– Мы позавчера весь день просидели в Национальной библиотеке. – Тэён переглядывается с Юбином. – В тот отдел, куда я хотел попасть, мне нет доступа. Туда только по специальным пропускам можно. – Он глядит на Мингю. – Мать Юбина работает в этой библиотеке. Она сделала нам пропуска, и… – А что за отдел такой? – прерывает он Тэёна. – Там северокорейская литература, – отвечает Юбин вместо него. – Сам понимаешь, что кого попало туда пускать не будут. – А вы там что забыли? – Чонхо отходит к подоконнику и запрыгивает на него. Вот не нравится ему на стульях сидеть, честное слово. – Я искал информацию в интернете про зеркала, – осторожно говорит Тэён. – Нужная мне книга на Юге не издавалась. Она не про зеркала на самом деле, а… – Он тянется руками к своему рюкзаку, но передумывает на полпути. – Покажете мне сначала? Зеркало ваше. Я видел его много раз, но никогда не обращал внимания особо, поэтому воспроизвести его в памяти было довольно сложно. – Идем. – Мингю подхватывает со стола банку пива. Они вчетвером заходят в комнату Мина. Взгляд Тэёна первым делом устремляется в сторону письменного стола; Мингю смотрит тоже и видит рисунок, который наполовину торчит из нижнего ящика. Подходит быстро и заталкивает его обратно целиком. Насколько велик шанс, что Тэён знает о том, что Мин рисовал его? Показывал ли ему свои работы? На мгновение Мингю задумывается о том, как далеко эти двое успели зайти в своей игре в отношения, но почти сразу переключается на мысли о другом Тэёне – своем. Все ли в порядке? Он предоставил Мина самому себе, иногда навещая, или?.. Зная Тэёна, он, скорее всего, притаранил из дома спальник и ночует теперь на полу в доме Санхёна. Подумав об этом, Мингю коротко смеется и глядит на Юбина, который стоит перед зеркалом, неуверенно щупая деревянную раму. Сначала он думал, что всех их связывает что-то. Они все разные, они мало чем похожи, они живут разными жизнями под разными небесами, но есть красная нить, что уходит от одного к другому, оставляя за собой яркий след. Мингю думал так. Думал, а теперь понять не может. В своем мире он не знает никого, кто был бы похож на Юбина. Или на Сонёля. И Санхён… Мин ведь не знаком с Санхёном, верно? – Ну что? – вырывает его из мыслей голос Чонхо. Тэён садится на ковер перед зеркалом и расстегивает рюкзак, достает из него целую кипу каких-то распечаток. Копается в них, громко шелестя страницами, а после достает три листа. Отхлебывает из своей банки пива и откашливается: – С чего бы начать. – С начала, нет? – Мингю подходит ближе и садится рядом, подперев спиной стену рядом с зеркалом. – Все историю Кореи в школе учили? – с усмешкой спрашивает Тэён, но ответа не дожидается: – В 1910-м году наша страна стала японской колонией. В то время в Корею много японцев приезжало с целью подмять нас под себя. Жесткая авторитарная политика, сплошная дискриминация и прочее дерьмо. Вы знали, что корейцев даже заставляли брать японские фамилии? – Тэён оглядывается. – Не отвлекайся, – шлепает его по колену Юбин. – Да, да, – он глядит на распечатки в своей руке, – это я к чему. Где-то в двадцатых годах прошлого века в Корею переехала одна японская семья, глава которой имел довольно странное хобби. – Тэён берет один лист и разворачивает его лицом к остальным. Мингю смотрит на скан старого фото, на котором изображен мужчина лет пятидесяти, его молодая жена и двое детей, что сидят перед ними на невысоких стульях. Позади них на стене висит зеркало – в точности как то, что стоит сейчас перед ними. – Хочешь сказать, что именно этот мужик сделал это зеркало? – Чонхо приближает свое лицо к распечатке, а после и вовсе забирает ее из рук Тэёна. – Нет, – качает головой тот, – он их коллекционировал. Зеркала эти. Откуда у него появилось это – нигде не говорится толком, кроме… – Запинается и начинает снова ворошить стопку листов, достает один. – Оно вроде из Европы откуда-то. – Как нам все это может помочь? – Чонхо возвращает распечатанную фотографию. – Если мы хотим разобраться в произошедшем, нужно обратиться к истокам. Разве это не очевидно? – Наверное. Тэён кивает и смотрит на свое отражение в зеркале. Молчит какое-то время, отпивает пиво, а после продолжает: – Японец этот долго не прожил после иммиграции. Все его имущество перешло жене. В том числе и коллекция зеркал, которую она позже распродала. Это зеркало, – он кивком головы указывает вперед, – купил один кореец из Нампхо на севере полуострова. После Корейской войны и разделения Кореи на два государства он вывез его на Юг. Где он жил, что стало с его семьей – осталась на Севере или смогла уехать вместе с ним, – не известно ничего. Как и того, что дальше стало с зеркалом. Судя по всему, его потом опять