– Василич! – истошно выкрикнула администратор. Надежда взбежала на второй этаж и оказалась перед дверью с табличкой «Директор». К этой двери, переваливаясь, как утка, поспешал немолодой дядечка с багровой одутловатой физиономией, в котором можно было легко опознать охранника. – Василич, останови ее! – не очень надеясь на успех, выкрикнула администратор. – Сейчас… сейчас… – пропыхтел охранник. – Вон же она какая шустрая… Он попытался остановить Надежду, но у него на пути оказалось непреодолимое препятствие в лице Лили. – Да их еще двое… Надежда Николаевна толкнула дверь и влетела в приемную. Навстречу ей поднялась секретарша и воскликнула: – Куда вы? Нельзя! Ольга Петровна велела никого не пускать… У нее прием! – Да отвяжитесь вы все! – выпалила Надежда. – Вашу начальницу там, наверное, убивают, а вы… Она в два прыжка пересекла приемную и толкнула тяжелую дверь кабинета. В это самое время женщина-администратор догнала Надежду и вцепилась ей в плечо. С другой стороны, задыхаясь, подбежал охранник Василич и схватил за другое плечо. – Я ее держу! – пропыхтел он. – Лучше поздно, чем никогда… – недовольно отозвалась администратор. – Поздно! – воскликнула Надежда Николаевна. Через открытую дверь был виден просторный директорский кабинет, обставленный современной светлой мебелью. За белоснежным письменным столом никого не было. А в распахнутое окно в кабинет лился яркий солнечный свет, на фоне которого виднелась женская фигура. В первое мгновение можно было подумать, что женщина моет окно, но Надежда вспомнила инсталляцию на выставке кукол и поняла, что видит почти ту же самую картину. Приглядевшись, она убедилась, что женщина не стоит на подоконнике, а висит, распятая на оконной раме. И так же, как у манекена в библиотеке, к ее груди гвоздем была прибита книга… та самая книга, на презентации которой Надежда только что была. – Ольга Петровна!.. – вскрикнули в один голос администратор, секретарша и охранник. Ольга Петровна, несомненно, их не услышала. Она была мертва. Об этом свидетельствовала восковая кожа на лице и руках и застывшие черты лица. Глаза ее были открыты, но не выражали ровно ничего. Против воли Надежда Николаевна вспомнила фотографию четырех покойников в ресторане, у них были точно такие же лица – неподвижные, намертво застывшие. Стало быть, доктор Трефолева умерла от того же яда и распяли ее уже мертвой. Администратор подбежала к окну, потянулась к трупу, но Надежда строгим возгласом остановила ее: – Нельзя ничего трогать до прихода полиции! Там могут быть отпечатки пальцев и другие вещественные доказательства! – Ох! – Женщина схватилась за голову. – Но как же Ольга Петровна… нельзя ее так оставить… – Вы ей все равно уже ничем не поможете! До прихода полиции все должно оставаться как есть. – Полиция… – протянула администратор. – Ольга Петровна говорила, что в случае любого ЧП прежде, чем вызывать полицию, нужно сообщить ей… но ей уже ничего не сообщишь! – Это точно! – подтвердила Надежда. – Придется все решать самой… – Администратор переглянулась с сотрудниками клиники. Охранник, выпучив глаза, застыл в полном ступоре, секретарша вдруг тоненько пискнула и очень аккуратно упала в обморок. – Черт, – прошипела администратор, – с ней еще придется возиться. – Василич! – Она с размаху стукнула охранника по внушительному животу. – Очнись! – А? Что? – забормотал тот. – Займись вон ей! – она кивнула на секретаршу. – Вытащи ее в приемную, приведи в себя. – А как? – Охранник в клинике и так-то был порядочный тормоз, а тут совсем растерялся. – По щекам отлупи! – заорала администратор. – Это можно! – оживился Василич. Секретарша тут же открыла глаза и села. Лиля наконец опомнилась и принялась торопливо фотографировать труп и кабинет с разных ракурсов. Она была в восторге – самой первой попала на место преступления, даже раньше полиции, и теперь могла создать эксклюзивный материал! – Не фотографируйте! – попыталась остановить ее администратор. – Если эти снимки попадут в прессу, будет скандал! Пострадает репутация нашей клиники… – Скандал вам так и так обеспечен! – охладила ее Надежда Николаевна. – И