Он хрипло рассмеялся, но некоторая напряженность в его позе не укрылась от нее. – Мы уже говорили об этом. Я не буду тем, кто разбудит твою чувственность. Он провел пальцем по ее нижней губе, затем по шее, груди и спустился еще ниже, приложив ладонь к ее женскому началу, которого не касался ни один мужчина. Эммилин невольно ахнула. – Но я бы сейчас солгал, если бы сказал, что меня не влечет к тебе в данный момент, – нехотя признался он. – Тогда зачем ты меня мучаешь? – спросила она, прижимаясь к нему всем телом. – Зачем завлекаешь, а потом бросаешь? Тебе нравится видеть меня в таком состоянии? – допытывалась она. – Я и сам не знаю зачем. Я играю с тобой, как кошка с мышкой. Мысль о девственнице двадцати двух лет завораживает, и я ничего не могу с собой поделать. – И не надо, – прошептала она, прикончив мартини. Она обняла его за шею и потянулась к нему губами. – Пожалуйста. – Ты дочь Кола, – глухо сказал он. – Тем не менее ты на мне женился. – Она потерлась губами о его подбородок. В глазах Эммилин светилось неприкрытое желание. Чертыхнувшись, он приник к ее губам, а его рука поползла вниз по бедру, забралась под тонкий шелк платья, а затем проникла под кружевные трусики и начала ласкать увлажнившееся лоно. Эммилин едва не задохнулась от нахлынувших новых ощущений. – Я не тот, кто тебе нужен, – прошептал он, отрываясь от ее сочных губ. Он, вероятно, прав, но жажда его ласк затмила ее разум. – Заткнись, – прошипела она, впиваясь в его губы. – Заткнуться и сделать вот это? – Его рука скользнула вниз, под резинку шелковых трусиков. Эммилин не сдержала нетерпеливого стона. Пьетро обрушился на ее губы в страстном поцелуе. Она непроизвольно приподняла бедра, в отчаянии царапая ногтями тонкую ткань рубашки на его спине: пульсация влажного лона становилась невыносимой, но Пьетро продолжал дразнить ее изощренными ласками. Он просунул палец в мягкие интимные складки. Эммилин вздрогнула, попыталась оттолкнуть его, но Пьетро удержал ее руку. Он нежно погладил бугорок Венеры, а затем его палец проник в тугой узкий канал, лаская влажные стенки лона. Вынув палец, хотя ему не терпелось продвинуть его до самого конца, он поднес его ко рту и лизнул. Пьетро прикрыл глаза, его набухший член пульсировал. Ее мускусный вкус на его языке… У Эммилин кружилась голова. Волны наслаждения накатывались одна за другой. Она прислонилась к стене ниши и тяжело дышала, пытаясь обрести душевное и физическое равновесие. Несколько мгновений оба молчали. Наконец Пьетро произнес: – Ты слишком чувственна, чтобы не интересоваться сексом. Тебе не разрешали ни с кем встречаться? – спросил он. Эммилин все еще не могла прийти в себя. – Дай мне минуту… – Она прикусила нижнюю губу, но не могла сдержать улыбку, придавшую ее милому личику ангельское выражение. – Да что с тобой такое? Как ты могла так долго сдерживаться? – недоумевал Пьетро. Она судорожно сглотнула, но резкий тон Пьетро заставил ее обороняться. – Не все считают секс главной составляющей жизни. – Все, – возразил он. – Ну, или, по крайней мере, те, кто знает толк в занятиях сексом. – Он покачал головой. – Мне следовало бы поинтересоваться этой стороной твоей жизни, прежде чем соглашаться на этот чертов брак, – сердито сказал он. – Тебе необходим секс. И как можно скорее, но только не со мной. Сердце Эммилин ухнуло вниз. – Почему не с тобой? Его глаза сверкнули от разочарования. – Я уже говорил. Девственницы не мой профиль. Не хочу никаких осложнений. – Несмотря на то что я твоя жена? – упрекнула она. – Фиктивная жена. Полагаю, ты об этом помнишь. Эммилин прикусила губу и кивнула. – И что мне делать? – Ждала же ты двадцать два года. Подождешь еще немного. Надеюсь, ожидание тебя не убьет. А вот его может