продали. Антикварная вещь – наверняка стоит больших денег. – Тэён болтает остатки пива на дне банки и допивает их. – Пока это все, что мне удалось узнать об истории этой… – он цокает языком, явно пытаясь подобрать слово, – штуки. Мингю вытягивает одну ногу вперед и смотрит на зеркало. Кто бы мог подумать, что такая обыденная вещь, которая есть в каждом доме, у каждого человека, способна на подобное – менять местами людей из разных миров. Но если бы не странное стечение обстоятельств, если бы не сотни, тысячи дорог, что умудрились сойтись в одной точке, никто бы никогда и не узнал о сущности этого зеркала. Чонхо уже спрашивал как-то – в тот день, когда они впервые встретились, – какова была вероятность? Насколько ничтожен был шанс, что два человека, которые внешне похожи словно близнецы, одновременно окажутся по обе стороны зеркала? Шанс был не просто ничтожен. Вряд ли такая возможность в принципе существовала. – Вы слышали о теории мультивселенной? – неожиданно и не в тему спрашивает Юбин, обращая все взгляды на себя. – Не уверен, – с сомнением мотает головой Чонхо. Мингю открывает рот, но не издает ни звука. Молчит. Сжимает банку так крепко, что та немного сминается. В голове вдруг разверзается пропасть, в которую даже одним глазом заглянуть страшно – знаешь, что дна не увидишь. – Эй, ты на факультете естественных наук учишься, неужели ты… – Знаю я, – резко обрывает он Юбина и упирается взглядом в белый ковер. Ему ни разу в голову не приходило. Ни разу мысль не закрадывалась, что… – Поясните, – просит Чонхо. – Ну, – тянет Юбин, после поджимая губы, – если простым языком… в этой теории говорится, что одновременно существует множество параллельных вселенных. Огромное количество миров, которые могут почти не отличаться друг от друга, а могут и быть настолько разными, что даже законы физики другие. Эти миры существуют в одной плоскости, в одно и то же время, но история каждого мира может пойти по другому пути. – То есть? – Короче, – тычет пальцем Тэён в Чонхо, доставая другой рукой откуда-то сбоку бутылку виски, которую, оказывается, успел прихватить с собой; откручивает крышку и делает пару глотков, после морщась, – вот ты как думаешь, мы одни во Вселенной? Жизнь только на нашей планете зародилась? Напоминаю, что Вселенная вроде как бесконечна. – Наверное… нет? – У Чонхо такое лицо, словно сейчас он смотрит на растерзанных котят. – Стопудово так и есть, – кивает Тэён и делает еще один глоток. – А теперь подумай, какова вероятность, что в разных уголках Вселенной, которые разделены миллионами световых лет, могут образоваться похожие планетарные системы. Огромная, верно? В противоположных концах Вселенной, влево, вправо, – Тэён машет бутылкой, – могли получиться одинаковые планеты. Где-то жизнь не зародилась, где-то да, где-то она скончалась на стадии инфузории туфельки, а где-то дошла до хомо сапиенса. Ага? – Ага, – Чонхо моргает и тянет руку к бутылке. Мингю хочет склонить голову вниз и спрятать лицо в ладонях. Он вдруг начинает понимать, куда ведет Тэён. Точнее, он сразу понял, но когда вот это озвучивают вслух, хочется просто скрыться ото всех где-нибудь, где темно. И бегать там, яростно и полоумно хохоча, пока ноги не отнимутся. – С учетом бесконечности Вселенной, – Тэён забирает виски обратно и протягивает бутылку Юбину, – вероятность того, что одинаковая жизнь зародилась в разных ее уголках, очень высока. Где-то история планеты могла пойти по тому же пути, что и история ее близнеца в миллиарде световых лет от нее. А где-то… где-то могла немного свернуть. Тот же путь, но с заметными отличиями. – Он смотрит, как Юбин нехотя отпивает из бутылки, и переводит взгляд на Мингю. – Возможно, прямо сейчас где-то сидят такие же мы, что обсуждают такие же вещи. Теперь понимаешь? – Тэён упирается взглядом в Чонхо. – С твоей манерой объяснять по тебе преподавательская карьера плачет, – хмыкает тот. А Мингю вдруг смеяться хочется. Что он и делает, опрокидывая пустую банку из-под пива. Это что же… Это как же… Он все-таки упирается лбом в свои колени от приступа хохота, который буквально растаскивает его в разные стороны по кускам. – Ты что, – он резко вскидывает голову обратно и глядит на Тэёна, – хочешь сказать, что это другая планета? Что я с другой планеты? – И снова смеется так сильно, что это уже выглядит откровенно ненормально. – Что это вообще тогда? – Первый контакт, – невозмутимо говорит Тэён и вдруг тоже начинает смеяться. Юбин нервно посмеивается, переглядываясь с Чонхо, у которого настолько каменное лицо, что об эту кирпичную стену машины можно в мясо разбивать на полной скорости. – Первый контакт, – Мингю трет глаза, – смешно. Охуеть, как смешно. – У тебя есть еще