– Ты просто волшебное видение. Эммилин медленно кивнула в знак согласия. Софи права. Наряд действительно изысканный. Выполненное в стиле двадцатых годов прошлого века шелковое платье сливочного цвета необыкновенно шло Эммилин, подчеркивая достоинства ее точеной фигуры. Туфли на шпильке делали ее еще выше и стройнее, хотя она в этом не нуждалась. Волосы были уложены волнами по моде того времени. Перекинутые на один бок, они были закреплены старинной бриллиантовой заколкой, доставшейся Эммилин от бабушки. Шею украшало ожерелье из мелких бриллиантов. Винтажные серьги довершали наряд. Искусный, но неброский макияж сотворил чудо. На Эммилин смотрела из зеркала… красавица. – Ты просто прелесть, – восторгалась Софи, глядя на подругу. – Думаю, нам пора, – неуверенно пробормотала Эммилин. – Невесте не возбраняется немного опоздать на церемонию, не так ли? Эммилин поморщилась, но согласно кивнула. – Дорогая, тебе надо изобразить на лице счастье, – спокойно посоветовала Софи. – Если ты не взбодришься, твой отец подумает, что для тебя это пытка. – Вовсе нет, – ответила Эммилин. Она не посвятила Софи в подробности столь поспешной свадьбы, но та была умной и проницательной девушкой и хорошо знала Эммилин. Она быстро сложила два и два. – Хорошо, что не пытка. Я видела жениха. У меня нет слов. Он настоящий мачо. Эммилин могла себе представить. Пьетро и в обыденной жизни красив до неприличия, что же говорить про день свадьбы. – Костюм? – Да, но дело не в костюме, а в том, как он себя преподносит. Софи ухмыльнулась, а Эммилин вдруг подумала, что подруга была бы гораздо более подходящей партией для Пьетро. Подружка невесты была яркой блондинкой в платье из изумрудного шифона, которое подчеркивало все округлости Софи и длинные ноги. Софи тоже была из семьи политического деятеля, но конгрессмена, а не сенатора и более либерального в отношении воспитания дочери. Софи много путешествовала, меняла бойфрендов как перчатки и наслаждалась жизнью на полную катушку. Эммилин с завистью читала имейлы от подруги из разных частей света. Рассматривала фотографии экзотических мест. И мечтала присоединиться к подруге. Как пахнет Париж весенним вечером? Какова Аргентина летом? Каково это – совершить месячный вояж на яхте по Средиземному морю? Скоро и Эммилин сможет позволить себе такое. Ждать осталось недолго. Конечно, эта свадьба полное безумие, но, с другой стороны, это самый решительный поступок, открывающий путь к свободе. И отец доволен. Существует ли для нее другой путь к настоящей свободе? К тому, чтобы жить собственной жизнью? Наверное, да. Но это значило бы уйти из дома, причинив боль отцу. А она так поступить не могла. Стало быть, решение правильное. Она получит то, что хочет, с минимальными потерями. А потом можно будет и развестись с Пьетро Морелли. В глазах заблестела решимость, и Эммилин сказала: – Пошли. Софи одобрительно кивнула: – Молодец. Так гораздо лучше. Она подошла к двери небольшой комнатки, примыкавшей сзади к старинной часовне, и, приоткрыв дверь, кивнула. Зазвучала музыка. Орган, струнные и деревянные духовые исполняли кантату Баха. Эммилин всегда нравилась эта мелодия. Она посмотрела вслед исчезнувшей за дверью Софи, сосчитала до десяти, как советовала свадебный агент Мария, и вышла в центральный неф в конце часовни. Часовня была заполнена до отказа. Нарядные гости сидели на скамьях вплотную друг к другу. Сенаторы и друзья отца, несколько ее школьных друзей и весь цвет итальянского высшего общества собрался здесь, чтобы увидеть избранницу Пьетро Морелли, закоренелого холостяка, известного своей нелюбовью к любым обязательствам. Кому же это удалось привести его к алтарю? Она улыбнулась, увидев ожидающего ее отца. В глазах у него стояли слезы. Высокий, худощавый, в элегантном костюме, он крепко обнял ее, а затем поцеловал