– Я хотел извиниться. Ну, за тот случай, когда пришел к вам и… Некрасиво получилось. Я ведь думал, что… – Все в порядке. Ты же не знал. – Он протягивает Юбину бутылку. – Когда Тэён рассказал про тебя, я почему-то не смеялся даже. – Тот медлит несколько секунд, смотрит на бутылку, а затем все-таки делает глоток. – Как бы… все сразу на свои места встало. Я даже облегчение испытал. – Что, настолько неприятно было видеть Мингю таким? – Он кривит губы, и выглядит это, наверное, угрожающе, потому что Юбин хлопает глазами и сразу же мотает головой: – Нет, не в этом дело. Сложно объяснить нормально, если честно, а мне уже в голову ударило. Но я еще сказать хотел… что же… – Он смотрит в сторону зеркала немного расфокусированным взглядом. – А, – Юбин устремляет взгляд обратно на Мингю, – спасибо. Ну, за то, что ты сделал. – А что я сделал? – Тот и правда не понимает. – Помирил нас. – Я бы не сказал, что это примирение. – Мингю начинает кусать нижнюю губу изнутри. – Может, и нет. Но это большой шаг в его сторону. Конечно, никто из нас не знает, как на все это отреагирует Мингю, когда вернется, но… – Чонхо знает. Юбин глядит на него, чуть прищурив глаза, а потом широко улыбается. Наверное, впервые за их недолгое знакомство. Мингю немного расслабляется, позволяя себе запрокинуть голову, соприкасаясь макушкой со стеной. – Чонхо упрямый, но не дурак совсем, – продолжает он. – Мне кажется, он с самого начала все прекрасно понимал. Просто он относится к тому типу людей, которые думают не головой, а сердцем. А еще ему гордость не позволяет сделать шаг первым. Но я почти уверен в том, что пройдет немного времени, и он сможет принять тот факт, что в вашем конфликте нет виноватых и невиновных. Ни в одном конфликте так не бывает. – Мингю опускает взгляд на Юбина, который выглядит жутко взволнованным. – Я не знаю вашего Мингю, но мне кажется, что даже если он не сможет простить Тэёна, то не будет против того, чтобы Чонхо с вами общался. У меня сложилось впечатление, что он довольно мягкий человек, который не будет ставить абсурдных ультиматумов и заставлять выбирать. Не удивлюсь, если все это время он говорил Чонхо не игнорировать вас и что он вообще дурак. Юбин склоняет голову; Мингю видит, как он сжимает пальцы на горлышке бутылки. Молчание затягивается на минуту почти, и начинает казаться, что разговор вот так и закончится, но Юбин резко запрокидывает бутылку и делает несколько больших глотков (Мингю бы бросил ему: «Полегче, чувак», да понимает, в принципе), а потом смотрит на него и говорит: – Ты хорошо к нему относишься. – Можно и так сказать, – Мингю пожимает плечами. – У меня создалось впечатление, что вы хорошо ладите. Это странно. – Что странного? – Вы же с Мингю разные совершенно. – Юбин пододвигает к нему бутылку. – Ты хмурый, весь такой себе на уме и грубоватый. Без обид, – просит сразу же и продолжает: – Это я к тому, что Чонхо с такими людьми не сходится. – Он начинает глупо посмеиваться. – Кажется, у него профессия такая: ладить с Мингю, каким бы он ни был. Профессия такая, значит. Он переводит взгляд на свое отражение: бледное осунувшееся лицо, взъерошенные сероватые волосы с отросшими черными корнями, искусанные губы. Они с Мином действительно не похожи ни капли – и дело не только во внешности. Дело во всем. Они не отражения друг друга, они – полные противоположности. И как-то так вышло, что Чонхо нет дела до этих контрастов. Он просто рядом. Он просто делает все, что может. Он никогда не кричит, никогда не заставляет силой делать что-то, он наблюдает, помогает, поддерживает. Был ли он таким же с Мином? Был же, верно? Варил ему кофе, оставлял записки на холодильнике, покупал ему что-то, о чем тот не просил даже. Заставлял садиться на единственное свободное место в метро, вешал его футболки на балконе сушиться, оставлял дверь в свою комнату открытой. Обнимал ли он его крепко, повторяя раз за разом, что все будет хорошо? Конечно. Конечно же. И даже больше. Близкие друзья именно так и поступают. (Но Мингю для Чонхо не друг.) (Кто тогда?) – Что-то они там надолго зависли, – от голоса Юбина Мингю вздрагивает. – Надеюсь, не дерутся где-нибудь под столом на кухне. – Тогда я сам с ними подерусь. – Он поднимается с пола и разминает затекшие ноги. – Пойдем проверим. Юбин кивает и берет полупустую бутылку