— Дай угадаю, — сказал я, опуская пистолет, — банду Диаза. — Убрал Луиса Диаза, — согласился парень, кивая. — Но не раньше, чем похитил его жену и дочь и изнасиловал их у него на глазах. Я почувствовал, как сжалась челюсть, захотелось воскресить чёртового ублюдка, чтобы убить его самому. — Кто остался? Кто мог прийти за ней, чтобы отомстить? — спросил я, стискивая зубы так сильно, что в виски ударила боль. Потому что, если преступлением было изнасилование и убийство, вероятнее всего, месть будет такой же. Око за око. Мне нужно было добраться до неё. Пять грёбаных минут назад. Если этот сукин сын к ней прикоснётся… Нет. Я не мог об этом думать. Я должен был прекратить это. Должен был сохранять ясную голову. Единственная причина, по которой я так долго выживал в преступном подполье — я не вмешивал свои чувства. Я становился холодным и расчётливым. Сохранял трезвый рассудок. Справлялся со своим дерьмом. Чувства можно было оставить на потом. Прямо сейчас мне нужно было забыть о них, чёрт побери. — Банда распалась, пошла вперёд и присоединилась к новому главарю, чтобы на еду хватало. — Все, кроме кого? — Кроме единственного сына Диаза. Мигеля. Ему в то время было семнадцать, он был на работе. Пришёл домой и обнаружил маму и сестру сломленными, а отца убитым. — Где мне найти Мигеля? — спросил я, поднимая оружие, когда они затихли, глядя друг на друга. Я навёл пистолет на член главаря и взвёл курок. — Воу! Ладно. Успокойся, амиго. В той стороне, откуда ты пришёл, видел тот большой дом на холме? Это дом Диаза. Дом его отца. Я развернулся, чтобы уйти, но затем обернулся обратно. — Где Круз убил Диаза? — спросил я, думая, что если что-то и произойдёт, то точно так же, как было десять лет назад. — В гостевом доме на заднем дворе, — ответил один из парней позади. — Хорошо. Если я узнаю, что Диазу сообщили о моём визите, то, что сделает с вами Круз, померкнет по сравнению с тем, как я заставлю вас страдать. Поняли? — Compreendo! — произнёс лидер, поднимая руки. Убеждённый, что они достаточно напуганы, что у меня достаточно форы, я потянулся, взял нож из-за пояса парня, развернулся и побежал. Как бы я ни старался, пока бежал, в голове кружились мысли, на ум приходили идеи того, что могло с ней происходить. Я знал, что её уже ударяли, битой, вероятнее всего по голове. Только за это ублюдок уже получит. Но прошло как минимум двадцать минут. Что с ней могло произойти за двадцать минут… Нет. Нет, чёрт возьми. Я не мог позволить себе думать об этом. Потому что на долю секунды, когда подумал, перед глазами всё стало таким красным, что пришлось остановиться, потому что я ни черта не видел. Я сделал глубокий вдох и ринулся вперёд, полностью отключая мозг. В этом я был хорош. За свою жизнь я делал это несчётное количество раз. Не тогда, когда избавлялся от мразей. Нет. Во время всего этого я был сосредоточен полностью. Нет. Я говорю о времени до этого, до всех этих убийств, до того, как решил стать карателем ради всех людей, кто не мог бороться. Ради таких, каким однажды был я. Если я смог закрыться тогда, то смогу ещё раз. Ещё минут на восемь, максимум. Восемь минут опустошения рассудка. Затем, в ту секунду как зайду в гостевой дом, я открою всё обратно. Хоть я понимал желание Диаза отомстить, хоть я уважал желание устроить «око за око» из-за дерьма, которое Круз провернул с сестрой и матерью Диаза, мести не добиться причинением боли другим невинным женщинам. Невозможно устроить «око за око», используя в качестве мести свой член на ком-то, кто никогда не делал ничего плохого. Знаете, вообще ничего. Потому что для этого не было другого слова, кроме как зло. Зло до