Она чуть замешкалась в дверях, и сопровождающий ее Дубяк, старый вор с Молдаванки, идущий сзади, налетел на нее, ударил в спину и застыл, словно испугавшись. Но Таня даже не заметила этого. Слишком уж сильным было это погружение в прошлое и, возможно, опасным для нее. Опасным потому, что оно вдруг сделало ее чувствительной. А вот этого Таня хотела меньше всего на свете. Кабачок жил своей жизнью. Гул голосов и звон посуды, и над всем этим – несусветная вонь, способная вывернуть наизнанку желудок деликатного, неискушенного человека. Но деликатные, неискушенные, случайные люди не заходили в кабачки Молдаванки. А для тех, кто был тут завсегдатаем, этот запах был настоящим запахом дома – единственного, который они знали. Резким усилием воли Таня взяла себя в руки и развернулась к Дубяку. – Где? – По ее нахмуренному лицу скользили мрачные тени от керосиновых ламп, в полнакала горящих в заведении. Дубяк вспотел от напряжения и стащил с головы засаленную, потертую кепку. Уши его растопырились в стороны, что выглядело смешно, а лицо при этом приобрело тупое, бессмысленное выражение, за которое он и был назван Дубяком – от слова «дуб». На жаргоне во все времена это обозначало тупицу, говорили: «Тупой, как дуб». Но для Дубяка эта кличка была обманчивой – он был достаточно сообразительным старым вором. Таня знала его еще со времен банды Корня. И, хотя в дальнейшем их пути разошлись, их связывала нерушимая и довольно прочная дружба. Поэтому со своей несколько странной просьбой Таня и обратилась к Дубяку, прекрасно зная, что он ей поможет. И он действительно помог. – Та вон там… До стены… Бачишь? – Дубяк вытянул руку и указал в темный, закопченный угол рядом с кухонной дверью. – До третьего дня сидит. – То есть три дня подряд приходит? Пьет? – по-деловому уточнила Таня. – А то! – Дубяк пожал плечами. – За шо ще до сюда шкандыбать? Казал, друга поминает. – Ясно. – Она полностью выбросила из головы все свое прошлое и настроилась на боевой лад. – Значит, так, Дубяк. Ты посиди тут поблизости. Чего поесть – закажи. Кормят тут, кстати? – А то! – Глаза Дубяка сверкнули. – Жареный рубец такой, шо закачаешься! Аж слюнки текут! – Вот и отлично. Закажи себе этот рубец и сиди тихонько, жди меня. Я скажу, когда отчалим. И смотри, Дубяк, есть закажи, а не выпить! Пить не смей! Понял? – А то… – заметно поскучнел Дубяк. Оставив его сидеть за одним из соседних столиков, Таня пошла в этот закопченный угол. Там в полном одиночестве сидел мужчина лет сорока, по внешнему виду очень сильно отличающийся от блатных. Одет он был очень аккуратно, но бедно. Рубашка пообтерлась на локтях, воротничок был истрепан. У него были седые виски и горькие складки у рта. На столе стоял графин с местным самогоном, который подавали в заведении, и тарелка с нетронутой едой. Глянув на знаменитое блюдо – рубец – Таня поморщилась: жирные куски пережаренного чего-то непонятного покрывали огромные кружки жареного лука, и от всего этого несло невыносимым смрадом. Но еда оставалась не тронутой, и было видно, что мужчина пришел сюда не есть. А вот графин был уже наполовину пуст, и это означало, что он успел выпить грамм триста самогона, не меньше. Судя по его внешнему виду, он еще контролировал себя и мог говорить, но по блеску глаз было понятно, что он уже близок к погружению в ту нирвану, ради которой слишком многие готовы добровольно уничтожить свою жизнь. Недолго думая, Таня присела за столик. Мужчина никак не отреагировал на ее появление – все же он был уже изрядно пьян. – Кого поминаем? – резко спросила она. – Друга. Выпьете со мной, мадам? – непривычно вежливо как для кабачка на Молдаванке отозвался он. – Нальете – выпью, – кивнула Таня и жестом подозвала молоденькую официантку, которая и без того не спускала с нее глаз. Было понятно, что девчонка удивлена появлением такой дамы в притоне, который нормальные люди обходят за версту. Но Таня могла лишь посмеиваться над неприкрытым любопытством простой девчонки. Официантка принесла второй стакан. Таня плеснула себе самогона из графина. – Как звали вашего друга? – спросила она, поднимая стакан. – Алексеем, – упавшим голосом ответил мужчина. – За Алексея! – Таня залпом глотнула вонючую жидкость и даже не поморщилась. Ее собеседник оценил это. Губы его искривило нечто вроде улыбки: – Браво, мадам! – А теперь… – Таня поставила пустой стакан на стол, – теперь расскажите мне, почему ваш друг, Алексей, который не имел никакого отношения к криминальному миру, полез грабить ресторан «Рыбачий приют», да еще и присвоил чужое имя! Ответом было гробовое молчание и широко распахнутые глаза… Чтобы сделать этот сложный и в то же время простой вывод, Тане понадобилось три дня титанической умственной работы. Когда старик-рыбак возле ресторана «Рыбачий приют» рассказал ей подробности того, что произошло ночью, она была просто шокирована. Дело в том, что в криминальном мире города не было бандита по кличке Архангел. Таня это знала точно. Еще – главаря тех, кто расстрелял бандитов в «Рыбачьем приюте», звали Архангел. И убитый налетчик тоже был… Архангел. То ни одного, то два сразу. Что за бред? Таня сразу поняла, что это два разных человека, и по какой-то причине тому, кто организовал расстрел, было необходимо, чтобы