— Что, собственно, тебя грызет? Креган-бар-Арленс молчал так долго, что графиня подумала, что он заснул. — Бессилие. Чувство, что я не знаю, с кем борюсь. Я расставил свои пешки на доске: войска чародеев, но мы до сих пор не знаем, с кем и за что ведется игра. Она прижалась. Сильно. — И все же я рада, что у нас нынче — именно ты. На троне. Ты проведаешь нас в Лавенхорвене? Дети тоскуют. — Знаешь же, что сейчас это невозможно? — Знаю. Но я должна была спросить. Когда? — Когда все вернется в норму, — пообещал он. — Когда все уже будет в порядке. Или когда нам как минимум удастся найти и вытянуть Ласкольника из того южного котла и надеть на него узду. Потому что я не верю, чтобы этот сукин сын дал себя убить. И тогда я приеду. На день или два. Часть II ТРЕСНУВШАЯ СТЕНА Глава 21 Кайлеан натянула повод, свистнув что было сил, развернулась едва ли не на месте и галопом помчалась назад. Только бы подальше от стены огня, которая через миг выросла там, где оказался бы ее наступающий отряд. Подальше от огненного круга, от адской жаровни, не дававшей ее людям добраться до чародеев и выпустить им кишки. Она развернулась в седле и послала себе за спину три стрелы: все заскворчали и исчезли в короткой вспышке, в которой их пожрали вставшие с земли языки пламени. Еще несколько всадников повторили ее действия — с тем же результатом. Но, по крайней мере, они заставляли магов расходовать силы, а именно для этого они, демоны его побери, тут и были. Они оторвались галопом, прижавшись к лошадиным шеям, уже не расходуя стрел. Остановились у линии деревьев. Выровняли ряды, радостно поглядывая по сторонам. Им снова удалось, никто не получил стрелу, никто не приблизился к врагу настолько, чтобы попасть под магический огонь, ни один конь не сломал ногу, мчась по неровной земле. Несколько взглядов и улыбок были, кажется, предназначены именно ей, но Кайлеан не имела ни сил, ни желания нежиться в лучах славы. Они еще не закончили работу. За спиной раскинулся кусок выжженных джунглей, почерневшая земля, тут и там тянущая к небу обрубки обугленных стволов. Над ней вставали дым и пыль, поднятые конскими копытами, да вонючие испарения. Примерно в пятистах ярдах, на вершине невысокого холма, коронованного нынче невысоким валом и кое-как сколоченным частоколом, стояли чародеи. Не больше полудюжины, под защитой нескольких десятков отчаявшихся солдат. Несмотря на усталость, она хмуро ухмыльнулась. Не задалась у вас атака, ублюдки. Правда? Ничто не пошло так, как вы ожидали. Она осмотрелась, перехватывая несколько выжидающих взглядов. Ее отряд. Тридцать с небольшим всадников, которых дал ей Поре Лун Дхаро, главным образом ветеранов большой войны с кочевниками, мужчин, каждый из которых годился ей в отцы. Такова была невольничья кавалерия: смесь се-кохландийцев, воинов разных степных племен и меекханских солдат. Ветераны. Профессиональные солдаты и обученные с детства наездники. Опытные и знакомые с войной. Сперва они не желали ее даже слушать. В первую атаку пятеро из них спеклись живьем в магических огнях, поскольку проигнорировали ее приказ, во второй и третьей она потеряла еще по одному дураку. Потом они научились доверять ей — а может, поверили в ее умения. Поверили, что светловолосая соплячка, выглядящая на своем огромном жеребце как безумное дитя, собравшееся на прогулку, и правда — часть чаардана Ласкольника и действительно умеет почувствовать, куда ударит магия. Бердеф скулил и порыкивал где-то в глубине ее сознания. Мир, на который она смотрела через связь с псом, имел меньше цветов, зато обладал куда более интенсивными запахами и приобретал большую глубину. Она видела… нет, это неправильное слово, не столько видела, сколько обоняла, чувствовала во рту и носу собирающуюся Силу. И перед ее разрядом, перед взрывом жара, который, казалось, мог поджечь саму землю, она замечала темные полосы, висящие в воздухе, видела, как они сплетаются, танцуют и, будто сжатые гигантским кулаком, внезапно сокращаются до тонких нитей, чтобы через миг вспыхнуть пламенем. Этих мгновений хватало, чтобы избегать магических атак. И чтобы ее отряд начал испытывать к ней доверие. Но ценой оказалась жизнь нескольких человек. — Устают, сучьи ублюдки, тьфу… Уменьшают дистанцию… Мужчина, который обронил эти несколько слов, сопровождавшихся солидным плевком, стал ее официальным заместителем. Представился Горшком, и этого должно было