мозга костей. Если он готов был сделать это, что ж, он был точно такой же тварью, как Алехандро. И он умрёт медленной, болезненной, жестокой смертью за одни мысли о том, что может сделать нечто такое с Эван. Упаси бог его задницу, если он на самом деле что-то провернёт. Глаза снова застлало красной пеленой, вызывая необходимость потрясти головой и сделать глубокий вдох, прежде чем пойду дальше, проносясь мимо массивного трёхэтажного дома, принадлежащего покойному Диазу. Такой дом был построен для защиты, на холме, чтобы охрана видела всё на мили вокруг. Но с тех пор, как бизнес его отца рухнул, очевидно, Мигель Диаз не смог восстановить положение, благодаря сбежавшей банде и, вероятно, тяжёлому присутствию враждебного картеля, который взял всё на себя. Не было никакой чёртовой охраны. Слышался только далёкий вой волков, какие-то ночные насекомые и моё колотящееся сердцебиение. Я слышал его, обходя маленький гостевой дом. Он стоял вдали от главного дома, на расстоянии около акра. Это было маленькое, прямоугольное здание размером с дом матери Эван, только с двумя окнами и дверью спереди. Ничего особенного, но присев на корточки у стены, я услышал его. Крик. Крик Эван. В тот момент невозможно было сдержать злость, сохранять хладнокровие. Пока я подходил к двери, ярость бурлила в моих венах, я взял пистолет в правую руку, а нож в левую, затем поднял ногу и ударил ею в дверь, сшибая эту развалину. — Fodassse! (прим. порт. Чёрт) — прокричал мужчина, должно быть, Мигель Диаз, отскакивая от скорчившейся на полу Эван. Мигель Диаз был смуглым, с длинными чёрными волосами, тёмными глазами, среднего телосложения. И, может быть, если бы шорты Эван не висели на её лодыжках, я смог бы сказать, что он в целом выглядит хорошо. Но так как её шорты висели на её лодыжках, я видел только мерзость. — Да, точно, чёрт, — согласился я, низким и злобным голосом. Потому что дело было не только в её шортах, у неё открыто текла кровь с виска, по которому, как я предполагал, её ударили битой достаточно сильно, чтобы вырубить, ведь никто не слышал её криков, пока он её утаскивал. Один её глаз почернел, губа была разбита и опухла. На её запястьях были синяки от того, что её удерживали. — Думаю, ты заблудился, амиго, — произнёс он, полностью вставая, и я не был уверен, могу ли чувствовать облегчение из-за того, что его штаны застёгнуты. Я мог попросту опоздать. — Люк? — болезненный, отчаянный голос Эван донёсся до моих ушей, заставляя взгляд сдвинуться, чтобы увидеть её, отчаянно пытающуюся натянуть шорты обратно на ноги, пока по её лицу текли слёзы ярости. — Идти можешь? — спросил я сквозь сжатые зубы, пока она, дрожа, начала вставать. Я сделал вдох, когда она слегка пошатнулась, зная, что ради неё нужно держать себя в руках. — Иди сюда, куколка, — тихо произнёс я, когда она пошла по полу. — Возьми это, — сказал я, когда она приблизилась, передавая ей пистолет. — Ты… — Возьми пистолет и иди на улицу, — сказал я, тихим, но твёрдым голосом. Мне нужно было, чтобы она следовала приказам. Нужно было её обезопасить. Потому что я готов был вот-вот взорваться. И ей нужно было быть как можно дальше от этого. — И если увидишь кого-то, кроме меня, опустошай в их тела всю обойму. Хорошо? Её взгляд поднялся к моим глазам, и мой желудок сильно сжался, когда я увидел её дрожащую нижнюю губу, пока она брала пистолет. — Хорошо? — повторил я, когда её рука сомкнулась на оружии. Она твёрдо кивнула мне и практически как робот двинулась к двери. — Что теперь, амиго? У тебя нет пистолета. — Я не пользуюсь пистолетами, амиго, — ответил я, перекладывая нож в правую руку. — Мне нравится работать руками.