репутация пострадает. А вам сейчас не о репутации думать нужно, а о том, кто убил вашу начальницу! Вы говорили, что у нее был важный посетитель. Кто? – Я… я не знаю… она сказала, что очень важный, и просила ее не беспокоить. А кто конкретно – я не знаю… она мне ничего об этом не сказала… – А вы? – Надежда повернулась к секретарше. – Вы ведь наверняка вели ежедневник? У вас ведь должны быть записи всех назначенных встреч Ольги Петровны? – Должны, – дрожащим голосом призналась секретарша. – Но у меня сегодняшний посетитель обозначен одной буквой. – Какой? – Буквой «Д». – Так, небогато… А вы его видели? Ведь он должен был пройти мимо вас. – Видела! – секретарша оживилась. – Я его очень хорошо разглядела и легко опознаю! Он такой полный… очень, очень полный! Такого полного ни с кем не перепутаешь! Но очень хорошо одет, в дорогом итальянском костюме. – Я тоже его видел! – вклинился в разговор охранник. – Точно, очень толстый! Насчет костюма не скажу, я в этом не разбираюсь, но что толстый, это факт! «Каким же толстым он был, если его габариты отметили даже здесь, в клинике, где все пациенты отличаются лишним весом? – подумала Надежда. – И как-то это странно… ведь тот человек, убийца, который садился в белый фургон, был вовсе не толстый. Хотя, может быть, у него есть помощники…» – А вы не видели, как он выходил? – спросила Надежда секретаршу и охранника. – Нет, не видела! – клятвенно заверила ее секретарша. – Через приемную никто не проходил! – Уж такого толстяка я бы ни за что не пропустил! – поддержал ее охранник. – Куда же он делся? – Надежда обошла кабинет покойной Трефолевой и вдруг в углу, за кадкой с развесистой монстерой, увидела большой, туго набитый пакет. – А это что? – Надежда вытряхнула содержимое пакета на пол и осмотрела его. Хороший мужской костюм огромного размера и какие-то странные предметы вроде подушек необычной формы с пришитыми к ним застежками… – Что это такое? – проговорила Надежда, с удивлением разглядывая подушки. – А я знаю! – Лиля заглянула через ее плечо. – Такие штуки надевают под одежду артисты, когда им нужно играть толстяков. Например, в спектакле «Три толстяка»… – Ага, тогда все ясно! Этот человек нацепил под костюм эти подушки, чтобы казаться толстым и чтобы все обращали внимание только на его габариты. А после убийства снял всю эту амуницию и принял свой обычный вид. – Но из кабинета никто не выходил, ни толстый, ни тонкий! – воскликнула секретарша. – Допустим… – пробормотала Надежда Николаевна. Тут на нее строго уставилась администратор: – А вообще, женщина, кто вы такая? По какому праву вы здесь хозяйничаете, задаете вопросы? – Я просто хочу разобраться, что здесь произошло… – Вот полиция приедет и разберется! И вам задаст вопрос: откуда вы знали, что Ольге Петровне угрожает опасность? Действительно, откуда вы это знали? – Если мне полиция задаст этот вопрос, – фыркнула Надежда, – я отвечу… полиции. – Ответите, еще как ответите! Василич, следи, чтобы эти две особы отсюда не вышли! – Мимо меня муха не пролетит! – и Василич встал в дверях, полностью загородив дверной проем. «Только этого мне не хватало! – подумала Надежда Николаевна. – Если меня задержит полиция, это точно дойдет до мужа. Конечно, он сейчас в командировке, но эти, из полиции, ведь так просто не отстанут, начнут к следователю вызывать, по телефону звонить, повестки слать. Саша все узнает и не поверит, что я тут случайно замешалась. Придется ему про кота рассказывать, и вот тогда точно будет скандал! Что же делать? Как выпутаться?» Она еще раз обошла кабинет, внимательно его осматривая, затем подошла к окну – но не к тому, на котором была распята Трефолева, а ко второму. Отдернула штору и обнаружила, что окно закрыто, но неплотно. А приглядевшись, заметила на подоконнике чуть смазанный след ботинка. Подошва интересная, рубчики в елочку. Надежда открыла окно, выглянула наружу и увидела веревочную лестницу, спускавшуюся почти до самой земли. Так вот как убийца ушел из кабинета после того, как сделал свое черное дело! Что ж, дело обычное, никакой оригинальной идеи. По такой лестнице кто угодно спустится.