— Какое счастье, что у меня есть такой друг, как ты. — Есть и другие, верные тебе люди. Когда прокторы голосовали вотум доверия, то в твою пользу громче всего говорила твоя способность к творчеству. «Вдохновение» — так определила эту способность одна из прокторов. — Тогда тебе понятно, что я как следует помучу Шиану, прежде чем приму одно из моих «вдохновенных» решений. — Естественно. Одраде дала знак связистке убрать проектор и направилась к краю оплавленного остатка стены. Творческое воображение. Ассоциации вызывали странную смесь чувств. Творчество! Оно всегда опасно для пошатнувшейся, разделенной власти. Творчество всегда связано с чем-то новым, а новое всегда способно ослабить хватку власти. Даже воспитанницы Бене Гессерит относились к творчеству с некоторой долей недовольства. Спокойный и ровный ход судна всегда побуждает некоторых людей попытаться раскачать лодку. За действиями Дортуйлы чувствовалась стихия. Беда в том, что для творческих личностей необходимы участки стоячей воды. Они называют это частной жизнью. Потребовалось приложить усилие, чтобы вывести Дортуйлу из ее заводи. Всего тебе хорошего, Дортуйла. Будь нашей самой лучшей приманкой. Прибыли орнитоптеры — шестнадцать машин. Пилоты не скрывали недовольства этим новым заданием после всего, что им пришлось сегодня пережить. Эвакуировать целые поселки! Расстроенная Одраде посмотрела на орнитоптеры, приземлившиеся на ровную оплавленную поверхность. Со сложенными крыльями, спрятанными в кожухи, они напоминали спящих насекомых. Насекомые, спроектированные сумасшедшим роботом. Когда они поднялись в воздух, Стрегги присела рядом с Одраде. — Мы увидим червей? — спросила послушница. — Возможно, но пока не поступало никаких сообщений об этом. Стрегги, разочарованная ответом, отошла. Но ответ Одраде не побудил ее задать следующий вопрос. Истина иногда бывает горькой, а они вложили все свои надежды в последнюю ставку этой эволюционной игры, подумала Одраде. Но почему мы должны для этого уничтожить все, что мы любим на Капитуле? Параллельный поток сознания вызвал в памяти образ арки, ведущей к входу в здание из розового кирпича: ГОСПИТАЛЬ ДЛЯ НЕИЗЛЕЧИМЫХ БОЛЬНЫХ. Не оказалась ли вся Община Сестер в таком госпитале? Или это было отражением того, что на пути Общины случилось так много неудач? Вторжение Другой Памяти имело свой смысл. Неудачи? Одраде поразмыслила. Если уж на то пошло, то мы должны считать Мурбеллу Сестрой. Нельзя сказать, что плененная Досточтимая Матрона была неизлечимым случаем, но она не подходила им по многим параметрам, и самое главное, ее обучение началось в очень позднем возрасте. Какое спокойствие царит вокруг. Сопровождающие во все глаза уставились на бескрайний песок. Дюны, похожие на спины китов, выступали над поверхностью Пустыни, по которой изредка пробегала мелкая рябь. Раннее полуденное солнце высвечивало очертания дюн, подчеркивая ближнюю перспективу. Горизонт был закрыт облаками пыли. Одраде свернулась клубочком на сиденье и заснула. Мне знаком этот вид, ведь я пережила Дюну. Орнитоптер зашел на посадку, и болтанка разбудила Одраде. Внизу был Центр Слежения за Пустыней. Здесь живет Шиана и руководит Центром. Центр Слежения за Пустыней. Опять мы здесь. Мы даже не дали этому центру подобающего названия… так же, как не дали имени всей планете. Капитул! Что это за имя? Центр Слежения за Пустыней! Описание, а не имя. Ударение сделано на преходящем. Пока они спускались, Одраде успела разглядеть подтверждение своим мыслям. Впечатление временности поселения усиливалось видом домов, которые были соединены между собой грубыми, угловатыми конструкциями. Ни мягкости, ни округлостей. Эти элементы соединены в единое целое, а выход находится там. Все части были соединены между собой временными, съемными деталями. Посадку нельзя было назвать мягкой. — Сели и слава Богу! — сказал по этому поводу пилот. Одраде немедленно направилась в отведенные ей апартаменты в доковой пристройке и вызвала Шиану. Временное жилье: спартанская келья с жесткой лежанкой. На этот раз в комнате два стула. Из окна, выходящего на запад, открывался вид Пустыни. Временность обстановки действовала на Одраде раздражающе. Все, что здесь находилось, могло быть демонтировано за считанные часы и увезено в любом направлении. Верховная умылась в маленькой ванной, попытавшись одновременно размяться. Сон в неудобном положении отзывался болью в оцепеневших суставах. Освежившись, Одраде подошла к окну. Как хорошо, что строители возвели эту башню. Десять этажей. Этот — девятый. Шиана располагалась на десятом, последнем, откуда ей было удобно осуществлять то, для чего самим названием предназначалось это место. Ожидая встречи, Одраде сделала необходимые приготовления. Открой свой разум. Спрячь предубеждения поглубже. Первое впечатление, когда войдет Шиана, надо воспринять наивным взором. Не надо готовить слух к определенным модуляциям голоса. Не надо готовиться к каким-то знакомым запахам. Я сама ее выбрала. Я, ее первый учитель, больше всех склонна к ошибочным решениям. Одраде обернулась на звук открываемой двери. Стрегги. — Шиана только что вернулась из Пустыни и сейчас находится со своими людьми. Она просит Верховную Мать встретиться с ней наверху, в более удобном помещении. Одраде согласно кивнула. Апартаменты Шианы производили то же впечатление