Это нужно отпраздновать. Говорю тебе, не могу. Я практически мертвая, а еще есть две другие работы. Завтра мне снова в полшестого. Но если так хочешь меня увидеть, а ты хочешь, завтра я буду сидеть с Маршей. Если хочешь, заходи за нами к Луизе. Договорились. Днем, да? Утром буду заниматься мамиными делами. И я такого тебе расскажу. Днем отлично. Буду ждать. х Класс. Покойся с миром. До завтра. Х Вы в легких бальных туфлях, А я придавлен тяжестью к земле[23]. Двенадцатое декабря Рори – А ей можно это есть? Я сижу за обеденным столом в квартире Белл. Кругом елочки из пайеток, искусственный снег и такое количество блесток, что оленя Рудольфа, пожалуй, хватил бы удар. Музыкальным фоном звучат диснеевские рождественские песенки. Еще неделю назад я бы поклялся чем угодно, что никогда в жизни не стану проводить выходные подобным образом. – Думаю, нет. Не ешь тесто, Марша. Белл подмигивает, скатывает из теста крошечный шарик и отправляет себе в рот. – Серьезно? Ну, ты даешь. Марша отщипывает огромный кусок и лижет его, с ухмылкой глядя мне в глаза. Белл прыскает от смеха, прикрывает ладонью рот и делает серьезную мину. Это очень мило. Я знаю, у меня плохо получается держать дистанцию. Я пытался, но вчера весь вечер раздумывал о том, как прошел ее первый мастер-класс в школе. Позвонить и спросить я не мог, это было бы неправильно, а затем, сам не пойму как, оказался здесь. – Вообще-то он прав. Я обещала твоей маме, что впредь ты не будешь его есть, она переживает, что у тебя возникнет проблема с почками, а ты обещала мне, помнишь? Мы договорились. И с моей стороны нехорошо дразнить Рори. Никто не должен есть тесто. – Да, я помню. Но оно вкусное. – Нет, невкусное. А ты – бяка. Я обещаю больше не есть, и ты обещай. Уговор? – Уговор. Марша протягивает ладошку и жмет руку Белл. Та морщится и оседает на пол, де, ой-ой-ой как больно, а малышка ликует от сознания собственных силенок. Я не могу оставаться в стороне и хохочу вместе со всеми. – Кроме того, – говорит Белл, поднимаясь с пола, – кому нужен на Рождество твой лизун? Особенно после прошлого года. Давай-ка ты определишь это, – она указывает пальцем на кусок соленого теста, – прямиком в мусорное ведро. Марша пожимает плечами и, не сходя с места, отправляет «лизуна» в ведро, а потом принимается лепить очередную невразумительную фигуру, громко распевая про «Снеговика Фроста». – Я знаю, что это плохо, но от этого она не умрет. По крайней мере, я на это надеюсь. Тесто я делала сама из кукурузной муки и соды. Насчет соли я все уяснила в прошлом году. Заметь, в детстве я уплетала соленое-пресоленое тесто за обе щеки. Воспитательница клала соли в два раза больше, чтобы я не ела, но это не помогало. По словам мамы, именно тогда она начала меня стесняться – из-за этого, а еще из-за моего упорного желания танцевать, задрав юбочку. – Твоя мама знает, как повысить самооценку у ребенка. – Да, в этом ей нет равных, хотя в ее оправдание стоит сказать, что вряд ли она это делает нарочно. Это своего рода цепная реакция – отец гнусно ведет себя с ней, она отправляет дальше. Луиза всегда говорит, что я выбираю тупиц, потому что боюсь длительных отношений и того, что превращусь в свою мать, поэтому я умышленно выбираю тех, с кем никогда не будет ничего серьезного. – Интересно. Луиза – мудрая женщина. И что, ты с этим согласна? Она смешно кривит рот и пожимает плечами. Я подозреваю, что да. Она поворачивается к Марше. – Эй, наша песня – следующая. Ты доделала? Марша обильно посыпает