прозвучало именно это имя, чтобы оно было на слуху и у милиционеров, и у бандитов. Таня решила выяснить, кого же убили в налете. С этим вопросом было рано идти к Туче, и она решила провести свое собственное расследование. Таня разговаривала с разными людьми и очень скоро выяснила, что главарь, застреленный в ресторане с лже-Архангелом, искал новых бандитов на Молдаванке для налета. Тут Таня и вспомнила о Дубяке. Все эти годы он промышлял в одном и том же районе, хорошо знал и старую, бандитскую Молдаванку, и теперь новую, советскую. Таня поручила ему выяснить, кого именно нанял покойный главарь Штырь. Но это было не так-то просто сделать. И вот, к концу третьего дня, Дубяк сообщил, что в одном из маленьких кабачков на Болгарской появился человек, который два дня пил и рассказывал всем, кто был готов слушать, что поминает своего друга, застреленного бандитами в налете на ресторан. И он ничем не напоминает бандита. Таня поняла, что напала на след. А потому, чтобы не терять времени, надеясь, что выпитый алкоголь станет ее союзником и развяжет язык ее собеседнику, сразу спросила его в лоб: – Так что там с вашим Алексеем? – Он не хотел… так и произошло… денег думал заработать, вот и пошел… Он ведь хорошо стрелял… – Почему стрелял, откуда? – допытывалась Таня. – В армии мы с ним были. У Колчака… – человек икнул. – Белый офицер? А потом? – А потом… Арестовали Алексея, и он в тюрьме оказался. И там, в тюрьме, познакомился с одним… Стали они ему мелкие поручения давать, когда он вышел… Его не долго держали в тюрьме. Алексей все хотел денег заработать и через румынскую границу уехать отсюда. – А ты вместе с ним по бандитам ходил? – резко спросила Таня. – Я… нет, – человек снова пьяно икнул, – я на заводе сторожем стал работать. Я не мог… – Кто позвал Алексея в «Рыбачий приют»? – Они… Эти люди. Он не рассказывал подробно… Знал ведь он их хорошо. Я говорил ему: не ходи! А ему денег пообещали… Много. Сказал, деньги заработаю, и вместе уйдем… – А кто велел назваться Архангелом? – Они. Он еще хвастался: мол, я больше не Алексей, теперь у меня кличка есть… Еще и какая… – Понятно, – Таня выяснила все, что хотела. Ее подозрения подтвердились. Кто-то нанял этого несчастного Алексея, бывшего офицера царской армии, чтобы, назвавшись громким для бандитов именем, он влез в «Рыбачий приют» и был там застрелен неизвестно кем. Что за дикая история? Как Таня и предполагала, только один человек мог устроить такое. Кликнув Дубяка и оплатив счет пьяницы, которое время оплакивавшего друга, Таня покинула кабачок. После схода, перестав опасаться за свою жизнь, Туча вернулся на виллу на Фонтанской дороге, но уже один: когда случились неприятности, опасаясь смерти, он отправил Оксану в родную деревню к ее родственникам. И там она неожиданно влюбилась в тракториста. Своего же, из села. Оксана заявила, что больше не вернется к бандиту, потому что не может жить с преступником. Она ушла к трактористу, намереваясь остаться с ним в родной деревне. Честно сказать, Туча не сильно горевал по этому поводу, во всяком случае внешне – он тоже успел разочароваться в простоватой, недалекой Оксане и от полноты душевных чувств даже подарил ей чистые документы, без всяких штампов о браке и разводе. Оксана подарка даже не оценила, а просто сразу вышла замуж за своего тракториста. Узнав о происшедшем, Таня страшно запереживала за своего друга. Однако Туча успокоил ее. – Ну, не создана она за такую хипишную жизнь, сельская синяя кура, – смеялся он. – Тракторист ей до самый раз! У них там щас колхозы создают? Хорошо, хоть до председателя колхоза не полезла, дура сиволапая. А то читать не научилась, а туда же – других судить! Только по этой последней фразе Таня поняла, что на самом деле ее другу было очень больно. Но ничего тут поделать она не могла. Семейная жизнь и тихое человеческое счастье было не создано для таких, как они с Тучей. Таня раньше поняла это в полной мере, а вот сейчас это осознал и ее друг. В общем, на вилле Туча жил один. И вот теперь Таня ехала к нему, хмурясь всю дорогу и размышляя о том, что произошло. Туча обрадовался – он всегда был рад ее видеть, но Таня, не взглянув на него, быстро прошла в кабинет и плотно затворила за собой дверь. – А теперь объясняй! – развернулась. Она буквально вся кипела от возмущения. – Кто подстроил эту подставу с «Рыбачим приютом»? Кто заставил этого задохлого чморника ввести в воровской ход имя Архангел? Кто расстрелял «Рыбачий приют»? Почему ты мне врешь?! – Ша, охолонь! – воскликнул Туча. – Ни одного дня до тебя ни врал! Ты ж сама была на сходе! Шо, за твою голову, я должен был делать? – Ты о чем? – опешила Таня. – «Рыбачий приют» расстрелял я. Это были мои люди. Не совсем мои, конечно… Ну, такое. – Боже мой… – она отшатнулась. – Ты хочешь сказать, что этот Алексей, бывший царский офицер, был твой Палач? – Он, – кивнул Туча. – Сказали убрать – я убрал. И ни один пес хвост не подотрет! – Да уж… – Таня догадывалась о чем-то подобном. – Но имя почему? Что за два Архангела? – Один настоящий, – Туча пожал плечами, – его люди и стреляли. – Откуда он взялся? – Один человек попросил его до делов пристроить… Я и пристроил. – Туча! Не юли! Что за человек? – Да так… Один… – Я его знаю?