убить, подумалось Пьетро. Повернувшись к Эммилин спиной, он отошел, чтобы она не видела его эрекцию. Девственница. Но такая пленительная. Как же ему хотелось затащить ее в постель. Несмотря на все, что он ей говорил, ему так хотелось научить ее мгновенно откликающееся на ласки тело всем тонкостям любви. Стать ее первым мужчиной… Черт побери, это так заманчиво, но он не может этого сделать. Он женился на ней, потому что любит Кола Бовингтона как родного отца. Именно это мешает ему переспать с Эммилин, как бы ни был велик соблазн. Он взрослый и опытный мужчина. Он должен обуздать звериную похоть, иначе никогда себе этого не простит. – Я всегда любил Рим, – задумчиво произнес Кол. Пьетро показалось, что в его тоне сквозит грусть, или это плод его фантазии? Но в глубине души они, вероятно, оба думали, что это последний визит сенатора в Рим, хотя ни за что не признались бы себе в этом. – Другого такого в мире нет, – с гордостью подтвердил Пьетро. – Так оно и есть, – согласился Кол, любуясь огнями города на фоне чернильного неба. – Как она? Счастлива? Привыкает к новой обстановке? Пьетро прикрыл глаза, вспомнив, как довел ее до оргазма пару часов назад. Вкус ее губ, ее пульсирующее влажное лоно, стоны наслаждения… Стоп. Сжав челюсти, он приказал себе успокоиться и помнить, где он находится и с кем. – Прошло слишком мало времени, – ответил он непринужденно. – Но вы ладите друг с другом? – продолжал настаивать Кол. Пьетро вздохнул: – Конечно. Если считать их редкие встречи на вилле и ее первый в жизни оргазм, который он подарил ей, сам не зная зачем. Но ему хотелось этого с первой минуты, как он ее встретил. – Хорошо. – Если у Кола и были сомнения, он никак этого не показал. Пьетро облокотился на перила балкона и повернулся лицом к другу: – Думаю, вам следует сказать ей правду. – О чем? – шутливо переспросил Кол. Повисло молчание. – Она сильнее, чем вы думаете. Она справится. И я не уверен, что она справится с тем, что вы ей лгали. – Я знаю ее лучше других, – твердо ответил Кол. В его голосе звучало предупреждение. – И все же хотя бы подумайте на эту тему. – Не могу. У нее должно быть в жизни что-то еще, кроме меня. – Он посмотрел на Пьетро измученным взглядом. – Если она узнает, то непременно вернется домой. – И что? Позвольте ей. – Нет, черт побери! Не хочу, чтобы она тратила жизнь на уход за мной. Она заслуживает лучшего, – упрямился Кол. – Но она же ваша дочь. Когда мой отец был болен… – Это не одно и то же, – перебил сенатор. – Извини, Пьетро. Я знаю, через что тебе пришлось пройти. Но здесь другое. – Почему? – Потому что она мой единственный ребенок и останется сиротой. Она меня обожает и идеализирует. Я не хочу, чтобы она видела меня слабым и прикованным к постели стариком. – Он упрямо сжал челюсти. – Я слишком ее люблю. В ночном небе пролетел самолет, оставив за собой узкую белую черту на черном небе. Пьетро подумал о том, куда летит лайнер и что за люди на его борту. А также подумал о «любви» Кола. Разве любовь способна лгать? Разве можно любить и отказать в возможности сказать «прощай»? – Тебе не показалось, что папа выглядит уставшим? – спросила Эммилин, когда Пьетро вернулся в гостиную, проводив сенатора. Вопрос застал его врасплох. Она очень проницательна. А чего он хочет от любящей дочери, которая была рядом с отцом всю жизнь? Естественно, она замечает малейшие изменения. – Возможно, – с трудом ответил он, глядя на Эммилин. Она рассеянно теребила подол платья. – Да, точно усталым. Наверное, это из-за разницы во времени. Или дело в другом… – Она покачала головой. – Не знаю. Пьетро охватило чувство вины. Ему не нравилось, что он ее обманывает. Хотя он проявляет лояльность к Колу, а Эммилин он ничего не обещал.