виски. На кухне и в гостиной пусто. Они ушли из квартиры? Мингю оборачивается вокруг своей оси и прислушивается. Со стороны комнаты Чонхо слышатся голоса – громкие, будто Чонхо с Тэёном ругаются на повышенных тонах. Они с Юбином переглядываются и одновременно идут вперед. Если эти двое действительно устроили разбор полетов… Мингю тормозит перед открытым балконом; Юбин врезается в него сзади. Чонхо с Тэёном смеются. Они стоят к ним спиной, окутанные едва заметным облаком сигаретного дыма, и ржут. Они, блядь, ржут. Юбин протискивается мимо, подскакивает к Тэёну и коленом дает ему четко под задницу. – Ай! – Какого черта вообще? – Он выхватывает сигарету из чужих рук, смотрит на нее несколько секунд немигающим взглядом, а потом затягивается сам. – Ты же не куришь. – Тэён потирает ушибленное место. – Как и ты. – Я смотрю, вам тут весело. – Мингю стоит в дверях, сложив руки на груди. – О чем болтали? – Да так, – Чонхо извиняюще улыбается и тушит сигарету о пепельницу; на его щеках проступает легкий румянец. Дверной звонок заставляет всех четверых замереть. Юбин с бутылкой в одной руке и выкуренной почти до фильтра сигаретой в другой смотрится довольно комично, как и Тэён, застывший с ладонью, приложенной к своей пятой точке. – Кто это? Мингю щурится, а после с размаху шлепает себя рукой по лбу. Господи, как он мог забыть. Ну вот почему именно сегодня, а не в какой-то другой день? Черт бы его побрал за дырявую голову. Он разворачивается и несется прочь из комнаты, провожаемый вопросительными взглядами. Надеется, что ошибся, что не только у него в голове ветер свищет. Надежды рассеиваются, лопаются мыльным пузырем, потому что на пороге улыбкой светит именно Сонёль, а не сосед сверху. – Даров, – он заходит внутрь и начинает сбрасывать кеды, даже не наклоняясь, чтобы развязать шнурки, – держи подарочек, – в руках Мингю оказывается большой и довольно тяжелый пакет. И вот так он окончательно вспоминает, что Сонёль несколько дней назад говорил, что придет в пятницу делать какой-то там проект. Мингю делает многострадальное лицо, беря пакет в левую руку. Сонёль продолжает трясти второй ногой, с которой никак не хочет слезать кед, как вдруг растерянно хлопает глазами, глядя в сторону гостиной. Мингю смотрит тоже. И видит тех, кого бросил на балконе, шустро слиняв открывать дверь. – У вас тут что, – лицо Сонёля смешно вытягивается, когда он замечает почти пустую бутылку виски в руке Юбина, – сосисочная вечеринка? А меня не позвали? – Вообще-то, ты здесь, – ворчит Мингю. – Так проект же. Ну, мы, конечно, можем перенести на другой день, потому что времени еще навалом, но раз уж я и правда здесь… – Второй кед летит следом за первым в сторону стены, за что Сонёля, если честно, хочется придушить на месте. – Привет, – запоздало здоровается Юбин. – Мы это, пойдем, наверное, – обращается к Чонхо уже. – Не-не, куда собрался. – Сонёль хлопает его по спине с размаху, да так, что Юбин, судя по лицу, чуть не прощается со всем, что успел выпить. – А вы что же? – Он по очереди глядит на всех четверых. – Все-таки помирились, да? Почему-то я даже не удивлен. Мингю за это время уже успел понять, что Сонёль прямой, как рельсы, и всегда говорит именно то, что думает, но вопрос все равно приводит его в ступор. Они же не будут обсуждать это прямо сейчас, правда? Мингю знатно подустал от этого. – Ладно, к черту учебу, давайте просто напьемся! – Сонёль поднимает обе руки вверх, растопыривая пальцы, а потом протискивается мимо всех в гостиную. В принесенном пакете оказывается шесть бутылок сливового вина и четыре соджу. Мингю смотрит на все это и не может перестать хлопать глазами. Это они так должны были проект делать? Или в этом мире просто не принято учиться на трезвую голову? Как в принципе его путешествие в другой мир могло закончиться тем, что он будет напиваться на кухне, сидя в окружении совершенно чужих ему людей? Почти чужих. (Уже не чужих.) Сонёль, кажется, не обращает внимания на неловкую атмосферу: помогает Чонхо доставать стаканы и убирать некоторые бутылки в холодильник, шуршит пакетом и чуть ли не шарик из него надувает, рассказывает какую-то ерунду, то и дело хлопает Тэёна по плечу, потому что он сидит к нему ближе всех. – За встречу! – поднимает он стакан. Мингю не уверен до конца, что все смогут расслабиться, не