варианты? – возмущается Тэён. – Как по мне, этот самый… – Ебанутый. – Нет, разумный. – Прямо как жизнь на наших похожих планетах. – Мингю больше не может. Он не может настолько, что сползает вниз, обтирая обои спиной, и ржет в голос так, как не делал этого миллион лет как минимум. Ловит на себе внимательный взгляд Чонхо, но остановиться не может уже никак. Убедил бы себя в том, что это просто нервное, но не верится совсем. – Я просто… – Тэён перехватывает бутылку другой рукой, все еще отсмеиваясь, – просто думал над тем, что именно делает это зеркало. И мне кажется, что оно связывает миры, которые больше всего похожи друг на друга. – Допустим, – Чонхо нехотя кивает, – где-то и вправду есть похожие планеты. Но если Вселенная бесконечна, их может быть сотни, тысячи, миллионы даже. Почему же зеркало соединило именно два наших мира? – Ну, – Тэён чешет макушку, – возможно, они похожи больше всего. Как бы… в теории есть и другие, конечно, но… наверное, у них нет того, что есть у нас. – И что же это? – Мингю перестает смеяться так же резко, как и начал. – Зеркало, – Юбин упирается подбородком в свое колено, – а может, и нет. Может, причина в прямо противоположном – не в наличии чего-то, а в его отсутствии. Мингю громко шмыгает носом и криво усмехается. В голове все мешается, в водоворот закручивается, и нельзя уже отличить одну мысль от другой. Какие-то японцы с коллекциями зеркал, мультивселенная, похоже непохожие миры, еще какой-то бред. Что с этим всем делать? С этими знаниями напрасными, с такими же бесполезными теориями? Они могут сколько угодно искать, могут прочитать сотни книг, но никогда не узнают правды. Все, что Мингю имеет сейчас: Чонхо, который рядом, Тэёна с Юбином, которые почему-то решили окунуться в это все с головой вместе с ними, зеркало и собственное желание вернуть все на свои места. Ведь неправильно так. Неправильно совершенно, верно? Мин должен вернуться сюда, потому что это место – его дом. У Мингю дома нет, но Мингю переживет. Он много чего пережил – сможет и это. Тэён как-то назвал его тараканом с поправкой «посимпатичнее только», потому что Мингю жив и дышит вопреки всему. Он, блядь, бессмертный. – Зачем вам все это? – все-таки спрашивает Мингю, заглядывая Юбину в глаза. – Зачем вы пытаетесь строить какие-то теории, почему хотите помочь совершенно незнакомому человеку? Зачем? – Речь ведь не только о тебе, – Юбин поджимает губы, а потом почему-то улыбается, – да, возможно, толку от того, что мы узнали, никакого нет, но… Разве ты бы смог сидеть сложа руки, если бы с кем-то, кто тебе важен, произошло… такое? Разве ты бы не захотел узнать правду? – Скорее всего, придется смириться с мыслью, что правды нам не узнать никогда. – Мингю опускает взгляд, а после неуверенно переводит его на Чонхо, который, кажется, все это время смотрел на него. – Истина размыта так же, как наши с тобой параллели, – добавляет он тихо после нескольких секунд молчания. Чонхо подается чуть вперед, опираясь ладонью о мягкий ковер, но замирает. В его глазах читается что-то непонятное. Нечто такое, что хочет жизнь обрести, но не имеет права на это. Мингю знает, что эти слова Чонхо принадлежат. Помнит, что услышал их в самый первый день. И как внутри хрустнуло нечто такое, что и так уже давно поломанным было. Оно хрустит и сейчас, с треском, грохотом почти, падает вниз, к ногам самым. Потому что невысказанное навсегда останется таковым. – Чонхо, – зовет Тэён, противно растягивая гласные; хлопает его по плечу, заставляя на себя посмотреть, – я знаю, что ты все еще ненавидишь меня, но окажи любезность. – Какую еще любезность? – Чонхо стряхивает чужую руку с себя, но недовольства на его лице почти нет. – Выйдем на пару слов. – Тэён поднимается на ноги. Когда они выходят из комнаты, Мингю берется за бутылку виски, чтобы хоть чем-то занять руки, и встряхивает волосами, будто это может как-то помочь избавиться от сгустившегося внутри напряжения. Становится немного неуютно. Не то чтобы компания Юбина так уж сильно его напрягала, но оставаться с ним наедине… странно. Да, пусть будет «странно». Обычно в таких ситуациях люди пытаются завести ни к чему не обязывающую беседу, лишь бы не сидеть в тишине, но Мингю кажется вдруг, что разговор между ними, пускай и откровенно глупый вроде «дерьмо погодка нынче», сделает атмосферу еще более неловкой. И что Тэёну вдруг понадобилось от Чонхо, который не сказать что в лютом восторге от его общества? Мингю отпивает из бутылки и кашляет пару раз. Он слишком стар для такого крепкого алкоголя. Юбин немного ерзает на месте и искоса смотрит на Мингю; дергает ворсинки на ковре пару раз, а после все-таки решается: – Ты знаешь… Мингю приподнимает брови, оборачиваясь на голос.