– Вот уж нет! Вы меня заверяли, что у вас все под контролем, что у вас собственная охрана, мимо которой и муха не пролетит, а я вижу, что нет никакой охраны, в палату кто угодно может проникнуть… И вообще, тут прямо бандитское гнездо! Я за Елену Анатольевну головой отвечаю и ни за что отсюда не уйду! Надежда решила, что телохранитель разберется в ситуации и сможет защитить Елену, а ей самой пора делать ноги, иначе она попадет в большие неприятности. Разразится скандал, набежит охрана, ее привлекут как свидетеля… нет, такого ей точно не надо. Медсестра занимала собой весь дверной проем, и Надежда метнулась в санузел. Здесь была вполне приличная душевая кабинка и кокетливый розовый унитаз, а главное – о радость! – здесь имелась вторая дверь. Видимо, санузел был общим для двух палат. Надежда дернула эту дверь и действительно оказалась в другой палате, очень похожей на ту, которую занимала Елена Безбородова. Только здесь в кровати полулежал седой мужчина весьма преклонного возраста, в малиновой шелковой пижаме. При появлении Надежды Николаевны он заметно оживился, приподнялся на локте и радостным голосом проговорил: – Какие люди! Кто вы, очаровательная незнакомка? Какой счастливый случай привел вас ко мне? Надежда попыталась вспомнить, кто за последние несколько лет называл ее очаровательной. Получалось, что только муж. И то нечасто. Впрочем, это тоже неплохо. Она улыбнулась старику и направилась к выходу. – Куда же вы? – воскликнул тот разочарованно. – Мы еще даже не успели познакомиться… а у меня, между прочим, есть конфеты и даже… даже очень приличный французский коньяк! – он кивнул на прикроватную тумбочку. – Здесь он под запретом, но есть один санитар, который за небольшую мзду может принести что угодно… – Спасибо, как-нибудь в другой раз! – отмахнулась Надежда. – Ну, вот так всегда… – Предложите коньяк старшей медсестре! – Да что вы, она его тут же конфискует! Лучше соглашайтесь – если мы с вами поладим, я могу сделать вам очень дорогой подарок… – За кого вы меня принимаете! – фыркнула Надежда Николаевна. – Я вам что, девушка по вызову? – Нет, вы гораздо лучше! Эти девицы и двух слов не могут связать, а вы, сразу видно, прекрасный собеседник… Да задержитесь же на минуту, посмотрите мне в глаза! – Мужчина схватил Надежду за полу халата. – А вот этого не надо! – Она хотела произнести эти слова строго, но против воли улыбнулась и не заметила, как импозантный старик сунул ей что-то в карман халата. – Ах, как жаль, как жаль, что вы не хотите остаться! – сказал он ей вслед. Надежда Николаевна не стала отвечать, а вышла из палаты, закрыла за собой дверь и устремилась к выходу из отделения. Быстро пройдя по коридору, она открыла матовую застекленную дверь, выскользнула на лестничную площадку и только здесь перевела дыхание… Как выяснилось, слишком рано. Из темной ниши возле лифта выступила высокая фигура в белом халате, с медицинской маской на лице. Вот паразит, живучий какой! – Думала, убежишь? – прозвучал холодный, словно неживой голос. – От меня не убежишь! Он встал перед дверью лифта и протянул к Надежде руки: – Ты снова мне помешала! Не думай, что это сойдет тебе с рук! Надежда Николаевна резко развернулась и бросилась вниз по лестнице, злоумышленник огромными скачками понесся следом. Этажом ниже лестница была перекрыта металлической дверью, от которой в сторону шел полутемный коридор. Надежда бросилась прочь по этому коридору. Преследователь нагонял ее, он уже буквально дышал ей в затылок… и тут впереди возникла знакомая фигура – долговязый тип в несвежем халате, с плохо выбритым лицом. Это был тот самый санитар, который помог Надежде проникнуть в больницу. В руках он нес алюминиевый бачок, на котором красной краской было написано: «Кисель». – Выручай! – крикнула ему Надежда Николаевна. – Видишь, за мной этот тип гонится! – Понял! – Санитару было не чуждо чувство благодарности, и как только Надежда пробежала мимо него, выплеснул на пол содержимое бачка. Розово-сиреневая масса разлилась, как вулканическая лава. Убийца не успел затормозить, ступил ногой в кисельное озеро и тут же заскользил, как на подтаявшем льду. Ноги его разъехались, и он со всего маху грохнулся на залитый киселем пол. – Ох ты, какая неприятность получилась! – фальшивым голосом запричитал санитар и сделал вид, что пытается помочь незнакомцу подняться. При этом он только мешал ему, а в довершение умудрился надеть на голову бачок из-под киселя. – Ох, беда! – приговаривал санитар, как бы нечаянно пиная злоумышленника. – А киселя-то сколько пропало! Марья Васильевна из пищеблока опять ругаться станет! Надежда не стала досматривать до конца эту замечательную сцену, а припустила прочь по коридору и через несколько минут уже была на улице. Подойдя к воротам, через которые на территорию больницы въезжали машины и входили