– Так пойдет? – спрашивает он, не убирая улыбку с лица; чувствует, как сводит рот. – Да, – кивает Чонхо коротко и сразу отводит взгляд, – пойдет. И стоит ему отвернуться, как улыбка с лица Мингю мгновенно пропадает, уступая место привычному хмурому виду. Это тяжелее, чем он думал. Они довольно долго идут по коридору, петляя между студентов, которые кучами просачиваются в аудитории. Мингю наблюдает за взволнованными чужими лицами, слышит обрывки разговоров. Не сразу понимает, что нервно елозит зубами по нижней губе, на которой кожа и так потрескалась. Не хочет признаваться себе в том, что скучал по всему этому. Ему бы тоже быть студентом опять и спешить на лекции. Договариваться с одногруппниками выпить на выходных. Идти к кому-то домой делать лабораторную. Страдать от недосыпа, потому что до утра готовился к тесту. Ему бы- не быть собой. Чонхо останавливает его у одной из дверей и взволнованно смотрит. Пробегается взглядом по лицу Мингю, ведет его выше, глядит на волосы. Облизывает губы и вздыхает. – Ладно, идем, – он перешагивает было через порог, но резко останавливается и хватает Мингю за плечо, – только перед этим еще кое-что. – Что? – Не говори с ним. – С кем? Чонхо не отвечает – Мингю видит только, как раздуваются его ноздри от резкого выдоха. Не понимает ничего. Они заходят в аудиторию. Проходят мимо стола преподавателя и начинают подниматься между рядов наверх. Мингю старается придать себе непринужденный вид и не глазеть по сторонам, но выходит как-то откровенно хреново, потому что с той самой секунды, как он переступил порог, в него копьями вонзился как минимум десяток взглядов, которые провожали его до самого верхнего ряда. Мингю хочет ответить хотя бы на один, но удерживает себя – плечами лишь раздраженно поводит в попытке стряхнуть с себя чужое любопытство. Чонхо садится рядом; явно нервничает. Мингю смотрит перед собой секунд пять максимум – не может больше. Начинает разглядывать студентов. Видит девушку с волосами по плечи, которая неуверенно улыбается ему и машет рукой в знак приветствия. Мингю взвешивает про себя все за и против и отвечает кивком головы. Чонхо рядом ерзает на стуле. Мингю и глядит в его сторону, видит бурлящую ненависть в чужих глазах. Внутри щелкает что-то, подскакивает вверх, до горла самого, ударяется о нёбо. Он прослеживает за взглядом Чонхо и видит… Тэёна? Это точно Тэён – вне сомнений. Мингю бы не смог перепутать это лицо ни с чьим другим – знакомое слишком, родное. У этого Тэёна черные волосы и тяжелый взгляд. Он оценивает эту тяжесть по достоинству, ибо взгляд направлен на него самого – ему в глаза прямо. Мингю на чужой взгляд отвечает охотно, рассматривает Тэёна в ответ, подпирает щеку рукой и улыбается криво, даже не думая реагировать на беззвучное «даже не думай» со стороны Чонхо, что висит в воздухе чем-то острым – того и гляди на голову рухнет и череп проткнет. Мингю не реагирует. Просто ставит на стол другую руку, упираясь локтем, и показывает Тэёну средний палец. Нет, Мингю не злится. Нет, он ничего не имеет против этого человека – у них не было никаких разногласий. Просто дело в том, что перед ним Тэён – и пусть этот Тэён не его. Слишком сложно удержаться, чтобы не посмотреть на чужую реакцию. А она есть – тяжесть во взгляде Тэёна мгновенно пропадает, уступая место искреннему удивлению. Мингю до жути засмеяться хочется, но он не успевает, потому что Чонхо хватает его за руку и резко опускает ее вниз, прижимая к столу. Отпускает мгновенно, пытается с Мингю взглядами подраться, но отступает сразу, чтобы опять посмотреть на Тэёна и показать ему средний палец самому. И вот где-то здесь Мингю не выдерживает и смеется, потому что Тэён отвечает Чонхо тем же. Какой же здесь расположился милый детский сад. – Какие люди, ничего себе! – почти орет кто-то, и Мингю едва не подпрыгивает от неожиданности – не привык