Университета будет похож на бегство, все, с кем она успела сдружиться, к кому успела привязаться… В общем-то бегством он и является. Оставалась только Мелани. Ева присела на краешек своей кровати и посмотрела на распахнутое окно. «Он такой несчастный», – подумала девушка. Вчера ночью кое-что произошло. Этому давно уже пора было случиться. Ева чувствовала это, как назревающий кокон внутри себя. Вчера ночью она так же сидела на краешке своей кровати, сжимая в руках ключ. И когда там, за окном, раздался трескуче-пустотный звук, она смогла разобрать: «Впусти меня». И тут же откликнулась: – Заходи. Кто ты? И когда в проёме окна появился тёмный силуэт, Ева не испугалась. Ночной гость, казалось, сам был напуган больше девушки, он лишь обнюхал её, словно познакомился, и ретировался обратно в ночь. Но перед этим Ева успела кое-что понять, не всё, конечно, гость был в растерянности и смятении, но кое-что успела понять и даже сказать ему. Однако сегодня, в последнюю ночь в Университете у Евы были вопросы. Много вопросов. «Он такой несчастный, но ведь я запретила ему…» Она сидела на краешке своей кровати и ждала, глядя на распахнутое окно. Но ночной гость не появился. Ощущение, что за спиной кто-то стоит, накатило внезапно, и Раз-Два-Сникерс среагировала молниеносно: передёрнула затвор, взяв оружие на изготовку, и была готова нажать на спусковой крючок в любой момент. Убедилась, что Рыжая Анна поступила так же. Только эта черноволосая женщина с очень холодными синими глазами действительно будто бы выросла из-под земли. И Раз-Два-Сникерс не сразу поняла, что услышала, потому что сказала черноволосая нечто совершенно ненормальное: – Правда, похожа. Как две капли воды. И улыбнулась. Словно два ствола и не были направлены ей прямо в грудь. Раз-Два-Сникерс пристально посмотрела на неё, быстро пытаясь оценить степень возможной опасности. – Кто ты? Или что ты? – произнесла она жёстко. – Что ещё за дерьмо приготовил дурацкий городишко? Нереальности происходящему добавляла внезапно подкатившая дурнота. И эта улыбка вкупе с холодными оценивающими глазами. – Уберите ваши бирюльки. – Черноволосая усмехнулась, но взгляд не изменился. – Думаете, они остановят ведьму? Не тратьте пороха попусту. Даже Икше я не по зубам. – У меня в стволе серебряная пуля, – предупредила Анна. – А тебе, Рыжая, впору поберечь серебро, – осадила её та. – Сгодится ещё. Я Агнец, а мужчину, который бегает тут во главе стаи псов, знала, когда тебя ещё не было на свете. И да, я ведьма. Посмотрела на Раз-Два-Сникерс, добавила миролюбиво: – Привет вам, кстати, от Петропавла. И от Евы. Именно из-за неё я здесь. – И снова улыбнулась, но как-то уже по-другому. – И из-за тебя. – О чём говоришь? – Оружие уберите. Мешает беседовать, когда вы так напряжены. – Не слушай её, – начала Рыжая Анна, но Раз-Два-Сникерс будто бы против своей воли повиновалась, поставила оружие на предохранитель и с удивлением посмотрела в эти холодные глаза. В них словно что-то изменилось… – Кто ты? – несколько сипло произнесла Раз-Два-Сникерс. – Говорю же, Агнец. Вопрос в том, кто ты? – Она морочит нам голову, – сказала Анна. Ведьма игнорировала её реплику, даже не посмотрела на неё: – Ева считает тебя дочерью одной очень влиятельной особы. Но у меня возникли некоторые сомнения. – Никому нет дела до моего происхождения, – начала Раз-Два-Сникерс. – Ошибаешься, – с ухмылкой возразила ведьма. – Тут Петропавел кое-что передал для тебя. Она ловко извлекла из-за пазухи кусок холстины, развернула его: – Не узнаёшь эту вещь? – Почему я должна её узнать?! – Голос Раз-Два-Сникерс упал. – Не должна. Можешь.