Я даже протянул к курсанту руку – как раз в тот миг, когда его мёртвые глаза неуверенно уставились на сидящую за столом женщину. Красивую, яркую женщину: длинные рыжие волосы, холеное лицо, глаза большие, выразительные, фигура, что называется, роскошная. Одета в чёрное вечернее платье «в пол», скрывающее только то, что надо скрыть, и туфли на каблуках. И это в вагоне-ресторане старого поезда! Даже то, что сейчас женщина застыла, держа у открытого рта вилку с кусочком жареной свинины из котелка, её не портило. – Уэээ! – протянул курсант уже бодрее, с воодушевлением. Лицо его мелко задёргалось, руки затряслись. У свежих восставших очень плохо с моторикой. Нет, это не было глупой шуткой. Это был восставший. Пару часов назад, на перроне, он смотрел бы на эту женщину с совсем другим вожделением. А теперь она для него была всего лишь живой пищей, к которой его неудержимо тянуло. С секунды на секунду восставший ускорится и метнётся к жертве… Я выдернул из скрытых под пиджаком ножен короткое мачете «Голок» – и рубанул бывшего курсанта по плечу. – Эээээ! – заворчал восставший, поворачиваясь ко мне. Из глубокого разреза медленно сочилась, пропитывая темно-синюю форму, густая кровь. Движения курсанта убыстрились, заметно лишь для тренированного взгляда – но у меня он очень тренированный. Через мгновение восставший перейдёт в стадию охоты. Как-то удивительно быстро! Вот тогда я и ударил второй раз, снося ему голову. Рыжая женщина вскрикнула, когда тело тяжело упало к её ногам. Я заглянул в тамбур – там никого не было, захлопнул дверь, обернулся. Все посетители вагона-ресторана смотрели на меня. Колёса стучали, женщина кричала, а так – было тихо. – Кваzи! – крикнул я. – Есть кваzи на территории? Молчание. Рыжеволосая перестала кричать. Быстро собралась, молодец. – Кваzи! – ещё раз позвал я. Тишина. Да я и сам прекрасно помнил, что ни одного кваzи в вагоне-ресторане не встретил. Ну что за незадача – поезд идёт в Питер, в их столицу, и никого из разумных мертвяков рядом нет! Мой недавний собеседник внезапно поднялся и с возмущением выкрикнул: – Вы убийца! Вы убийца и садист! – Почему? – удивился я, косясь через мутное дверное стекло в тамбур. – Восставших надо арестовывать! Их нельзя мучать! Вы специально вначале порезали парня, я видел! – Да, – признал я. – Специально. В надежде, что это всё-таки глупая шутка и передо мной человек… Эй, Володя, оружие есть? Бармен полез рукой под стойку и вытащил здоровенный нож. Дверь, ведущая на кухню, приоткрылась, высунулся повар – дядька постарше и покрепче. У него в руках был внушительный тесак. Ну, хоть что-то. – Я иду в шестой вагон, – сказал я. – Кому по пути – можем прогуляться. – В случае появления восставших положено изолировать вагоны друг от друга путём закрытия межвагонных переходов, сообщить о происшествии машинисту и начальнику поезда, после чего ждать помощи! – отчеканил бармен. – Молодец! – сказал я одобрительно. – Вот так и действуй! А я пойду. Желающие присоединиться есть? Желающих присоединиться… – Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, – сказала рыжеволосая женщина и встала из-за стола. Платье заструилось вдоль её тела. Я с сомнением окинул её взглядом – с головы до ног. К голове у меня претензий не было. К ногам тоже, но вот туфли… Женщина сбросила туфли, оставшись в коротких белых носках, потом приподняла платье и кивнула мне: – Режьте. По колено. Можно чуть выше. – Да ничего себе! – воскликнул я с восхищением. Оттянул подол – блин, настоящий шёлк, небось платье стоит, как крыло от самолёта. И аккуратно начал вспарывать платье лезвием мачете, предварительно вытерев его о брючину несчастного курсанта. – Он сумасшедший! – воскликнул мой недолгий сосед по столу. – Нет, ну вы посмотрите, посмотрите, он сумасшедший, он опасен! Где он взял