конструкции, собранной на скорую руку из фабричных деталей. Временное укрытие на краю наступающей Пустыни. Помещение было большим, в шесть-семь раз больше, чем каморка для гостей, но оно служило одновременно рабочим кабинетом и спальней. Окна в двух стенах — западной и северной. Одраде поразилась сочетанию функциональных и нерациональных деталей обстановки. Шиана сумела выразить обстановкой свою суть. Стандартный диван Бене Гессерит был застелен оранжево-янтарным покрывалом. На дальней стене висел черно-белый рисунок, на котором был изображен песчаный червь, выставивший все свои хрустальные зубы. Шиана нарисовала его, положившись на Другую Память и детские впечатления, которые водили ее руку. О Шиане говорило многое: она не пыталась создать что-то более амбициозное, например, картины в полном цвете, в традициях Пустыни. Это был просто червь, рядом с которым угадывался песок. Перед пастью зверя стояла одинокая крошечная фигурка в длинной накидке. Она сама? Достойное восхищения самоограничение и постоянное напоминание о том, как она оказалась здесь. Глубокое впечатление природы. Природа не может произвести плохое искусство? Это очень поверхностное утверждение, его нельзя принять безоговорочно. Что мы имеем в виду под словом «природа»? Одраде приходилось видеть отвратительную природную дикость: хрупкие деревца, словно испачканные в тусклой зеленой краске и оставленные на краю тундры, словно высушенные пародии на настоящие деревья. Отталкивающее зрелище. Трудно вообразить, что в существовании таких деревьев была заложена какая-то разумная цель. А слепые черви… со слизистой желтой шкурой. Где заключенное в них искусство? Это просто временные промежуточные станции на бесконечной дороге эволюции. Можно ли сказать, что вмешательство человека в искусство природы представляет собой что-то особенное? Слиньи! Тлейлаксианцы действительно создали нечто не только особенное, но и омерзительное. Восхищаясь рисунками Шианы, Одраде решила, что некоторые комбинации все же являлись вызовом и оскорблением для некоторых человеческих чувств. Слиньи — прелестная еда, нечего сказать! Безобразные сочетания задевали самый примитивный и древний опыт. Этот опыт имел право на суждения. Какая отвратительная вещь! Многое из того, что мы считаем искусством, в действительности служит для укрепления уверенности в себе. Не задевай меня! Я знаю, что я могу воспринять. В каких чувствах укрепляло Шиану ее искусство? Песчаный червь: слепая сила, охраняющая спрятанные сокровища. Артистичность мистического великолепия. Ей докладывали, что Шиана с юмором относилась к своему назначению. — Я пастух червей, которые, вероятнее всего, не существуют. Но даже если они и появятся, пройдет не один год, прежде чем хотя бы один из них достигнет размера, изображенного на рисунке Шианы. Не звучит ли ее голос в словах, которые произносит фигурка перед пастью червя? «Он придет в свое время». Комната была заполнена ароматом меланжи, этот запах был намного сильнее, чем в жилище обычной Преподобной Матери. Одраде внимательно оглядела мебель: стулья, стол, осветительные приборы — все было размещено весьма обдуманно и рационально. Но что это за бесформенный кусок плаза в углу? Еще одна работа Шианы? Эти комнаты вполне подходят Шиане, решила Одраде. Ничто, кроме рисунка, не напоминало о происхождении Шианы, но вид из окна мог быть видом Дар-эс-Балата, затерянного в глубинах засушливых земель Дюны. У двери раздался легкий шорох. Одраде обернулась и увидела стоявшую у входа Шиану. Она огляделась со смущенным видом, прежде чем осмелилась войти в комнату, в которой находилась сама Верховная Мать. Движения могут заменить слова: «Итак, она пришла в мою комнату. Это хорошо. Кто-то другой мог бы и пренебречь моим приглашением». Одраде привела в порядок ощущения, спутанные появлением Шианы — самой молодой за всю историю Бене Гессерит Преподобной Матери. Ты часто думала о ней, как о тихой маленькой Шиане. Она не всегда была тихой и давно перестала быть маленькой, но ярлык остался. Нет, Шиана не похожа на мышь, но в ее поведении было что-то от повадки грызуна, который терпеливо сидит на краю поля и ждет, когда уйдет земледелец, а тогда мышь бросится вперед, грызть посеянные зерна. Шиана вошла в комнату и остановилась в полушаге от Одраде. — Мы очень давно не виделись, Верховная Мать. Первое впечатление было очень неотчетливым и до странности спутанным. Искренность и скрытность? Шиана стояла, исполненная готовности слушать. У этого потомка Сионы Атрейдес получилось интересное лицо, прикрытое маской Бене Гессерит. Зрелость наложила на нее как отпечаток воспитания Бене Гессерит, так и следы происхождения от Атрейдесов. На лице запечатлелись следы твердых решений. Стройная девочка из Пустыни с выжженной солнцем прядью уступила место уравновешенной и спокойной Преподобной Матери. Кожа сохранила свой темный оттенок благодаря постоянному пребыванию на солнце. В волосах сохранилась выгоревшая прядь. Глаза, однако, изменились. Они стали синими, со стальным оттенком, говорившим: «Я прошла испытание Пряностью». Это и есть то, что я в ней чувствую? Шиана уловила выражение лица Одраде (наивность Бене Гессерит!) и поняла, что Верховная ожидала этой встречи с затаенным страхом. У нее нет другой защиты, кроме правды, и я надеюсь, что она не замедлит с полным признанием!