— Переживаешь за меня, — сказал он, переворачивая мою руку, чтобы коснуться своими костяшками моей щеки. — Не могу сказать, что мне это не нравится, — добавил он. — Как ты сама? — Бывало и лучше, — призналась я, потому что это было честно. — Но могло быть намного хуже. — Нет, не могло, — произнёс он с таким убеждением, что я на самом деле ему поверила, будто он обладал какой-то суперсилой, которая остановила бы попытку изнасилования и убийства, не смотря ни на что. — Спасибо тебе. — Не благодари меня, — ответил он слегка приглушённым тоном. — Этого не должно было произойти в принципе. — Верно, потому что ты определённо должен был знать, что у моего отца есть здесь враги, которые захотят мне навредить. Это определённо была твоя работа. — Ты получила вот это, — сказал он, отпуская мою руку, чтобы коснуться моего лица, — под моим присмотром. Это неприемлемо. — Всё закончилось, — сказала я, стараясь разрядить обстановку, замечая, как напряжена его челюсть. — И после того, как мы сегодня встретимся с Габриэлой, можно уезжать, хорошо? Убраться подальше от всего этого. Вернуться к своим жизням. — Если хочешь остаться и провести немного времени… Я начала качать головой ещё до того, как он закончил. — Я не хочу находиться здесь и минуту дольше необходимого. Я могу, не знаю, могу попросить её приехать ко мне в гости, верно? Люди так и делают. Они ездят в гости по очереди. — Может быть, теперь, когда у неё есть причина, куколка, она подумает о том, чтобы переехать обратно в штаты. Очевидно, её план всегда был таким. Было ли это возможно? Может быть. Я определённо чувствовала связь с этой женщиной, а знала её всего несколько часов. Она искала меня десятилетиями. Если это значило, что она сможет наверстать упущенное время, может, она подумает о том, чтобы вернуться и начать всё заново. — Я могу достать ей документы, — сказал Люк, будто чувствуя, о чём я задумалась. Сейчас было плохое время для иммигрантов, пытающихся попасть в США. — Если она захочет приехать, и у неё не получится это легальными путями, я знаю одного фальсификатора, который занимается таким дерьмом дольше, чем я живу. Чёрт, дольше, чем живёт твоя мама. Если ты хочешь пойти этим маршрутом, Эв, просто скажи. Видите? Хорошо. Правда, его цвета никогда не будут белыми; у него всё было серым и чёрным, но это не значило, что нет ничего хорошего под его щитами. На самом деле, даже в его работе, какой бы она ни казалась жестокой и ужасной, в центре была заложена правильная идея — спасать тех, кто не смог спастись сам от хищников, о существовании которых даже не знал. Если я что-то и поняла из всего этого испытания, это то, что никогда не знаешь, в ком таится зло. Это мог быть ваш сосед. Это мог быть отец одного из детей, с которыми дружит ваша дочь. Это мог быть ваш собственный отец. Вы никогда не знаете на самом деле. Чёрт, по крайней мере, Люк носил свою тьму на себе, не пытаясь скрыть или притвориться, что её нет. — О чём задумалась? — спросил Люк, заставляя меня снова очнуться от мыслей. — Ни о чём важном, — сказала я, чувствуя немного вины из-за того, что вру, но эта ложь была маленькой. — Сколько нам понадобится времени, чтобы добраться до города? — Двадцать минут, если не будем торопиться, — ответил он, переворачиваясь на спину, чтобы проверить время на телефоне. — У нас есть ещё полтора часа до выхода. — Есть время проверить расписание самолётов, — согласилась я, перекатываясь, чтобы наполовину лечь на грудь Люка. — Среди всего прочего. Ну, может быть, было не совсем «нормально» хотеть секса всего через несколько часов после похищения, избиения и практически изнасилования. Но моя голова всё ещё равномерно, некомфортно пульсировала, губа болела каждый раз, когда я пыталась говорить, и царапины на бёдрах слегка горели, когда что-то к ним прикасалось. Мне просто хотелось почувствовать что-нибудь приятное. Я не хотела, чтобы моё единственное воспоминание о связи с Люком, было слегка омрачено тем, что произошло практически сразу после этого. И, может быть, с тех пор как осознала, что влюбляюсь, я просто хотела его. Всё было вот так просто. — Всего прочего, а? — спросил он, небрежно бросая телефон в сторону другой кровати, всё ещё смятой после того, как мы в ней валялись, и провёл рукой вниз по моей спине, оставляя её в самом низу моей поясницы, его мизинец и безымянный палец касались моей задницы. — У тебя на уме есть что-то конкретное? — спросил он, уже прикрывая глаза. — О, я могу придумать пару вещей, — предложила я, скользя по нему своим бедром, чувствуя, как его член прижимается к моей плоти. — Что? — спросила я, когда в его глазах появилось немного… грусти? Его рука поднялась, касаясь кожи прямо у моих губ. — Не могу тебя поцеловать. Я слегка