уверен, что сам перестанет напрягать плечи. Хочет даже пару раз сослаться на головную боль и уйти в комнату, потому что концентрация людей на квадратный метр в этой квартире превышает для него норму. Хочет, да, честно собирается, но на третьей бутылке передумывает, потому что Чонхо начинает смеяться очень заразительно и ярко – над Сонёлем, за которым и вправду интересно наблюдать сейчас. Почему-то Мингю даже не удивлен тому факту, что у него под алкоголем срывает последние тормоза. Первые полчаса Юбин отказывается от того, чтобы ему подливали в стакан, но Сонёль наливает все равно – с ним невозможно спорить. Тэёну не наливает никто – он делает это сам. Без стакана и из горла прямиком в рот. Спустя какое-то время Мингю берет это за пример. Каждую минуту – правда каждую – он бросает взгляд на Чонхо. Может, и чаще бы это делал, если бы не думал сам, что это странно как-то. Неуместно совсем. Чонхо на него смотрит тоже – спустя пару секунд после того, как чувствует взгляд Мингю на своем лице. Улыбается в ответ, светя забавной улыбкой так ярко, что зажмуриться хочется, но Мингю не жмурится – взгляд опускает только, кусая губы. Будто это как-то может помочь подавить в себе желание улыбаться тоже. Они просто пьяны. Все дело в алкоголе. Ни в чем другом. – Вы ведь помните, как мы с Мингю познакомились? – Сонёль бросает в мусорку пустую бутылку и возвращается на диван. Они переместились в гостиную. – У нас тогда церемония была для первокурсников, но ее задержали, потому что ректор застукала меня с сигаретой под окнами. – Он громко смеется. – Наверное, она бы так и отчитывала меня, если бы Мингю, который вышел на улицу, не поинтересовался вежливым тоном, в котором часу начнется церемония. Эта тетка сразу унеслась – ей надо было вступительную речь произносить. С тех пор я от нее по всем углам прячусь. – Ты хотел сказать по кустам, – поправляет его Мингю. – Ну да, они стали моим вторым домом. Не то чтобы все сказанное было таким уж смешным, но Тэён почему-то ржет и всхлипывает почти, спрятав лицо на плече Юбина, у которого до того румяные щеки, что скоро под цвет красной рубашки будут. На балконе впятером тесно, и они то и дело толкаются, задевая друг друга плечами, – все, кроме Мингю, который двигаться не хочет совсем. Только медленно подносить сигарету ко рту и смотреть в сторону Сеульской башни, слыша чужой смех, ощущая запах сливового вина, чувствуя на своей руке приятное тепло – в те моменты, когда Чонхо чуть перегибается через него, чтобы дотянуться до пепельницы. Мингю улыбается. Мингю почему-то так хорошо, как очень давно не было. И пускай они все просто выпили слишком много, пусть в таком состоянии сложно себя контролировать и не смеяться над всем подряд, пусть все искажается и предстает перед тобой в преломленном свете. Ярче, ближе. Теснее. Пускай. Мингю все равно. Он дышит полной грудью и чувствует вдруг, что живет. Не слышит хруста внутри больше, не хочет уйти, не хочет исчезнуть и чтобы его все забыли. Чтобы он сам себя забыл. Мингю просто стоит на этом балконе, окруженный со всех сторон уже знакомыми лицами, и дышит. Самым сердцем своим дышит. Когда это было в последний раз?.. В начале двенадцатого Сонёль уходит – пошатываясь, ведомый под руку Тэёном, на котором с другой стороны висит еще и Юбин. У этих двоих, кажется, крайне дерьмовая переносимость алкоголя. Они оставляют после себя море пустых бутылок, кучу упаковок из-под чипсов, которые откуда-то притащил Чонхо, и ощущение – невесомое, легкое запредельно, щекочущее легкие изнутри, – что жизнь все-таки продолжается. Продолжается же, правда? Стоя на балконе и пытаясь разглядеть внизу три силуэта рядом с остановкой, Мингю думает неожиданно, что нет ничего плохо в том, что судьба свела его с этими людьми. Они никогда не станут близки, они даже не успеют попробовать это сделать, потому что совсем скоро Мингю вернется туда, откуда пришел. Но все в порядке. Смысла никогда не было и не будет ноль. Особенно в том, что он встретил взрослую версию ребенка, который столько лет напрашивался ему в младшие братья. Мингю поворачивает голову и смотрит на Чонхо, взгляд которого устремлен вниз, как и у него мгновением раньше. Он, может, и взрослая версия того надоедливого школьника, что остался там, по другую сторону зеркала, под небом голубым, но…