Глупый животный инстинкт. — Тебе стоит больше переживать за собственную шею, чем за мою, — ответила я, пока он доедал буррито и комкал фольгу. — Полагаю, ты захочешь, чтобы я бросил это обратно, — сказал он, держа фольгу. — Знаешь, потому что, если сжимать это достаточно долго, получится довольно приличное оружие. А я этого не знала. Чёрт возьми. — Конечно, — согласилась я. — Просто возьми и выкинь её. — Что? Ты не хочешь войти и… забрать её у меня? — спросил он. Может, это должно было быть угрозой, но усмешка на его лице совсем опровергала это. И этот шаг был, ну, глупым. Если я не потребую фольгу обратно, он сможет сделать то, что сказал; он сможет сделать оружие. Или сможет угрожать мне, что сделает оружие, что верным образом заставит меня войти и забрать у него фольгу, давая шанс попытаться на меня напасть. Зачем признаваться в этом? Я думала, что чем больше времени проведу с ним, тем больше получу ответов. Это оказывалось полной ложью. — В чём дело, Бог, я не такой, каким ты меня считала, а? Это было мягко сказано. — Меня особо не волнует, что ты за человек. — Ах, но это ложь, — сказал он, довольный этой мыслью. — Ты просто разочарована, потому что не можешь меня раскусить. Вот что я тебе скажу, сладкая, я в щедром настроении. Спрашивай у меня что захочешь, — сказал он, протягивая руки. — Я весь твой. Я хотела подойти к этому осторожно. Таков был план. Я хотела взять и удержать верх. Я хотела его прощупать. Но остановиться было невозможно. Из меня вырвалось: — Почему ты убил моего отца? Глава 4 Люк Значит, это была не какая-то нанятая для миссии девчонка. Это была личная месть. Это делало похищение совершенно непредсказуемым. Я убил её отца? Кто знал. Такая возможность определённо была. Факт заключался в том, что сплетни в интернете обо мне были, ну, немного раздуты. Занимался ли я несколькими делами? Конечно. Утверждали ли так называемые фанаты, что я занимаюсь тем, чего не делал? Да. Пока я не спрошу, невозможно было узнать, работает ли она с испорченными данными или нет. И даже если так, и я скажу ей о лжи, не было гарантий, что она меня отпустит. В смысле, конечно, она будет ждать от меня лжи. Моя жизнь была в её руках. — Ну, это от многого зависит, — произнёс я, когда её глаза стали огромными, будто, может быть, она не собиралась задавать мне этот вопрос. По крайней мере пока. Вероятно, у неё был какой-то длинный, растянутый план по вытаскиванию из меня информации. Поэтому она покормила меня так скоро, когда я очевидно мог бы протянуть несколько дней без еды, прежде чем даже закружится голова. И эта еда была хорошей. Она умела управляться на кухне. Я никогда не был в том положении, чтобы восхищаться этими женскими умениями. — Оу? — спросила она, сжав челюсть, снова подняв подбородок. — Зависит от того, кто твой отец, — сказал я, пожав плечами, поправляя шнурки на своём капюшоне, чтобы они свисали одинаково. Последовала долгая пауза, что-то крутилось в её глазах. — Алехандро Круз. Полагаю, она решала, говорить мне или нет, потому что знала, что это её выдаст. Но, в итоге, необходимость правды перевесила необходимость самосохранения. — Значит, ты Эвангелина, — произнёс я, слегка растягивая губы в улыбке. На самом деле, это имело огромный чёртов смысл. Алехандро Круз был кем-то вроде, ну, меня, во многих смыслах. Он был тем, о ком шептались люди; большинство верили, что он был городской легендой. И хоть, как и обо мне, многие рассказы были фальшивыми или преувеличенными настолько, что правда была едва уловима, он был настоящим человеком. У него были настоящие навыки. А именно, он был самым смертоносным, самым уважаемым, самым преследуемым мужчиной своего мира. Экспертом по ядам. Наёмным убийцей, который мог одолеть врага и не оставить никаких следов о том, что вообще вызвало смерть. Или, также часто, он использовал свои яды для пыток своих нанимателей, вытаскивая информацию перед финальным, блаженным концом. Но ещё Алехандро Круз был кем-то иным. Видите ли, в целом у меня не было проблем с преступниками. Пока они оставались в своих рядах и убивали только тех людей, которые были такими же грязными, я занимался своими делами. Но с Алехандро всё было не так. Я определённо расправился с ним не потому, что он накачал наркотиком какой-то колумбийского наркоторговца, чтобы получить информацию для враждующего картеля. Нет, его преступления были намного хуже этого. — Ты не ответил на мой вопрос. Потому что это было немного сложнее, чем она хотела верить. — Алехандро Круз определённо умер в моём бункере. Я был не любителем лгать. Или приукрашивать. Она хотела факты; я давал ей факты. — Ты сукин сын! — крикнула она, подходя ближе к решётке, с дикими глазами. Её тело замерло, и всё в ней предполагало, что, если бы не прутья между нами, сейчас она бы разорвала мне лицо на клочки. — Ты злобный, эгоистичный кусок дерьма! — продолжала она, ударяя руками по решётке, прежде чем развернуться и поднять обратно по лестнице. У меня не было шанса объяснить. Конечно, Алехандро Круз определённо умер в моём бункере. Но я не убивал его. На самом деле, мне едва выдался шанс выдвинуть ему обвинения. Видите ли, в делах с экспертами по ядам никогда не знаешь, есть у них что-то с собой или нет. Не то чтобы эти придурки носили с собой чемоданы, полные осторожно помеченных пробирок, хотя я был уверен, что где-то у них есть такие запасы. Они изо всех сил старались их прятать, чтобы никто не нашёл. Алехандро Круз, проведя всю жизнь в торговле, точно знал, как спрятать наркотик на крайний случай, чтобы использовать в критической ситуации. Можно было подумать, что это для использования на других. По крайней мере, так предполагал я. Для меня стало чёртовым шоком, когда я спустился обратно и обнаружил его всё ещё привязанным к стулу, где я его оставил, и он сжимал в руке чётки, потому что я не был каким-то животным, кто отказал бы кому-то в пустом (для меня) успокоении религией в последние часы, но он был мёртв. Поначалу я подумал, может быть, у этого сукиного сына случился сердечный приступ. Хоть это не было обычно, но можно было это допустить. Он не был молод. Он столкнулся с собственной неизбежной смертью. Но когда я подошёл ближе и осмотрел его, будь я проклят, в его наборе белых чёток не хватало чёртовой бусины. Цианид. Я не был разочарован его смертью. Во всяком случае, план всегда был таким. Но я хотел сначала услышать, как они сознаются, признают свои ошибки. Не знаю, почему. Мне это было не нужно. Мне всегда было более чем достаточно улик, ещё до того, как я думал привести их в свой бункер. Но мне нравилось это слышать. Это подтверждало, что я поступаю правильно.