ей хватить. Не казался кавалеристом: низкий, в два раза шире ее в плечах, с длинными руками и короткими ногами, он напоминал какого-то карлика, беглеца из театральной трупы, но на коне держался, словно вросши в седло. — Уменьшают, — кивнула она равнодушно. — Но все еще слишком далеко. Сколько у вас стрел? — Восемь… дюжина… шесть… девять… — посыпались ответы. Половина всадников имела луки, захваченные у Соловьев, — впрочем, достаточно неплохие. Но вот со стрелами было куда хуже. Приблизившись к позиции чародеев на расстояние выстрела, они всякий раз посылали им несколько напоминаний от себя, чтобы заставить магов сконцентрироваться и подольше пользоваться Силой. Уставший колдун — мертвый колдун, а им очень хотелось поубивать этих сучьих детей. Где-то в стороне, из-за клубов дыма и влажных испарений, которыми воняла обожженная земля, они услышали вопли и нарастающий топот копыт. Очередная группа конницы восставших шла в атаку. Судя по протяжным, ввинчивающимся в уши боевым воплям, в ее главе была Дагена, ей предстояло занять чародеев какое-то время. — Ты, — Кайлеан указала на самого младшего из отряда. — Да, ты. Как тебя зовут? — Авон. Мужчина, который все равно выглядел лет на десять старше ее, улыбнулся неуверенно. Словно бы его смущало уже то, что она обратила на него внимание. — Хорошо, Авон. Пойдешь к этому вашему Молнии и привезешь как минимум десяток колчанов. Полных колчанов. Галопом. — Но… — Галопом! Давай! — рявкнула она, а Бердеф, соединенный с ее душой, глухо поддержал ее. Он лучше понимал эти дела самцов, эту иерархию и то, что для чести этих всадников принимать приказы от какой-то девки все еще было чем-то неестественным. Ей хотелось кинуться на глотку этого дурака и в короткой схватке клыками и когтями раз и навсегда выяснить, кто тут главный. Она встряхнулась. Слишком долго, слишком сильно она спутывала собственную душу с душой пса. Они сражались целый вечер, потом всю ночь, мечась во тьме, атакуя и отпрыгивая от тяжелой пехоты в чешуйчатой броне и плоских шлемах, схватываясь с кавалеристами в наброшенных на кольчуги синих якках. Теряясь во тьме и каким-то чудом находясь снова, внезапно наскакивая на врага и столь же внезапно сталкиваясь с ним. И все это в аду ночного боя в джунглях, во тьме, затянутой клубами дыма и просвеченной время от времени багровым отблеском пламени, подхлестываемого магией. Кайлеан свернула влево и повела свой отряд чуть в сторону. Уже успели научиться, что не очень разумно атаковать два раза подряд с одного и того же направления. — Поделитесь стрелами, по шесть на лук. Теперь бьем в них, как только окажемся на расстоянии выстрела. Горшок выпрямился и четко отдал честь. — Слушаюсь! — а потом насмешливо подмигнул ей. Она лишь скривилась, слишком уставшая, чтобы отвечать; потянулась к фляге и сделала последний глоток. Проклятие, надо бы послать человека за водой. Проклятущие джунгли, проклятущий бой, проклятущая, мать ее, ситуация. А ведь они не должны были вмешиваться. Предполагалось найти рабов, выведать, что планируют, вернуться. Но когда атаковали лагерь Кровавого Кахелле, все рухнуло. Вдруг оказалось, что их проводники исчезли, а чаардан оказался на пути армии, что перла к центру лагеря повстанцев. Сперва они пошли галопом на север, ища там дорогу к бегству, когда перед ними появилась без предупреждения стена огня. Дагена крикнула что-то и бросила в нее один из своих амулетов; пламя отдернулось и приугасло, а они пробились на другую сторону, на большую поляну, где догорали остатки палаток и жалких шалашей, а землю устилали тела. Много тел. Вокруг вдруг засвистели стрелы, раздались гортанные оклики, и прямо на них вышла шеренга бронированной пехоты. Они отскочили, шагов сто летя вдоль стены щитов и стреляя из луков так быстро, как только могли. Стрелы били в дерево, несколько нашли щели в рядах пеших, но Кайлеан не заметила, чтобы кто-то из пехоты хотя бы покачнулся. Потом они ворвались между деревьями, склонясь в седлах и пытаясь не потеряться и не дать веткам сбросить их на землю. Через несколько минут они столкнулись с отрядом кавалерии под командованием самого Поре Лун Дхаро и получили немного сведений. Враг шел с запада, севера и юга, окружая главный лагерь рабов полукругом огня и стали. Восток пока что был чист, но даже дурак догадался бы, что план врага состоит в том, чтобы вытолкнуть повстанцев на восточные равнины, где