в щеку. Слегка отстранившись, он заглянул дочери в глаза: – Готова? Она кивнула, тепло ему улыбнувшись. Эммилин ни за что не покажет отцу одолевавших ее сомнений. Она не хочет, чтобы отец думал, что насильно заставил ее выйти замуж за практически незнакомого мужчину. Да еще за такого, как Пьетро Морелли. – Вот и славно. Я очень рад. Взяв дочь за руку, сенатор повел ее по центральному нефу к алтарю, где ждал жених. Эммилин шла словно сквозь строй. Гости рассматривали ее с нескрываемым любопытством. Чем ближе к алтарю, тем больший трепет ее охватывал. Пьетро являл собой образец мужественности и мужской красоты: загорелое лицо с правильными чертами, высокие скулы, волевой подбородок и умные глаза. Атлетическая фигура, широкая грудь, твердая, но теплая. Она почему-то была уверена в этом. Их взгляды встретились. Что увидела Эммилин в бездонных эбеновых глазах? Вызов? Восхищение? Он пристально смотрел на нее, не обращая внимания ни на гостей, ни на терпеливо ожидающего священника. Кол протянул Пьетро руку, и тот ответил крепким рукопожатием. Такое выражение взаимного дружеского расположения взбодрило Эммилин. Ну не съест же он ее на самом деле? Они взрослые люди и обо всем договорились. Он будет удобным мужем и красивым средством для достижения необходимой цели. – Дорогая, – приветствовал он ее глубоким бархатным баритоном, от которого у нее участился пульс и мурашки побежали по спине. Он наклонился поближе и прошептал ей на ухо сквозь закрывавшую лицо вуаль: – Ты сегодня просто неотразима, то, что надо. Ее сердце екнуло от неожиданного комплимента. Однако не хотела, чтобы он думал, что она так шикарно выглядит специально для него. Поэтому ехидно ответила: – Я хотела было надеть костюм, но подумала, что платье будет выглядеть более уместно. – Однозначно. Как бы мне хотелось быть тем, кто его с тебя снимет. – Он выпрямился, поняв, что выпад достиг цели. Эммилин зарделась от смущения, внутренне задрожав от этих слов. Предательское тело. Ее соски затвердели и напряглись, когда услужливое воображение нарисовало картинку, как Пьетро уже без пиджака и галстука в наполовину расстегнутой рубашке с закатанными рукавами расстегивает на ней платье. Господи, на нем же тысяча пуговиц! На самом деле их было не больше пятидесяти, но Софи застегивала их почти полчаса. Интересно, а он управится быстрее? Судорожно сглотнув, Эммилин отогнала крамольные мысли и устремила взгляд вперед. Обряд венчания оказался на удивление коротким. Повторение за священником брачных обетов точно как в кино или телешоу с предшествующим церемонии обращением к собравшимся относительно наличия каких-либо возражений или препятствий. При этом вопросе священника Эммилин затаила дыхание, надеясь, что никто не скажет, что это все обман. Она ждала, наблюдая, как священник обводит взглядом присутствующих. Наконец он повернулся к новобрачным и тепло улыбнулся: – Объявляю вас мужем и женой. Теперь можете поцеловать вашу невесту. Эммилин непроизвольно поморщилась. Что значит вашу? Она не его собственность. А чего она ожидала? Сама согласилась на такой путь к обретению свободы. Ее недовольство не укрылось от проницательного взгляда Пьетро. Увидев, как оно промелькнуло на лице Эммилин, словно грозовое облако, он обнял ее за талию, притянул к себе и, сардонически улыбнувшись, накрыл ее рот губами. Под их яростным напором губы Эммилин раскрылись, и его язык скользнул внутрь. Это был акт агрессии в полном смысле слова. Знает ли он, что это ее первый в жизни поцелуй? Да, первый поцелуй в двадцать два года и на собственной свадьбе. У нее подкашивались ноги, а внутри разгорался огонь желания. Легкие прикосновения его пальцев к открытой спине вызвали тихий стон, который он, естественно, услышал. Он оторвался от ее губ и насмешливо посмотрел ей прямо в глаза. Это он над ней