люди, она спохватилась, что на ней все еще надет белый медицинский халат, причем халат заведующего отделением, и вернулась к служебному входу. Она сняла халат и хотела оставить его на крючке за дверью, но тут почувствовала какую-то тяжесть в кармане. Сунула туда руку – и достала потертую деревянную коробочку, на которой грубыми черно-красными мазками был изображен сгорбленный, зловеще ухмыляющийся человечек в шутовском колпаке… Мефистофель из оперы? Мелкий зловредный бес? Да нет, скорее всего, карточный джокер. Однако как выразительно он изображен, несмотря на кажущуюся примитивность рисунка! Надежда приоткрыла коробочку и увидела внутри колоду игральных карт – старинных, с непривычными, наивными и в то же время выразительными рисунками. Откуда же эта коробочка с картами взялась в кармане халата? Когда санитар дал ей этот халат, в карманах точно ничего не было… Уж этот прохиндей ни за что бы такое не пропустил. Тут она вспомнила пожилого мужчину, который заигрывал с ней в больничной палате, предлагал конфеты и коньяк и даже хотел что-то подарить. Наверное, он и подсунул в карман эту колоду непонятно зачем. Странный, однако, подарок… Надежда Николаевна достала одну карту и взглянула на обратную сторону – ту, что называется рубашкой. Рисунок на ней был необычный. По всей поверхности карты вились ветви, покрытые узорными листьями. Внезапно Надежде показалось, что перед ней – не рисунок, не узор, а настоящие, живые листья, чуть колеблемые легким ветерком. А из-за этих листьев за ней кто-то следит… Ей почудилось, что там, среди этой листвы, она увидела огромную змею с круглыми немигающими глазами… Надежда моргнула – и видение пропало. Она убрала карту обратно в коробочку, а коробочку сунула в сумку. Оставаться возле больницы было небезопасно – в любую минуту ее снова мог найти убийца. Поэтому она повесила халат на гвоздь и припустила прочь из больницы. Едва она вышла за ворота и огляделась в поисках какого-нибудь транспорта, возле нее остановилась старенькая, потертая машина, из которой выглянул смуглый водитель и проговорил: – Дэвушка, садись, подвезу, много нэ возьму, мне по дороге! – Как – по дороге? Я же еще не сказала, куда мне ехать. – Сказала – нэ сказала, мне все равно по дороге. Я сюда мужчину привез, мне теперь обратно ехать надо, так мне куда угодно по дороге. А город я хорошо знаю, как свои два… три… четыре… пять пальцев, так что привезу тебя куда надо! – Ну, если так… – Надежда села в машину и назвала свой адрес. У нее было неприятное чувство – она не любила садиться в незнакомые машины. С другой стороны, долго оставаться возле больницы не хотелось – в любую минуту мог появиться убийца. Машина бойко ехала по улицам, как вдруг Надежда увидела впереди знакомый белый фургон. Фургон убийцы! И номер тот же самый! Она схватила водителя за локоть и прошипела: – Поезжайте за этим фургоном! Машина вильнула, едва избежав столкновения с черным «мерседесом». – Жэнщина, никогда так нэ делай! – возмущенно проговорил водитель, справившись с управлением. – Нэльзя хватать меня за руку, когда я за рулем! Если бы я с тем «мерином» столкнулся, вах, что было бы! – Извините, это я от волнения… но вы все же поезжайте за тем белым фургоном. – Муж, что ли? – Водитель с интересом покосился на Надежду. – Налэво ходит? – Ну, как вам сказать… – уклончиво отозвалась она. – Налэво – это нэхорошо! – проговорил водитель. – Наши мужчины налэво не ходят. Если им какая другая жэнщина понравится – они на ней женятся. Можно два жена, можно три жена… налэво не нужно! – Ну, я не знаю… – с сомнением протянула Надежда. – Так вы поедете за тем фургоном? – Еду, еду! Он от мэня никуда нэ денется! Я ведь этот город хорошо знаю… – Слышала, слышала! Как свои четыре-пять пальцев! – Верно говоришь! – Водитель лавировал в потоке машин, но белый фургон куда-то исчез. «Как же, знаешь ты город! – раздраженно подумала Надежда. – Упустил все-таки! Небось, только что из своего аула приехал, где только ослом управлял!» – Нэ волнуйся, нэ упущу твоего мужа! – проговорил водитель, как будто подслушал ее мысли. – Он не иначе вон в тот переулок свернул, а я двором проеду и догоню его! Он действительно въехал в открытую подворотню, пересек просторный заасфальтированный двор и выехал на другую улицу, точнее, в переулок, заканчивающийся тупиком. А в этом переулке стоял знакомый Надежде белый фургон. – Вот он, твой муж! – с победным видом сообщил водитель. – Сюда он приехал, здесь его полюбовница живет! Что дальше делать будешь? – Буду с ним разбираться! – ответила Надежда Николаевна и протянула водителю деньги. – Спасибо, дальше я сама! – Разбираться – это правильно! – одобрил водитель. – А лучше плюнь на нэго, он тебя нэ ценит. Уходи от него, приходи ко мне, я на тебе женюсь. Ты мне понравилась, будешь хорошей женой… – Третьей или четвертой?