поморщилась, тоже разочарованная. Но я не собиралась позволить этому разрушить момент. — Оу, но у меня есть так много других мест, которые можно поцеловать, — произнесла я с озорной улыбкой. — Ммм, — прорычал он, перемещая руки на мои бёдра, притягивая меня ближе, чтобы я оседлала его, заставляя меня упереться руками в кровать рядом с его телом, чтобы я могла подняться и посмотреть на него. — Какие, например? — Хмм, — протянула я, наклоняя голову на бок и балансируя на одной руке, чтобы провести пальцем вниз по своей шее. — Например, здесь. — Что ж, это место кажется хорошим, — согласился он, прильнув ближе, чтобы провести губами, языком и зубами по чувствительной коже, поднимаясь вместе со мной, когда я села, чтобы обеспечить ему лучший доступ. — Придумаешь что-то ещё? Я сделала глубокий, дрожащий вдох, отстраняясь, а затем медленно подняла футболку, бросая её на пол. — Может, здесь? — спросила я, проводя пальцем между своих грудей. — Определённо здесь, — согласился он, наклоняя голову, его мягкие волосы коснулись моих болезненно-твёрдых сосков, пока его язык скользил между моих грудей. Его голова сместилась, влажный язык обводил мой затвердевший сосок нежными, мучительными ласками, и внизу моего живота поселился тяжёлый, практически подавляющий вес желания. Он переместился по моей груди, чтобы помучить другой сосок, а затем прижался лицом между моими грудями, наклоняя голову вверх. — Придумаешь ещё места? — Ну, есть ещё одно, — согласилась я, чувствуя, как его рука скользит мне за спину для поддержки, пока я ложусь на спину, приподнимая бёдра. — Мне только нужно снять эти шорты, чтобы показать тебе, где именно. — Думаю, с этим я могу тебе помочь, — согласился он, выпутываясь из обхвата моих ног, и потянулся к моим бёдрам, чтобы взяться за ткань. — Ноги вверх, куколка. Я выпрямила ноги, вытягивая их вверх, и он стянул ткань с моих лодыжек, проводя пальцами вниз по задней стороне моих икр, коленей, бёдер. Затем они проскользнули между, практически до самого верха, прижимаясь и широко раздвигая бёдра на матрасе. — Итак, — произнёс он, со смесью строгости и веселья в голосе, но его глаза будто плавились, — куда тебя там нужно было поцеловать? — спросил он с дьявольской усмешкой. — Что ж, кажется, ты должен быть здесь, — ответила я, скользя рукой вниз по животу под его наблюдением, и прижала пальцы к треугольнику своего нутра. — Здесь? — спросил он, отодвигая мою руку, пальцами раздвигая мои губы ещё больше. — У твоей сладкой киски? — он поднял на меня взгляд за подтверждением, хотя чертовски хорошо знал, чего я хочу. — Ну, просто взяла меня за жабры, да? — спросил он, опускаясь вниз. И прежде чем я успела хотя бы вздохнуть, его губы прижались к моим половым. Он не дразнился. Он не доводил меня медленно. Он пировал. Он посасывал мой клитор. Он просовывал внутрь меня свой язык. Он поднялся выше, чтобы поработать с моим клитором языком, при этом проталкивая в меня два пальца, проворачивая их и поглаживая мою точку джи. Как раз когда я подумала, что оргазм никогда не наступит, он с силой надавил на нужное место, посасывая мой клитор. И я, чёрт возьми… разбилась. Он прорабатывал со мной этот оргазм, вытягивал его, затем медленно отпустил, когда мой клитор стал сверхчувствительным, и прикусил мягкую плоть внутренней части моего бедра, поднимаясь вверх к животу, под грудь. Было не важно, что я только что кончила, не важно, что этого должно было быть достаточно, чтобы притупить желание. Как только Люк поднялся и посмотрел на меня, с пламенем в глазах, с озорной улыбкой, желание почувствовать его внутри стало практически болезненным. Я поднялась, толкнула его назад, пока он снова не лёг на кровать, и практически отчаянно потянулась к ремню его брюк, снимая их и его боксеры достаточно низко, чтобы высвободить член. — Подожди, Эв, — произнёс он, одновременно хрипло и весело, когда я собралась его оседлать. Он подвинулся на другую сторону кровати, покопался в сумке и достал презерватив. — Хорошо, — сказал он спустя секунду после того, как обеспечил нас защитой. — Делай со мной что хочешь, — с усмешкой заявил он, держа свой член у основания, чтобы позволить мне опуститься на него. Невозможно было двигаться медленно, растянуть ситуацию, заняться любовью в прямом смысле. Я испытывала слишком сильную нужду почувствовать его внутри. Я опустила бёдра, с громким стоном принимая его всё глубже, запрокинув голову, пытаясь втянуть воздух обратно в лёгкие. — Чёрт, — прорычал он в ответ, болезненно впиваясь пальцами в мои бёдра. — Скачи на мне, Эв, — потребовал он, пока я делала вторую попытку взять себя в руки. И, да, к чёрту попытки взять себя в руки. Я с большим удовольствием предпочла бы развалиться на части. Вместе с ним.