он как-то совсем, когда настолько громко приветствуют. Незнакомый парень с красными волосами садится на скамью на ряд ниже и подается вперед, складывая руки на их столе. – Ты где пропадал? Я тебе все утро названивал вчера, а ты абонент не абонент. В салоне зависал, что ли? – Привет, – улыбается Чонхо, и даже очень охотно; Мингю сразу понимает, что парень перед ними кто-то вроде друга Мина в универе. А если Чонхо к нему относится хорошо, значит, все в порядке. – А ты чего тут? – незнакомец смеется. – Решил факультеты поменять? – Да не, просто пары первой нет, а дома скучно, – пожимает Чонхо плечами, печатая что-то в телефоне. Двух секунд не проходит, как он под столом легонько пихает Мингю коленом и так же под столом разворачивает телефон к нему. Мингю смотрит на экран и видит на нем «Кан Сонёль». Понимает, что это имя одногруппника. – Ну эй, чего вы там начали опять, – дуется Сонёль. – Так и не скажешь, чего пары прогулял? Тебе идет, кстати, – кивает на волосы. Мингю старается улыбнуться максимально дружелюбно: – Дела были, но ничего серьезного. – Ну и хорошо. Какое-то время Сонёль болтает с Чонхо, иногда поглядывая на Мингю – в эти моменты на его лице проскальзывает тень беспокойства, – а сам Мингю к разговору не прислушивается почти. Лишь подмечает про себя чужие реакции, движения рук. Убеждается окончательно, что Сонёль сносный парень и, пока не будет Чонхо, стоит держаться поближе к нему. Главное, чтобы вопросов с подвохом не задавали. Когда приходит преподаватель и начинается лекция, Чонхо утыкается в телефон, иногда что-то печатая, а Мингю так и тянет подъебнуть со словами «Че, с бабой переписываешься?», но он молчит только, не зная, чем занять руки. Чувствует иногда на себе изучающий взгляд с той стороны аудитории, где сидит Тэён, но не отвечает на него. Давит в себе внезапно проснувшееся любопытство и достает из рюкзака тетради с лекциями. Мингю листает их минут десять, вглядывается в чужой почерк, понимает, что у него другой совсем. Не может сдержать усмешку. В конце лекции Чонхо подхватывает рюкзак, смотрит на Мингю напряженно. – После последней пары жди меня у главного входа в кампус. Самое время плюнуть чем-то вроде «Я тебе не корги твой, чтобы мне команды раздавать», но Мингю лишь кивает и отворачивается. – Не говори с ним, – просит (предупреждает?) во второй раз Чонхо и уходит, а он не удерживается и смотрит ему вслед. Замечает, что провожает его взглядом не один – вместе с тремя девчонками из группы. Хмыкает, вспоминая мелкого Чонхо. – Чего завис? Пойдем, пойдем, – подгоняет его Сонёль, когда Мингю начинает медленно убирать тетради обратно в рюкзак, – если опоздаем хотя бы на минуту, старая карга залепит нам крестики в табеле посещаемости. Они бегут по коридору в сторону лестницы на второй этаж – Сонёль тянет Мингю вслед за собой, крепко ухватившись за рукав рубашки, чем изрядно нервирует, потому что ткань немного сползает, оголяя край татуировки, и он едва успевает натянуть рукав обратно на кисть. Мингю дико бесится внутри себя, но каждый раз, когда из него хочет вырваться поток брани, он вспоминает это вкрадчивое «Ты понимаешь?», и рот закрывается сам собой. Он понимает. Надеется, что одного дня будет достаточно. Но можно ли одним днем перекрыть несколько лет?.. – К слову, не думай, что я забыл о вашем приглашении в гости на ящик пива, – громко шепчет Сонёль, когда они вместе падают на скамейку в самом последнем ряду. – О нашем? – искренне удивляется Мингю. – Черт, забыл, что ты не по пиву. Ну, на ящик вина, короче. – Сонёль яростно шкерится за чьим-то затылком и пытается достать из рюкзака тетрадь, листки которой зажевала молния. Мингю наблюдает за ним с безразличным лицом, а все внутри вопит настолько истошно, что вряд ли выйдет заткнуть в ближайшее время. Все это – бред. Сон. Он спит и видит сон, в котором попал в другой мир, где