фигурки блестками и вдавливает их в тесто, а затем с самым невинным видом улыбается крестной во весь рот: – Доделала. Готово. Она спрыгивает со стула, а Белл отодвигает свой и прибавляет громкость на ноутбуке. Какой очередной кошмар грядет? Из колонок несется очень бодрая версия «Колокольчиков» – Марша поднимает руки перед собой и принимается прыгать по комнате. Белл посылает мне озорную ухмылку и тоже поднимает руки. «Лапы», – лаконично объясняет она. Они вдвоем скачут по комнате, немелодично вопя о катании в санях, запряженных лошадкой. – Тигра! – рычит Марша, все прыгая и прыгая. Мне хочется присоединиться. Я – взрослый человек, который никогда в жизни не прыгал, как Тигра, даже когда мне было пять! Когда они оказываются ко мне спиной, я поднимаю «лапу», чтобы почувствовать, каково это – ощущения странные. Нет, я не буду в этом участвовать, нет такой силы, которая оторвала бы меня от стула. Ничего страшного, не все способны на такое – очевидно, я слишком застегнут на все пуговицы, чтобы прыгать Тигрой в Рождество. – Это так весело! – Когда песня заканчивается, Марша плюхается на место, отщипывает кусочек соленого теста, смотрит на Белл и прилепляет его обратно. – Так весело. Уф! Что будем делать дальше? – Ну, я хотела, чтобы это был сюрприз, но… выгляни в окно… – Идет снег! – Вот именно. – Ты сделала так, что для меня пошел снег? Какая ты умная! Можно мы пойдем на улицу? – Я не настолько могущественная, медвежонок, снег делать не умею. Но на улицу мы обязательно пойдем. На мгновение кажется, что в комнате больше никого нет – только она и Марша. Они смотрят друг на друга – воздух пропитан духом товарищества, сумасшедшей, сильной, пылкой любви. Момент откровения минует, когда Белл с улыбкой поворачивается ко мне: – Мы едем в Тинтесфилд кататься на лошадке! – Она снова смотрит на малышку. – Саней раздобыть не удалось, но нас ждет повозка. Ты как, согласна? – О да, да! Обожаю лошадок, ура-а-а-а! – А ты обожаешь лошадок, Рори? Мы приглашаем тебя в компанию, если ты в состоянии вытерпеть такое количество Рождества в один день. – Да, да, поехали с нами. Там будет весело. И лошадка будет. Марша тянет меня за рукав – она по-прежнему скачет как мячик, глаза большие. – Да, поехали. Если ты не занят. Это Тинтесфилд, так что никаких мигающих лампочек, это будет викторианское Рождество. – Белл подмигивает. – Мы покатаемся в повозке, а после прогуляемся по дому – что скажешь? – Скажу, что этак вы к концу дня наденете на меня корону из мишуры и заставите распевать «На прошлое Рождество». – Отличная мысль. Джордж Майкл будет в тему. А тебе известно, что «На прошлое Рождество» – самая ремиксовая рождественская песня? Скажу тебе больше, если ты подписываешься: вечером можем завалиться в «Лакоту» и танцевать всю ночь. – Для «Лакоты» я слегка староват. – Да, пожалуй. А я – нет. Она снова подмигивает мне. Вот бестия. – Лошадки! – вопит Марша, стоя посреди комнаты. – О’кей, мы идем. А ты? – Тоже, – улыбаюсь я. – А можно мы сначала зайдем в магазин к Темперанс? Мне нравится Темперанс. Она всегда смотрит на меня строго-строго, лицо сердитое-пресердитое, и говорит, что за маленькими девочками, которые плохо себя ведут, приходит дьявол. Я обещаю вести себя хорошо и дьявола не пускать, а она дает мне что-нибудь вкусное. На этот раз, Белл, я постараюсь получить манго. Это я запросто, потому что Белл говорит, что дьявола нет, значит, нужно просто сказать «да», смотреть честными глазами – и вкусняшка моя. – Классный план, Марша.