— Чертовски прекрасный вид, — простонал он, когда я начала скакать на нём, моя грудь подскакивала от диких, отчаянных движений моего тела. Одна его рука оставалась на моём бедре, удерживая меня на нём, чтобы мои движения не стали слишком суматошными. Другая рука продвинулась вниз, прижимаясь к моему клитору. Она оставалась неподвижной, но когда моё тело раскачивалось, это создавало идеальное давление, моя киска сжималась вокруг его члена, приближая мой оргазм. — Уже? — спросил он с довольным видом. И примерно в тот момент в том месте, где соединялись наши теля, начались первые, глубокие и сильные пульсации моего оргазма. — Да, чёрт побери, уже, — прорычал он, толкаясь в меня, пока его организм сотрясал оргазм, заставляя меня наполовину рухнуть вперёд, на него, выкрикивая его имя. — Нет, я с тобой не закончил, — произнёс он, пока я пыталась лечь ровно и уткнуться в него, наслаждаясь покалывающими последствиями экстаза. С этими словами он перевернулся, и перевернулась и я, приземляясь на спину, теряясь весь контакт с ним, когда он спрыгнул с края кровати. Потянувшись, он обхватил мои лодыжки и подтащил меня к ногам кровати, врезаясь внутрь меня раньше, чем я успела даже ахнуть. Тогда Люк и потерял свой осторожно оберегаемый контроль. Не знаю, было ли это из-за переживаний за меня прошлой ночью, или из-за последовавшей жестокости, или из-за часов (по моим представлениям) разбирательств с последствиями… или что-то ещё, но он стал диким, на грани жестокости. Он трахал меня с каждой толикой своих животных инстинктов. И мне нравился каждый жёсткий, глубокий, мощный толчок. Мне нравился громкий, рокочущий звук наслаждения в его груди. Мне нравилось то, что насколько бы он ни был потерян в собственной нужде облегчения, он всё равно потянулся между нами, нашёл мой клитор и убедился, чтобы я кончила в очередной раз, прежде чем кончил сам, рыча моё имя, высвобождаясь глубоко внутри меня. Прошла долгая минута, прежде чем он вышел из меня, на секунду исчезая в ванной, затем вернулся и стянул свою футболку, до снятия которой я так и не добралась. — Слишком грубо? — спросил он, подходя к кровати, на которой я лежала просто кучей бесполезных костей и плоти. — Не-а, — ответила я, качая головой. — Это было идеально. — Двигайся, — потребовал он, мягко улыбаясь мне. — Не могу. Не могу двигаться, — сказала я с лёгкой улыбкой. От этого он хохотнул, и у меня внутри всё всколыхнулось. Но прежде чем это ощущение прошло, он потянулся вниз, выдёргивая из-под меня одеяло и заставляя перекатиться, смеясь. — О, нет, ты этого не сделаешь, — сказал он, хватая меня, когда я чуть не свалилась с кровати, притягивая меня спиной к своей груди, подгибая ноги под моими. — Ты уверена? — Уверена? — переспросила я, слишком забывшись в приятном ощущении того, что меня обнимает мужчина вроде Люка, чтобы помнить, о чём мы вообще говорили. — Что это не было слишком. Я обычно не… — Эй, — я перебила его, обвивая рукой и сжимая его руку, которой он обхватывал мою грудь. — Если мне что-то не нравится, Люк, я скажу тебе об этом. Не нужно как-то сдерживаться со мной из-за того, что боишься меня напугать. — Тебе в последнее время никто не говорил, что ты чертовски удивительна? — Нет. — Это чёртов грех, — сказал он, сжимая меня и наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. — Куда ты? — спросил он, хватаясь за меня, когда я потянулась за телефоном. — Мне просто нужно проверить расписание рейсов. — Спешишь убраться отсюда? — спросил он, странно осторожным голосом. Не понимая этой реакции, я повернулась с телефоном лицом к нему. — Я не хочу находиться в этой стране дольше необходимого после прошлой… после всего. Я не хочу натолкнуться на каких-то старых