кавалерия, выйдя из густого леса, разнесет их в пыль, а слоны втопчут в землю. Они еще не знали, кто напал, но это была регулярная армия. При поддержке как минимум полутора десятков магов. Кровавый Кахелле организовал сопротивление, а горсточка конных и легкая пехота должны были купить им время, даже если придется всем тут полечь: бывший Молния дико скалился, передавая эти вести. Ласкольник на это лишь улыбнулся и разделил чаардан. Если нельзя бежать, нужно драться, и лучше не рисковать тем, что весь отряд погибнет в одной стычке. К тому же получалось, что они чуть ли не единственные обладали умениями, которые могли хотя бы немного уравнять шансы. Кайлеан даже не представляла, что битва может идти настолько хаотически. Если бы не Бердеф, уже после первой стычки джунгли поглотили бы ее и не выпустили. Но благодаря духу пса она всегда знала, где находятся вражеские маги: их линия выглядела состоящей из полутора десятков багровых жемчужин, окружавших лагерь рабов с трех сторон, а потому она примерно понимала, где следует отступать, а где — атаковать. Это была по-настоящему длинная ночь. Но потихоньку она подходила к концу. Удар по лагерю невольников оказался самой большой ошибкой, допущенной командиром наступавшей на них армии, а его атака, даже поддержанная чарами, завязла на склонах укрепленных холмов, в узких долинках между ними, в схватках с врагом, который, несмотря на то что был пойман врасплох, не впал в панику и разбежался. Потому что в дело вступила еще одна вещь, которой нападавшие не предвидели. Отчаянье и ненависть к хозяевам вместе с меекханской дисциплиной и упорством — этого Дальний Юг еще не научился уважать. Чародеи дали атакующим преимущество только вначале, когда можно было использовать боевые заклинания большой силы, но потом, когда отряды перемешались, когда дошло до боя лицом к лицу, щит в щит, маги могли помогать своим только иногда, вблизи, при этом сами рискуя жизнью. Там, где они уже выжгли лес, возникли обширные дымящиеся поляны, на которых невольничья пехота, все еще остававшаяся многочисленней, вполне могла использовать свое преимущество. И через пару часов напор врага, вместо того чтобы вызвать хаос, рассеять бунтовщиков и вытолкнуть их из леса, замедлился, потом встал на месте, чтобы наконец где-то около полуночи полностью сломаться. Схватки, шедшие ночь напролет, быстрые и кровавые, словно партизанская война в степях, окончательно разделили атакующую армию. Отряды пехоты, кавалерии и лучников начали терять контакт друг с другом, отчаянно обороняясь в отдельных группках, после чего их вырезали под корень или они убегали вглубь джунглей. Сейчас, утром, осталось только несколько точек сопротивления. Таких, как эта. Ветер на миг развеял клубы дыма, и они увидели, как по другую сторону выжженной поляны несется отряд в два десятка человек, раз за разом стреляя из луков в сторону возведенных на скорую руку укреплений врага. Перед атакующими вдруг появилась стена пламени высотой в несколько локтей и, быть может, вдвое шире, но потом мигнула и погасла, прикрытая густым, словно сметана, туманом, который материализовался из ниоткуда и мгновенно пожрал ее. Даг неистовствовала. Ее всадники засвистели, закричали насмешливо и отошли влево, в сторону леса. Кайлеан остановила свой отряд, вскинув руку, оценила расстояние, на которое приблизилась к врагу группа Дагены. Двести пятьдесят ярдов? Может, и меньше. Чародеи, должно быть, по-настоящему устали. И они в отчаянии. Отчаяние и чары. Просто чудесно. Она сделала ладонью круговое движение: — Готовься! Могла не оглядываться, зная, что всадники позади выстраиваются в линию, делаются серьезней, поправляют на тетивах стрелы. — Стоя-а-ать! Стоять и ждать! Посланный за стрелами всадник выскочил из леса в сопровождении Ласкольника и еще нескольких всадников. — Кха-дар? — Заканчиваем, дочка. — Вождь чаардана выглядел настолько же уставшим, как и она. — Кахель-сав-Кирху хочет задавить их остатки до полудня. Сейчас мы их добьем. — Мы? Она красноречиво оглянулась на свой отряд. Было их маловато для главного удара. Всадники — ее и Дагены — могли отвлекать чародеев, не позволять им отступить или отдохнуть, но сама схватка с окопавшейся пехотой могла стоить слишком дорого. И с какого это времени Генно Ласкольник принимал приказы какого-то лейтенанта? — Не мы. Мы только облегчаем работу. Идут они. — Кха-дар махнул в сторону леса.