Здорово, высший класс, дружище. Еще тебя дерну чуть позже. Пока попробую кое-что сформулировать. Давай-давай. Итак, мама: романтический поступок, лосьон после бритья, стильные джинсы и песня «Номер один». Джамал: красивый поступок – похоже, от этого никуда не деться – что-то такое, что мне делать стремно, но Белл понравится, и побыстрее. Кроме того, на языке любви. Я лезу в Google и прихожу к мысли, что в этом есть смысл. Да, именно так. Я останавливаюсь, откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. Бог с ним, с озером – я посижу так еще минут десять, вдруг идея придет. Таким образом я решал самые сложные рабочие проблемы, а теперь речь идет о проблеме моей жизни. И десяти минут не проходит, как возникает потрясающая идея… мне так кажется. Я в полном ужасе. Правда, Джамалу придется немного рискнуть своей профессиональной репутацией, а еще нужно каким-то образом заманить Белл. Осуществление этого плана вызывает такое беспокойство, настолько вне моей зоны комфорта, что при одной мысли о нем меня прошибает пот. Если Белл и тогда не поймет, как сильно я сожалею, насколько серьезно настроен и хочу прожить с ней жизнь, тогда я не знаю, что еще поможет. Если, конечно, раньше не скончаюсь от крапивницы и страха. Если Джамал согласится, тогда мне придется активизировать все свои навыки дипломированного специалиста по английской словесности, и чтобы к завтрашнему дню все было готово. Это будет непростая задача! Не любит тот, кто слов любви страшится[47]. Тридцать первое декабря Белл – Тогда собирай рюкзачок, зайка. О нет. Ах-ах-ах-ах! Луиза издает отрывистый пулеметный звук, ведя Маршу от табурета к раковине и бросая на меня взгляд, в котором читается: «Где были твои мозги?» Мы выуживали из горячего шоколада подтаявшие маршмеллоу и, одну за другой, отправляли себе в рот. И руки, и физиономии у нас липкие. – Вы обе просто свиньи. Я надуваю щеки и наклоняю голову, стараясь выглядеть максимально по-свински. Брови Луизы взмывают вверх, она поджимает губы. Я ее обожаю. Отправив Маршу наверх, Луиза садится на соседний табурет и хлопает меня по коленке. – Марша отправляется с ночевкой к бабушке – я наигралась в хорошую мамочку, и мы с тобой можем классно провести новогодний вечер! – Хм! Я проглатываю очередной липкий маршмеллоу и принимаюсь пальцем чертить узоры по шоколадной пенке. – Нет, ты давай завязывай хмыкать. Это мой первый новогодний вечер с добеременных времен, и я обратилась к маме Реми, чтобы развлечь тебя, а ты сделаешь так, чтобы я снова почувствовала себя молодой. – А может, это сделает Реми? Прямо сейчас не чувствую в себе особой бодрости и молодости. – Ведешь себя, как трехлетка – просто смешно! Она притворно хмурится, а я задумываюсь. – Слушай, мне хочется танцевать. Возможно, в клубе, среди студентов, я почувствую себя старухой, и нам будет некомфортно, ну и свалим тогда. Но я хочу попробовать. Так что давай поднимайся. Куда пойдем? Я глубоко вздыхаю и закатываю глаза. – Ну, можно в «Лакоту». Джамал включил меня в список гостей, – говорю я намеренно небрежным тоном. Он прислал сообщение вчера днем, и хотя я не в настроении, думаю, для Луизы это реальный шанс вспомнить молодость. – Куда? – В «Лакоту». – Джамал включил тебя в список гостей – я не ослышалась? Какого черта! Почему ты только сейчас об этом говоришь? Разводишь, да? У тебя приглашение на новогоднюю вечеринку к Джамалу! Это же одна из самых крутых вечеринок перед закрытием «Лакоты»! – Ага. Я плотно, как птенец, смыкаю губы, отправляя в рот очередной маршмеллоу. – Так, сейчас я уберу от тебя эту миску, и таких звуков производить не надо, целовать тебя я не собираюсь. Сегодня вечером, крошка, мы идем танцевать. Я обожаю Луизу – здорово, когда она исполнена энтузиазма, но, если честно, танцевать сегодня мне ну совсем не хочется. Зарыться под одеяло с нортоновским изданием Шекспира – вот это дело. И год не вылезать на поверхность. А то и дольше. Рори Все идет отлично. Хотя мама вбила себе в голову, что я должен каким-то образом провести ее в клуб. Я попытался возразить, что «Лакота», пожалуй, не самое подходящее для нее место, его звездный час давно прошел, и сейчас тусуются уже не так, как в дни маминой молодости. Она хлопнула меня по уху, пробормотав что, де, и раньше был тот еще гадючник, и не нужно принимать решения за других – разве эта неделя ничему меня не научила? И если я не найду способ ее провести, она устроит такой перформанс перед клубом, что вышибалы внесут ее голую на паланкине – лишь бы заткнулась. Я верю ей на слово. Все остальное для сегодняшнего вечера, кажется, готово, хотя мое время расписано по минутам. Нужно смотаться в город за реквизитом. Я надеюсь, кое-где это еще продается – по сниженным ценам, если не все распродано. Музыка есть, я выбрал три песни – отдельные фрагменты, – и, будем думать, она поймет, что я тем самым пытаюсь сказать. Затем мне предстоит выполнить грандиозную задачу, но Джамал считает, что нужно просто довериться чувствам, своей натуре, и все пойдет как по маслу. Ему легко говорить. Он сказал сбросить ему на почту и пообещал подправить, если это действительно потребуется. О большем я просить не смею, хотя, само собой, пришлось. Пришлось попросить включить маму в список приглашенных. Джамал так расхохотался – до сих пор в ушах звенит. Но главное, что план, похоже, на мази. Белл Звонит телефон – это папа. Я бросаю взгляд на Луизу. Звонки от Рори я игнорю, но папу игнорировать не могу. – Ты не обязана отвечать, ты знаешь, – говорит она. – Не обязана, но должна, – говорю я. – А вдруг что-то случилось? Я нажимаю на прием, мысленно готовясь услышать, где накосячила на этот раз. – Белл! – громким и непривычно радостным голосом возвещает папа. – Радость моя! У меня округляются глаза. Я потрясенно смотрю на Луизу, открыв рот. – Он настроен миролюбиво. – Мы с мамой хотим пожелать тебе счастливого Нового года. – Мамин голос вторит ему на заднем плане. Какая муха их укусила? – И сказать, что мы тобой гордимся. – Папа, у тебя все в порядке? – Да, да. После того… инцидента, ну, ты знаешь, мама за мной присматривает. Знаю, я уже поблагодарил тебя, но не вызови ты тогда «скорую помощь», врачи сказали, что все могло бы сложиться иначе. Послушай, твоя сестра только что звонила… – Я задерживаю дыхание. Он подмасливает меня ради чего-то, связанного с Роузи? – …И рассказала о твоих новостях. Прими наши поздравления – это потрясающие новости. – А? Тут я вспоминаю, что сегодня Джамал собирался разместить в Инстаграме пост о том, что мы работаем вместе. Я как-то совсем упустила это из виду, хотя вчера он сказал об этом, когда приглашал меня в «Лакоту». Но моя нестерпимая жалость к себе оттеснила эту информацию на периферию сознания. Мозг предпочитает концентрироваться на том, как меня отвергли, а не на том, в чем мне сопутствует успех. Может, причина именно в этом? Похоже на то. – Я всегда говорил, что твоя любовь к Шекспиру принесет плоды… – Я не успеваю оспорить эту ревизионистскую чушь, как папа продолжает: – Так оно и случилось. Почему же ты не сказала нам, что будешь сотрудничать с Джамалом? Это же грандиозно. Моя малышка работает плечом к плечу с одной из крупнейших звезд Британии! – Мы так гордимся тобой, Белл, – подает голос мама, а папа добавляет: – Нашей гордости нет предела. У меня на лице сама собой появляется дурацкая ухмылка. Я уже давно оставила надежду услышать это, и вдруг сейчас, в этой новой безумной реальности, в которой я живу, родители звонят со словами, что они мной гордятся. Я говорю спасибо, желаю им счастливого Нового года и при этом сияю как медный таз. Мы еще немного болтаем – они хотят подробностей и повторяют, де, всегда знали, какая я умная, а я воздерживаюсь от подколок и не говорю, что же вы так тщательно это скрывали. Я просто упиваюсь похвалой и купаюсь в ней – никогда не знаешь, а вдруг это больше не повторится. Закончив разговор, я пересказываю Луизе этот неожиданный поворот событий – она делает «дай пять!», включает Лиззо и дает мне полную свободу действий в своем гардеробе. Там есть шикарные вещицы. Фигуры у нас разные – в частности, я выше, – но порой этим можно пренебречь. И сочетание Лиззо с просто божественным, хотя и очень-очень коротким платьем из зеленого бархата, помноженное на звонок от родителей, разом поднимает мое настроение до небес. Потом она заставляет меня выпить две порции коктейля «Лоллапалуза», что также способствует тонусу. Как и ее нескончаемый поток слов, смысл которых сводится к тому, что нельзя позволять мужчине испортить себе праздник. Похандрить денек-другой – еще куда ни шло, но потом нужно вспомнить о долге перед женским сообществом – тут она, пожалуй, перегибает палку – и перед собой, собрать себя в кучу и жить дальше. Когда «Like a Girl» звучит по второму разу, мы обе уже стоим на коленях – одна подпевает в массажную щетку, другая – в «утюжок» для волос, после чего принимаемся скакать и пританцовывать вокруг кровати, точно нам по восемнадцать лет. Волосы развеваются, бедра виляют, плечи ходуном ходят. Она права: Рори был шансом на счастье, но не одним-единственным – все зависит только от меня. Нужно делать такой выбор, благодаря которому моя жизнь станет счастливой и наполненной, и не полагаться в этом на других. Вчера Луиза напомнила мне о том, что в этом году моя заветная мечта осуществилась – в эти последние недели, и что я должна поздравить себя с тем, чего достигла.