– Так оно и есть, дорогая. Не обращай на них внимания, – вмешалась в разговор леди Хардкасл. – Но ведь совсем недавно вы сами сказали, что я бываю жуткой, – напомнила ей я. – Правда? Наверняка я имела в виду что-то другое. На это я только фыркнула. – Как бы то ни было, – сказал инспектор Сандерленд, – но я боюсь, что мало кто может предъявить надежное алиби. Два убийства были совершены глубокой ночью, и все подозреваемые утверждают – на мой взгляд, вполне резонно, – что находились в это время в своих постелях. Последнее же – я полагаю, что смерть мистера Орума была как минимум непредумышленным убийством, – последнее случилось в пабе, полном посетителей. – Среди которых мистером Читэмом и не пахло, – добавила я. – А вы знаете, она ведь права, – сказала леди Хардкасл. – Читэм в это время устанавливал проектор в зале ратуши. На мгновение инспектор задумался. – Я не буду этого оспаривать, – сказал он наконец, – хотя грибы можно было подложить в пирог в любое время. – А вы будете говорить с Хьюзами? – поинтересовалась леди Хардкасл. – Я все время это откладывал, – признался инспектор, – но, как мне кажется, время пришло. – Откладывали? – переспросила я. – Я нахожу его слишком нудным, – пояснил Сандерленд. – Понимаете, я готов защищать его право выражать свое мнение, и выражать его совершенно открыто, даже ценой собственной жизни. Но в то же время я готов отдать ее, только чтобы не слышать, как он это делает. Однако, боюсь, мне все-таки придется возобновить знакомство с ним и его очаровательной женой, если я хочу качественно выполнить свою работу. – А можно нам с вами? – спросила миледи. – Прекрасно, что в этот момент рядом со мной будут находиться вменяемые люди, – ответил Сандерленд. – Только не забывайте, что вы сами напросились. Я не собираюсь отвечать за ваше разочарование или раздражение. – Договорились, – согласилась леди Хардкасл. – Фло, будь лапочкой и предупреди мисс Джонс, что за ланчем нас будет шестеро. Вы же останетесь, джентльмены? – Боюсь, что мне надо возвращаться в город, – ответил доктор Гослинг. – Так что как-нибудь в другой раз. * * * Мисс Джонс смазывала какую-то выпечку свежим яйцом, когда я засунула голову на кухню. – За ланчем нас будет пятеро, мисс Джонс, – сказала я. – Не знаю точно, когда мы вернемся, но это будет где-то около двенадцати. – То есть мы тоже приглашены? – спросила Эдна, загадочно подмигивая. – Нет, – ответила я. – К нам присоединится инспектор Сандерленд. – Я так и подумала, милочка. Никогда не слыхала, чтобы полисмен пропустил случай поесть даром. Я имела в виду, что те двое – мисс Драйтон и мистер Читэм – ушли. – Ах, вот как! Интересно, как они… Хотя ладно. Тогда нас будет трое. – Отлично, мисс Армстронг, – сказала мисс Джонс. – Что-нибудь еще? – Нет. Благодарю вас, дамы. Я присоединилась к участникам допроса, и мы вновь отправились к деревенскому лугу. Глава 14 Шарабан уже успел высадить своих пассажиров, и протесты были в самом разгаре, когда мы показались в конце тропинки и посмотрели на протестующих с противоположной стороны луга. За три дня энергичных размахиваний плакаты немного поистрепались, но люди, державшие их, были тем не менее полны сил и настроены положить конец распространению ереси в головах легковерных селян. Кинематографу должен прийти конец. – Мы не делаем ничего противозаконного, – сказал лидер демонстрантов мистер Хьюз, когда мы приблизились. – Абсолютно ничего противозаконного, сэр, – подтвердил инспектор Сандерленд. – Конечно, вы впустую тратите свое время, но в этом нет ничего запретного. – Выполнять угодную Богу работу вовсе не значит тратить время впустую. – И с этим не поспоришь, – согласился инспектор. – Но сегодня Бог вроде бы хочет дать вам выходной. Сегодня вечером никаких просмотров не будет. Наступает Ночь костров. – Еще один языческий праздник, – заметил мистер Хьюз. – Неужели? – подала голос леди Хардкасл. – А я думала, что это празднование в честь провалившегося заговора по взрыву Парламента. – Ну… да… – пробормотал Хьюз. – Но сейчас это уже не тот праздник, что был раньше. Он вернулся к своим языческим корням. – В данный момент это неважно, – сказал инспектор. – Уверен, что ваши товарищи переживут ваше отсутствие теперь, когда ясно, что нет представления, против которого нужно бороться. