– A нам можно прийти? Мы очень хотели бы увидеть вас, когда вы не занимаетесь расследованием преступлений, правда, Фло? – Если, конечно, вы не возражаете, – добавила я. – Поверьте, это будет для нас большая честь, – ответил инспектор. – Миссис Сандерленд мечтает о встрече с вами. Вы же знаете, что она вечно просит меня пригласить вас на обед. – А вы так ничего и не сделали в этом направлении… Мы так и не встретились с женщиной, которая умудряется переносить вас с таким ангельским терпением, – сказала миледи. – Может быть, на этот раз нам удастся пригласить вас перекусить после вашего выступления? – Я передам ваше приглашение, миледи. Благодарю вас. – Отлично. А теперь, когда Фло тоже здесь, думаю, нам надо продолжить с нашими делами. Когда вы вошли, дорогой инспектор, я не могла не заметить ваш «всполошенный вид», как сказал бы сержант Добсон. Что-то случилось? – Я искренне прошу у вас прощения, – ответил инспектор, помешивая чай, – но мне казалось, я смог избавиться от него, подъезжая к вашему дому. Однако же вы правы. Я смертельно встревожен. – Боже! – воскликнула миледи. – А что случилось? – Новый морг полностью сгорел, – ответил Сандерленд. – Святый истинный Боже! Но никто не пострадал? – К счастью, те, кто находился внутри, пострадать еще больше уже не могли. – Это надо же… Но кому могло понадобиться сжечь морг? – В окру́ге бродят какие-то странные люди, – устало произнес инспектор. – Но нам это сильно помешает. Доктор Гослинг так и не начал свою аутопсию, а все наши три тела были именно в этом здании. – И вы думаете, что эти факты как-то связаны между собой? – спросила я. – Я бы сказал, что они связаны с делом, которое мы расследуем. В помещении находилось несколько тел, ожидающих вскрытия в связи с подозрением на убийства. И я не стал бы полностью отбрасывать вероятность того, что некоторые наиболее «творческие» негодяи в городе могли решить избавиться от обличительных улик таким способом. Один из трупов при жизни был членом банды, которая хочет взять под контроль территорию вокруг новых складов табака. Обычно такие вещи делаются публично как демонстрация силы, но в этом случае все выглядит как-то уж очень подозрительно. И я начинаю задумываться, не было ли у этого трупа каких-то секретов, которые он мог выдать. – Теперь уже не выдаст, – вставила я. – Вот именно. Это же касается и других мертвецов. И здорово меня расстраивает. – А разве можно предъявить обвинение в убийстве, если нет самого убитого? – С этим у нас все в порядке, – ответил Сандерленд. – У нас достаточно надежных свидетелей, которые видели мистера Ньюхауса, мисс Селвуд и мистера Орума мертвыми. – Симеон, наверное, просто вне себя. Он работает всего несколько недель, а его рабочее место уже успело сгореть… – Да, счастливым его не назовешь. Мне кажется, что он мечтал о том, как продемонстрирует перед вами свои способности, миледи. – Бедняжка. – Он подъедет позже, – сообщил инспектор. – Так что вы сможете лично засвидетельствовать ему свои соболезнования. – Да уж, я повеселюсь на всю катушку. Но вам ведь тоже не повезло, инспектор. Что же вы собираетесь делать? – Продолжу работать. Я ведь приехал для того, чтобы побеседовать со «светским корреспондентом» «Бристольских известий» по поводу ее статьи в сегодняшнем номере газеты, но решил по дороге сообщить вам новости о морге. – И выпросить чашечку чая, – добавила я. – Этому нас специально учат. Ведь вся полицейская служба страны работает на чае, так что нас учат в каждом городе находить самый лучший. – Для меня большая честь, что вы считаете наш дом источником лучшего чая, – ответила ему леди Хардкасл. – А вы не хотите дать нам какое-нибудь поручение? Если это поможет, то мы можем вместе с вами пройти в «Пса и утку». – Благодарю вас, но мне кажется, что сейчас это будет лучше сделать без вас. Судя по тому, что эта Коудл о вас пишет, она не является вашей поклонницей. – Боюсь, что здесь вы правы. Не знаю, в чем я перед ней провинилась, но она явно настроена против меня. А мы не помешаем вашим планам, если осмотрим церковный двор? Прошлой ночью сержант Добсон заблокировал туда доступ, но мне очень хотелось бы самой осмотреть место преступления. – Ради бога, миледи. Знаю, что могу положиться на вас обеих – вы не уничтожите ни одной важной улики. Я и сам туда обязательно приду, но лишняя пара глаз никогда не помешает. – Вот и отлично, – произнесла миледи. – Наутро у нас есть чем заняться. Как ты к этому относишься, Фло? – Ну конечно, миледи. Я принесу наши пальто. – Спасибо, милая. А я – в оранжерею за рисовальным альбомом. Глава 13 Литтлтон-Коттерелл наслаждался еще одним солнечным бодрящим осенним деньком. Луг был покрыт изморозью, и когда мы пересекали его по дороге к церкви, за нами тянулась дорожка следов. Несмотря на кошмарные события последних нескольких дней, деревенская жизнь шла своим