мачете? Ты где взял мачете, признавайся! – На «скорой помощи» работал, украл у умирающего пациента, – ответил я. Кивнул женщине: – Пошли? – Сейчас. – Она стоптала отрезанную половину платья, перешагнула, подошла к бармену Володе. Взяла из его рук рюмку – когда налить-то успел и кому? Себе, наверное… Выпила залпом. Потом взяла из его рук нож – бармен не пытался спорить, и, покачивая бёдрами, пошла ко мне между столиками. Мысленно я ей поаплодировал. А потом открыл дверь и вышел в тамбур. Вагон выглядел мирно, как и положено честному купейному вагону на маршруте Москва – Санкт-Петербург. Традиционная ковровая дорожка на полу, приглушённый свет плафонов. Людей не было видно. Ни живых, ни мёртвых. Вагон слегка потряхивало на стыках рельс, но шёл поезд очень мягко. – Вам в какой вагон? – спросил я свою спутницу. – Кстати, я Денис. Денис Симонов. – В пятый, – ответила она. – Меня зовут… зовут Александра. Александра Фадеева. – Да ну, правда что ли… – пробормотал я, глядя вдоль коридора. – Как вы полагаете, товарищ Саша, он был один? – Я полагаю, что мне надо в пятый вагон, – ответила она. – И быстро. – Сын, дочь? – спросил я. – Дочь и муж. Он собирался её уложить и подойти. – Понятненько, – сказал я. – Держитесь за мной. И аккуратно подёргал дверь последнего купе. Та приоткрылась – совсем на чуть-чуть, видимо пассажиры уже закрылись на ночь. Я заглянул в щель. – Ну? – спросила Александра нервно. Вначале мне показалось, что лежащие на полках курсанты спят. Торчали из-под простыней руки-ноги, позвякивала на столе ложечка в стакане – привычный, умиротворяющий звук поездов. Потом я увидел, что высовывающаяся к самой двери голая стопа подёргивается. Равномерно, будто настраиваясь на какой-то беззвучный ритм. Сжались-разжались пальцы. Напряглись крепкие молодые мускулы. – Плохо всё, – сказал я, прикрывая дверь. – Очень плохо. Идёмте. – Мертвы? – спросила Александра, быстро идя за мной. – Восстают. Я заглянул в ещё одну неплотно закрытую дверь. Один курсант лежал на полу – видимо, упал с верхней полки. Голова у него была вывернута, шея сломана – но тело подёргивалось, потихоньку выправляя повреждения. – Как? – спросила Александра. – Почему? – Не знаю, – ответил я. – Видел их на вокзале, бодрые были ребята. Боюсь, моряки чем-то траванулись. Знаете, Саша, я всегда опасался есть шаурму на вокзалах… – Красивые были ребята, – тихо ответила Александра. Мы тихо шли по вагону – пока не обнаружили открытое купе. Отсюда, похоже, и вышел незадачливый посетитель ресторана. Трое его товарищей были внутри. Один восставал – по телу волнами пробегала дрожь, он уже пробовал поднять голову. Второй стоял на четвереньках. Третий пытался выйти в коридор, но с координацией пока было плохо, его заносило вправо, и он бился головой о косяк. При нашем появлении несчастный издал мычащий звук и в очередной раз приложился лицом. – Этого не может быть, – сказал я. С силой толкнул восставшего в грудь – тот, взмахивая руками, попятился, наткнулся на стоящего на четвереньках товарища, упал, присев на столик. Полупустая банка консервированных грибов со стуком упала со столика на пол. – Чего не может? – спросила Александра. – Все разом восстают! Период поднятия у каждого индивидуальный, кто-то быстро, а кто-то и денёк должен полежать… Я захлопнул дверь купе. Решил: – Значит, так. Сейчас мы идём в свои вагоны. Предупреждаем проводников. Катастрофы не случилось, все восставшие, кроме одного, пока здесь. Вагон изолируем, в Питере кваzи возьмут кадавров под контроль. Правильно? Головы пока постараемся не рубить. Рыжая женщина кивнула, зачарованно глядя на меня. Спросила: – Так вы когда-то работали на «скорой помощи»? – Разве я похож на врача? Женщина нервно засмеялась, пробормотала едва слышно какую-то ерунду: – Ну, может, мальчик, или в… улке…