– Мамочка и папочка не очень хорошо танцуют, им нужно практиковаться. А тетя Белл танцует лучше всех, она и меня научила. – Это многое объясняет, – говорю я, подходя к Белл, которая легонько хлопает меня по руке. – А ну-ка без наездов, – урезонивает меня она. – А кто тут наезжает? – смеюсь я. – Ш-ш-ш! – оборачивается на нас Марша. – Сначала без музыки, поучим шаги. Три глиссе к окну, раз, два, три, затем «топ-топ-топ». Я поддерживаю Белл, и мы исполняем три глиссе и «топ-топ-топ». – Два глиссе назад, затем я двигаюсь вперед с левой ноги, и вы делаете то же самое, сэр, а затем возвращаетесь назад с правой. Я делаю шаг вперед, и Белл тоже. – Ой! – Я отдергиваю ногу и трясу ею. – Тоже мне проблема, верни ногу на место! – И два глиссе вперед, а затем еще два назад. – Ой! Ты это нарочно, да? – Нет! – возмущается она. – Я не сильна в бальных танцах. Если честно, меня турнули из танцкласса в начальной школе, потому что я все время… Марша снова шикает на нас. – Извините. – Да, извините, – вторит Белл и смотрит на меня свирепым взглядом. – И нечего на меня так смотреть, как будто это я косячу. Это ты движешься в ритме полоумной выдры. – А вот это было грубо… Так, а теперь что мы делаем? – Вальсовый поворот, кажется. Дай-ка я поведу. – Почему это ты поведешь? – Потому что я мужчина, мне и вести. – Хочешь знать мое мнение насчет патриархальных уст… – Не думаю, что у героинь Викторианской эпохи было мнение насчет патриархальных устоев. Внимание: «топ-топ-топ»! С грехом пополам мы движемся в вальсе – Белл через раз наступает мне на ногу, и мы хихикаем. Женщина снова заводит граммофон, и танец продолжается. В современных ритмах Белл явно чувствует себя увереннее. – Считается, что ты любишь танцевать, – шиплю я ей. – А я и люблю, просто мне не удается поймать ритм. – Слушай: раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три. Я считаю, она подстраивается, мы скользим, движемся вперед и назад и в унисон делаем «топ-топ-топ». – У нас получается. – Это точно, – говорю я в ответ. Мы скользим по комнате, подхваченные музыкой, – я радуюсь, обнимая Белл, она смотрит на меня, подняв глаза, и мы, шевеля губами, считаем ритм. Отчасти мне хочется притянуть ее ближе и продолжать кружиться в вальсе. В этой близости есть что-то такое, чего мне очень не хватало – сейчас я понимаю это. Я, Рори Уолтерс, живу в безумном мире и сейчас вальсирую по викторианскому особняку с Белл Уайльд, и мне это ужасно нравится. Мы скользим, поглощенные ритмом друг друга, и в этом состоянии вальсового транса я слышу, как женщина, научившая нас танцевать, говорит, обращаясь к Марше: – Ты только посмотри! Как твои мама и папа любят друг друга! Будь мне подругой, дерзость![25] Тринадцатое декабря Белл Вчера Луиза спросила, смогу ли я забрать Маршу сегодня на несколько часов – она не успела закончить приготовления к Рождеству. Я охотно согласилась – погода не подкачала, и я спланировала для нас двоих чудесный день. Просто нужно поспешить, прежде чем снег начнет таять на солнце. Я до сих пор не осмыслила, как отношусь к вчерашнему танцу с Рори и к тому, как мне пришлось разрушить чары, сказав, что мы – не родители Марши, когда та женщина так решила. Танцевать с Рори, видеть мышцы и волоски у него на руках – от всего этого меня слегка штормило. Похотливые мысли приходили на ум, а это плохо вязалось с нашей высоконравственной субботней прогулкой. Все это было слишком интимно и никак не укладывалось у меня в голове. Я могу дружить с Рори, мне даже это нравится. Но подобная близость – это движение по направлению к миру, в котором для меня нет места. Я поймалась на рождественскую атмосферу вчерашнего дня и слегка утратила ориентиры. Сейчас я понимаю, что нельзя потакать даже малюсенькой подростковой влюбленности. Я очень серьезно отношусь к своему обету самоуважения и воздержания. Я всю жизнь встречалась с придурками и не испытываю никакого желания продолжать в том же духе. Отныне интимная близость возможна лишь на серьезной основе, как путь к счастливым, здоровым, взрослым отношениям. Хватит спать с мужиками, которые меня не ценят и в грош не ставят, а других мне до сих пор не встречалось. Я уже многократно убеждалась в том, что мое сексуальное чутье сильно меня подводит. И в то же время мне не хочется таких долгосрочных отношений, когда все делается вместе, в прихожей висят два одинаковых анорака и так далее. Я даже боюсь предположить, насколько это способствует клаустрофобии. И, само собой, не с Рори, который не мой типаж – хотя я признаю, что с типажностью пора завязывать, – но я просто не знаю, как иметь дело с порядочным мужчиной. Я буду все время как на иголках, опасаясь, что он скоро бросит меня, тогда как обычно я мечтала о том, чтобы меня поскорее бросили. Словом, будет сплошная нервотрепка. А еще важнее, что я – не его типаж. Я причесываюсь через раз, и меня при всем желании нельзя назвать ухоженной. Нет, я не грязнуля, я принимаю душ каждый день (и прямо сейчас, как всегда ранним утром, от меня пахнет свежестью), но все эти заморочки с маникюром, педикюром, салонной укладкой и нижним бельем