смеется? Она уставилась на него, прерывисто дыша и совершенно забыв, где находится и что за ней следят сотни любопытных глаз. – Я бы влепила вам пощечину, если бы на нас не смотрело столько людей, – процедила она сквозь зубы, изображая на лице дежурную улыбку. Уголки губ Пьетро изогнулись в сардонической ухмылке. – Или сорвала бы с меня одежду? – с напускным раздумием произнес он. Но прежде чем она успела возразить, Пьетро взял ее за руку и тихо сказал: – На нас смотрят, так что притворись, будто это счастливейший день твоей жизни. К тому времени как они завершили проход по центральному нефу, принимая поздравления, у Эммилин свело мышцы лица от натянутой улыбки. На улице около выхода из церкви их ожидала толпа папарацци. Эммилин внутренне содрогнулась. А Пьетро вел себя как ни в чем не бывало. – Ты готова? – спросил он, на секунду останавливаясь у выхода. Он привык к вниманию прессы и папарацци, чего нельзя сказать об Эммилин. Хотя время от времени ее фото и появлялись в разделах светской хроники, в репортажах о светских раутах или благотворительных вечерах. Но Эммилин всегда выглядела серой и скучной, если не сказать – уродливой по сравнению с ослепительной красавицей матерью. Эммилин зажмурилась и глубоко вздохнула, не заметив, что ее замешательство не укрылось от внимательного взгляда Пьетро. Почему она паникует? Неужели идея брака настолько для нее невыносима? Но это же была их с отцом инициатива. Паниковать следовало бы ему. Ее колебание раздражало Пьетро, и, вероятно, больше, чем следовало бы. Держась за руки, они вышли в яркий итальянский полдень. Толпа у нижних ступеней приветствовала их громкими аплодисментами. В воздух поднялось облако розовых лепестков под улюлюканье и свист собравшихся. Шум стоял невообразимый. Пьетро широко улыбнулся и поднял руку, приветствуя толпу. Затем повернулся к Эммилин. В глазах девушки металась паника. Ослепляющая, разрушительная паника. И Пьетро не выдержал. Нетерпеливое раздражение взяло верх над разумом, и он прижал Эммилин к себе, захватив в плен ее полные чувственные губы. Поцелуй вышел жарким и страстным, несмотря на клокотавшую в нем досаду. Он почувствовал, как Эммилин обвила его руками за шею и запустила пальцы в его густую шевелюру. И снова этот едва слышный горловой стон, который страшно его возбуждал. Раздосадованный на себя за такую реакцию, он приподнял девушку и еще теснее прижал к себе, чтобы она почувствовала всю силу его эрекции и чтобы у нее не осталось и тени сомнения, за кого она вышла замуж. Через секунду он отпустил ее под гром аплодисментов. Ее глаза метали гром и молнии. Он буквально слышал приближение шторма. Отлично. Пусть маленькая мисс Совершенство поработает над собой и научится сдерживаться. – Клянусь Богом, если вы еще раз меня поцелуете, я дождусь, когда вы заснете, и серьезно вас покалечу, – грозно прошипела она. Но тут же снова приклеила на губы улыбку, увидев, что к ним направляется Кол. – Я так ждал этого момента, – растроганно сказал сенатор. – Теперь я могу хоть сейчас умереть счастливым. Эммилин рассмеялась, не заметив, как напрягся стоящий рядом муж. – Не говори так, папочка. Не искушай Небеса. – Чему быть, того не миновать, – ответил Кол, пожав плечами. Эммилин не обратила на слова отца внимания. Он слишком взволнован событием, которого так ждал. Настало время свадебных фотографий. Эммилин была знакома с Риа, матерью Пьетро. Они несколько раз встречались на светских приемах. Младший брат Рейф тоже оказался приятным молодым человеком. Моложе Пьетро лет на пять, он мог бы стать ее потенциальным женихом. Конечно, у него не такая блестящая карьера, как у Пьетро, но разве это так важно при наличии красивого лица и толстого кошелька? Но отец почему-то остановил выбор именно на Пьетро. – Значит, вы теперь моя невестка, да? – улыбнулся Рейф.