врагов своего от… Алехандро. Самое безопасное место — в США, там, где, насколько я знаю, у него не было особого бизнеса. Полагаю, ты знаешь об этом больше меня. — В США он был осторожен, — согласился он, всё ещё с осторожностью, по причинам, которые я не могла понять. — Тяжело откупаться от людей, тем временем отравляя мужчин и насилуя женщин, — я почувствовала, как поморщилась, но не знала, что это было настолько заметно, пока лицо Люка не осунулось, пока он не вздохнул. — Чёрт. Прости. Я не хотел вести себя как придурок. — Тогда почему ты ведёшь себя как придурок? — спросила я, без всякой злости в словах. — Какой план, Эв? — странно спросил он. — План? На сегодня? — На тогда, когда мы сядем на самолёт, приземлимся в Джерси и приедем обратно в Нейвсинк Бэнк? Что потом? — О боже, — сказала я, не в силах остановить улыбку, которая растянула мои губы. — Мы делаем это? — спросила я, слишком развеселённая тем, что оказалась в этой ситуации, чтобы помнить о деликатности. — Это? — Этот… разговор. Разговор об отношениях? Это оно? Люк перевернулся на спину, проводя руками по лицу. — Нет. Да. Чёрт возьми, я не знаю, Эван. Мне не нравится ни черта не знать. Это было отлично, но что это? Ты хотела приключений и запретного секса с каким-то парнем, который убивает людей и зарабатывает этим на жизнь, и который вообще не рассказывает тебе о своём прошлом? — Люк… — Скажи мне, — произнёс он, поворачивая голову на подушке, чтобы посмотреть на меня, будто замораживая меня этими глубокими глазами, и серьёзность этого взгляда я особо не понимала. — Ты вернёшься в Нейвсинк Бэнк и начнёшь жизнь заново, изо всех сил стараясь меня забыть? — Я бы никогда не забыла о тебе, — честно ответила я. Это не являлось даже отдалённой возможностью. — Не важно, что происходит или не происходит, я никак не смогу забыть тебя. Или это, — сказал я, махая рукой на наше окружение. — Я не говорю, что это произойдёт сегодня или завтра, или через неделю, я говорю… — Что? Что ты хочешь сказать? Потому что прямо сейчас ты не говоришь практически ничего, Люк, — сказала я, садясь, от раздражения забывая о своей наготе. Он поднял голову, чтобы посмотреть на меня, слегка дёрнувшиеся губы выдавали веселье, которое не касалось его глаз. — Полагаю, я хочу сказать, что я чертовски плох для тебя, — он сделал паузу, но воздух вокруг нас был тяжёлым, и я поняла, что мне говорить ещё рано. — И что для тебя было бы умнее вернуться в штаты… и забыть всё о том времени, когда ты рванула с каким-то покрытым шрамами убийцей в Бразилию. О, старое-доброе «это для твоего же блага». Обычно это был придурочный способ сказать «охлади пыл». Только я не думала, что Люк говорит правду. Я искренне верила, что он чувствует, что мне лучше без него, но он был такого низкого мнения о себе. Но у меня ещё было ощущение, что ключом является фраза «покрытый шрамами убийца». Даже не столько часть про убийцу, потому что это всегда было очевидно, с самого начала. Думаю, дело было в его шрамах. Думаю, дело было в его прошлом. Думаю, через что бы он ни прошёл, он стал чувствовать себя недостойным. И это было нелепо. Но он никогда бы не поверил, что я говорю это серьёзно, потому что знал, что я не знаю его прошлого. Проблема в том, что я обещала никогда не спрашивать. Я сделала глубокий, успокаивающий вдох, удерживая его, а затем выдохнула. Я бросила телефон и протянула руку, чтобы коснуться центра гадкого слова на его груди. — Я никогда не буду спрашивать, — повторила я. — И это не важно. — Ты этого не знаешь. Но я знала. И когда он открыл рот, чтобы всё мне рассказать, это не доказало, что я ошибаюсь. Это было ужасно. Это было тошнотворно. Но это было не важно. Поверит он в это или нет. Глава 14 Люк