в тон – это не про меня. Когда выдается свободное время, я лучше почитаю. Стоит взглянуть на мою маму, и сразу станет ясно, что безукоризненный внешний вид – не синоним счастья. А Рори, если вспомнить Джессику, из тех мужчин, которым нравятся ухоженные женщины. Он сам выглядит безупречно. И не будем забывать про Австралию. В этом случае нас с Маршей будут разделять двадцать три часа на самолете, а не пятнадцать минут на машине. Э, нет. Ничто на свете не способно разлучить нас. Она – вместилище моей любви. Порой я спрашиваю себя, а вдруг я перехожу границы, но Луиза, похоже, не возражает. Просто я знаю, что Луиза и Реми – при том что они души не чают в Марше – очень заняты и успешны, и в этом похожи на Рори. И я, будучи дочерью занятого и успешного человека, знаю, каково это, когда до тебя нет дела, и никогда не допущу, чтобы это случилось с Маршей. Я буду оставаться рядом, пока она не станет взрослой, и отойду в тень, когда ей так будет нужно. Я понимаю, что увлеклась, и возвращаю себя к реальности: дело не в том, смогу ли я соответствовать его образу жизни и сопутствующим ожиданиям. Переезд в Австралию, ха! Не сильно ли ты забегаешь вперед? Рори никогда не полюбит такую, как я, и с чего бы вдруг? Он видел меня в худшие моменты жизни. Когда я блевала в углу на вечеринках, он напомнил о том, что от меня не было никакого толку в экстренных ситуациях, типа того случая с проколотой шиной, он видел мое семейство и доставшийся мне генетический хаос и разлад. Никогда в жизни такой, как Рори – человек исключительно ответственный и заботящийся о своей репутации, – не будет испытывать романтических чувств ко мне. Так что не стоит смотреть на него взглядом невинной овечки – это его только смутит и вызовет в нем желание дистанцироваться, это ежу понятно, куда уж яснее? Поэтому держись от него подальше, одной лучше. И думай о нем поменьше, не трать энергию напрасно. И не смущай своего нового друга этим вздором. И береги свою нервную систему, целее будешь. Все эти мысли проносятся у меня в голове, когда я пристегиваю Маршу к детскому креслу, и тут она, точно малолетний телепат-вредитель, интересуется: – А Рори с нами поедет? – Нет, вряд ли. Мы вдвоем поедем – только ты и я. – А почему? – не сдается она. И я вынуждена признать, что заниматься без него рождественскими делами будет действительно странно. Как быстро привыкаешь к чему-то новому! Ладно, спрос – не грех. Я же не в постель к нему напрашиваюсь. Остатки вчерашних похотливых мыслей мне удастся обуздать, а он получит массу удовольствия от того, чем мы планируем заняться. Я сажусь в машину и достаю из кармана телефон. Где-то в глубине души я не рассчитываю на то, что он ответит, и, когда это происходит, едва не роняю телефон. Голос у него сонный и в то же время сексуальный. Черт. Сейчас уже не отвертеться. – Привет. Прости, что так рано, но мы с Маршей едем развлекаться. И сегодняшний день подходит для этого как нельзя лучше. Такая возможность выпадает нечасто, и… м-м…она… и я… мы подумали, может, ты захочешь присоединиться? Хотя сейчас рано и у тебя, наверное, планы… – О’кей. Звучит отлично. За вами заехать? – произносит сонный сексуальный голос. Ой, дерьмо. Нет, все отлично. Все будет хорошо. Потренируешься не откликаться на зов похотливых инстинктов. Будешь новой, неозабоченной Белл. Научись не влюбляться, когда к тебе относятся по-доброму. Когда-нибудь это случится снова. И этот навык пойдет тебе на пользу. Запиши себе на подкорке не фантазировать о нем. Создай новые нейронные связи и цементируй их. – Нет-нет, мы на машине, и нам предстоит секретная волшебная миссия. Ее цель находится недалеко от места твоего проживания, так что мы подхватим тебя по пути. Будем примерно через полчаса. – Замечательно. – И…э-э… оденься потеплее. В то, что не жалко! Хотя я почти уверена, что одежды, которой не жалко, у него нет. Это еще одно подтверждение того, почему мы не подходим друг другу. – Принято. До встречи. Ну вот. Он едет. Марша ликует, а я принимаю твердое решение избегать любых сценариев, которые будут способствовать бесплодным мечтаниям. Двигаясь окольным путем, мы направляемся в Бат. На часах нет и восьми, но мой организм, привыкший к ранним подъемам, это нимало не смущает. Я чувствую себя отдохнувшей и бодрой. Машина тормозит перед домом Рори – красивым георгианским таунхаусом в центре Бата, – и я отправляю сообщение, что мы здесь. Нужно успеть, пока дороги свободны, снег не начал таять, и куче народа не пришла в голову та же идея, что и мне – тогда девственная нетронутость снега будет испорчена. Рори выходит из дома – вид сонный, но он адресует мне полуулыбку из-под тяжелых век. В животе екает. Крепись. Этот мужчина просто шикарен, и он твой друг. Взгляд на него во плоти кладет конец моей решимости не терять головы. Он просто чертовски милый по утрам! – Привет. Доброе утро. Он садится в машину, приветственно улыбаясь. Марша энергично машет ладошкой и снова надевает наушники – она слушает аудиокнигу. – Неужели осталось еще что-то рождественское, что мы не сделали? Он закатывает глаза и испускает притворный вздох.