небо сиреневое, где у него есть университетские друзья, с которыми он договаривается выпить на выходных, и где его жизнь не покалечена, а цветет лавандовым полем. Что ты будешь делать, Ли Мингю? Ли Мингю сжимает зубы так крепко, что больно челюсти, и достает из рюкзака одну из тетрадей. На середине открывает – где листы чистые. И пишет лекцию, почти не слушая преподавателя. Тезисно, обрывками, иногда дополняя своими мыслями. Они с Мином не только с одного факультета, но и отделения. И факт этот змеей вокруг сердца закручивается и впивается зубами в артерию. Яда только нет в крови почему-то. В перерыве между второй и третьей парой, который оказывается длиннее, чем первый, Сонёль подхватывает Мингю под локоть и тащит на выход из универа, то и дело оглядываясь по сторонам, будто боясь, что их кто-то заметит. – Ты только не бухти, окей? – шепчет он и ныряет за угол, едва они выходят из здания факультета; Мингю заворачивает следом и чувствует, как его брови теряются где-то на затылке, потому что Сонёль садится на корточки возле кустов, чуть спрятавшись за ветками, и начинает яростно щелкать зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету. – А зачем так шкериться? – Если старая карга увидит, нам кранты. А ну иди сюда, чего ты встал там? Внимание привлекаешь, – возмущается Сонёль, и из его рта валит дым. – Ты уже давно совершеннолетний, зачем так париться? – коротко смеется Мингю и подходит ближе; плюхается на зеленую траву задницей и достает из кармана свои сигареты. Сонёль смотрит на него, как на заморское чудо-юдо с тремя хвостами, и круглит глаза, забывая стряхнуть пепел, который падает ему на штанину. Мингю пожимает плечами и тоже закуривает, ленясь увернуться от чужого взгляда. – Новый ты мне нравишься, – говорит наконец Сонёль и шумно затягивается, – всегда бы так. Мингю глядит на него сквозь завесу дыма, который только что покинул его рот, и пытается представить, как выглядели отношения Мина и этого Сонёля. Были ли они просто знакомыми? Друзьями? Может, они так же близки, как Мин с Чонхо? – Он все еще глаз с тебя не спускает, – говорит Сонёль, туша сигарету об траву и после пряча бычок в пустую пачку, которую предварительно достал из рюкзака. Ничего себе махинации. – Кто? – не понимает Мингю. – Да Тэён же. Про кого я еще могу говорить. Он наблюдает за тем, как Сонёль прикуривает вторую сигарету, и медленно переваривает мысль о том, что человек напротив очень даже в курсе личной жизни Мина. Впрочем, чему здесь удивляться? С чего он вообще взял, что ему ближе всех Чонхо? Мин производит впечатление человека, у которого миллион и один друг. Легкий на подъем. Общительный. Яркий. Такой, каким сам Мингю никогда не будет. «Новый ты мне нравишься. Всегда бы так». – Ну, если ему так нравится на меня таращиться, то пускай, – пожимает плечами Мингю. Нет, правда, а что еще он может сказать? – Вы так и не разговаривали? – вкрадчиво спрашивает Сонёль, не смотря ему в глаза. – Нет, – честно отвечает он. – И правильно. После последней пары Мингю машет Сонёлю рукой и даже не чувствует, что делает нечто неправильное, – ощущение такое, будто он прощается со старым другом, с которым вместе с уроков сбегал. Ощущение странное, ощущение непривычное, но от него приятно покалывает в кончиках пальцев, что не так давно сжимали сигарету – ту самую, которая «ладно, давай по последней и пойдем». Мингю смотрит в удаляющуюся ярко-красную макушку Сонёля, мнет в руках почти пустую пачку сигарет и думает, что, наверное, они правда с Мином довольно близки. Но близость эта совсем не та, что у них с Чонхо. Чонхо ныряет с головой, с настырным желанием проверить глубину – молча, сверкая темным взглядом. Сонёль же стоит на берегу, ходит по кромке и смотрит на гладь воды. Видит картину целиком. Но лучше всего – то, что на поверхности. Даже жаль немного, что они больше не встретятся.