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. – О чем? Инспектор приподнял брови, но ничего не ответил. – Никто из нас не имеет отношения к этим кошмарным смертям, – заявил Хьюз. – А никто вас в этом и не обвиняет, – сказал Сандерленд. – Но я не выполню свой долг, если не опрошу всех возможных свидетелей. Давайте поищем тихий столик в «Псе и утке». – Я не пью. – А я уже убедила мистера Арнольда, что он может подзаработать, подавая в своем пабе кофе и чай, – успокоила Хьюза леди Хардкасл. – Я посчитала, что в отсутствие чайной он сможет заполнить эту пустоту на рынке. И он со мной согласился. – Я ни за что не переступлю порога этой обители порока и разврата, – заявил мистер Хьюз. – Тогда, может быть, пройдем в участок? – предложил инспектор. Сказано это было вежливым тоном, но мы все видели, что его терпение уже на исходе. Хьюз задумался. Поход в паб будет незначительным отступлением от его принципов, а вот посещение участка может быть истолковано как свидетельство его позора. Кто, помимо преступников и их жертв, посещает полицейский участок? А так как жертвой преступления он не является, то… – Отлично, – сказал Хьюз. – Пусть будет «Пес и утка». Но я не останусь там ни секундой дольше, чем это необходимо. И, естественно, я не прикоснусь к алкоголю. – Это все понятно, сэр, – согласился инспектор Сандерленд. – Я закажу вам чай, а пить его или нет – решать вам. Хьюз передал свой плакат жене и вместе с нами пересек деревенский луг в направлении паба. Дейзи, которая как раз шла из лавки своего отца, с любопытством посмотрела на меня. Я одними губами прошептала ей: «Расскажу позже», – и она заторопилась в паб, чтобы занять там свое рабочее место. Мы вошли вслед за ней. Миледи и инспектор усадили своего «гостя» за стоявший в стороне столик, а я отошла, чтобы заказать чай. Дейзи поспешно сняла пальто и, на ходу разглаживая передник, бросилась к своему месту за стойкой. – Это что, он? – шепотом спросила она. – Ма так и сказала. Не нравится ей эта публика. – Когда я говорила с ней в последний раз, – заметила я, – она была уверена, что виновен Аарон Орум. – Но сейчас-то он мертв, верно? – А может быть, чувство вины заставило его совершить самоубийство? – Ой… – девушка замолчала. – Ой, а ведь так тоже может быть, правда? Значит, тогда это не Хьюз. Это действительно Орум, ведь правда? – Мы все еще ничего не знаем, – рассмеялась я. – Инспектор просто опрашивает всех свидетелей подряд. Может быть, поговорим позже? А сейчас нам нужен чай на четверых. – Точно не четыре пинты сидра? Просто это сделать намного легче. – До ланча? Боже, нет, конечно. Хьюз вообще не пьет, и даже мы давно уже решили положить конец выпивке за утренним чаем[66]. Будь умницей, поставь чайник. – Я вам все принесу, – пообещала Дейзи. Когда я присоединилась к остальным, беседа была в самом разгаре. Говорил инспектор Сандерленд, заглядывая в свой блокнот: – …замечен смотрящим в окно паба после полуночи в ту ночь, когда был убит Бэзил Ньюхаус. – Возможно, это был я, – сказал Хьюз. – Я э-э-э… прогуливался. – Прогуливались? В Литтлтон-Коттерелле? После полуночи? – уточнил инспектор. – Вы же живете в доме старого Седдона по дороге в Чиппинг-Бевингтон, так? Если верить свидетелям, то ваша группа покинула деревню до десяти часов вечера. – И я был с ними. До дома мы доехали на шарабане.