чередом. Магазины были открыты, и люди занимались своими делами, словно убийства троих приезжих случаются здесь каждый день. Ворота, ведущие к кладбищу, были закрыты, и на изморози не было видно никаких следов. То есть никто не входил на церковный двор после того, как на траве осел иней. Обогнув церковь с западного края, мы прошли во двор. Ничто не указывало на то место у подножия колокольни, где Аарон Орум встретил свой преждевременный конец. Мы практически синхронно подняли головы и попытались определить траекторию, по которой летело его охваченное ужасом тело. – Должно быть, он приземлился вот здесь, – леди Хардкасл неопределенно махнула в сторону травы, росшей сбоку от тропинки. – Не так уж много осталось от этой потерянной жизни… Она была права. С момента трагедии место было вытоптано множеством ног; видно, что здесь что-то произошло, но что именно – понять невозможно. Я не уверена, что ожидала увидеть на земле отпечаток тела, но то, что здесь не было никакой отметки, указывающей на место, где прервалась жизнь человека, почему-то показалось мне неправильным. – Хорошо еще, что нам не надо, изучая эти следы, представлять себе, что произошло здесь вчера вечером, – заметила я. – Это какой-то кошмар. – Ты тоже так думаешь? Две пары форменных ботинок могут создать невероятную путаницу, пока их хозяева просто делают свою работу. И тем не менее в этом что-то есть. Я их зарисую, чтобы потом, на досуге, мы смогли обдумать всю сцену. – А вы никогда не задумывались, что гораздо проще сфотографировать все это? – спросила я. – Ты знаешь, думала. Но запуталась в рассуждениях философского плана относительно того, какова разница между тем, что я вижу, и тем, что находится передо мной. – А это что, разные вещи? – удивилась я. – Совершенно разные. А ты не согласна? Рисунок – это моя интерпретация того, что находится у меня перед глазами, а фотография – не что иное, как химически зафиксированное отражение лучей на этом месте. По причинам, которые я не могу объяснить, я предпочитаю фиксировать именно свою интерпретацию. – Но, глядя на хорошую фотографию, вы в любой момент можете перейти к собственной интерпретации, – заметила я. – А в своих зарисовках вполне можете упустить какую-то важную деталь. – Да, об этом я тоже думала. Но сколько бы над всем этим ни размышляла, никак не могу избавиться от того факта, что мне нравится рисовать. – А я и не пытаюсь вам мешать. Просто предложила более современную альтернативу. – И я благодарю тебя за твою заботу. – Вы хотите, чтобы я от вас отстала? – Я всегда рада твоему присутствию, но понимаю, что это, должно быть, жутко скучно – наблюдать за женщиной, делающей наброски места убийства. Если хочешь побродить вокруг, то я вполне могу какое-то время обойтись без тебя. – Если мне очень надоест, я осмотрю двор. – Вот и займись этим. – С этими словами хозяйка стала непонятным мне волшебным образом переносить сцену перед собой на бумагу с использованием только простого карандаша. – Ужасно, когда кто-то умирает, – рассеянно говорила она при этом, – но, должна признаться, смерть Орума расстроила меня как-то по-особенному. – По мне, так он стоял на первом месте среди главных подозреваемых. Так что его смерть, случившаяся так не вовремя, возвращает нас на исходные позиции. – Ты тоже так думаешь? А с другой стороны, мы сталкивались с этим во всех прошлых расследованиях серийных убийств. – И что же, нам остается только сидеть и ждать у моря погоды? И тот, кто в конце концов останется в живых, и будет нашим убийцей? – Вот именно. Как ни печально звучит, но это значительно легче, чем пытаться найти его. – И на кого же вы теперь думаете? – поинтересовалась я. – Ну, например, у нас есть Нолан Читэм, – ответила миледи. – Это было бы слишком скучно. Теперь, когда Орум умер, а Зельда одна осталась в живых из всей труппы, Читэм является единственным, кто настолько хорошо знаком со сценарием фильмы, что может совершенно точно повторить все методы убийства, показанные в ней. – Согласна. Это было бы слишком тривиально, правда? Не говоря уже о том, что довольно глупо, если думать на перспективу. Конечно, шумиха вокруг всех этих смертей может послужить успеху его фильмы, но повторить этот успех позже будет невозможно, потому что он уже убил всех своих звезд. – Но ведь вы сами однажды сказали мне, что не стоит недооценивать способность убийцы к глупым поступкам, – заметила я. – Правда? Какая же я все-таки умница… Браво, Эмили. Хотя глупые они или нет, но мне кажется, что эти убийства выглядят слишком безрассудными. – Согласна. Тогда – Зельда? – Не вижу причин, по которым она не могла бы убить всех троих, – согласилась миледи. – Хотя с каждым разом ей бы было все труднее прятать следы. Читэм уже догадался бы. – Да, и у нее еще меньше причин убивать своих друзей ради какой-то призрачной, но печальной известности.