Я поймал его. Проверка уже была мной произведена, исходя из необходимости подтвердить догадки, так что я знал, как важна эта вещица. Не зря же на странице 136 я говорил, что восемьдесят слов потрачены на ее описание не напрасно. – Джульетта сказала мне, что Ф – двести восемьдесят семь, или Фрэнк, – эта мертвая птица на каминной полке, – перенес через линию фронта карту, сведения о местоположении пехоты, координаты важных пунктов и другую секретную информацию. Но одной закодированной карты хватило бы, чтобы голубь не смог взлететь. Я не сразу догадался, что ваш отец, Джульетта, вставил в рамку настоящую спасительную записку. Я поднес лупу к медали снизу, где был подсунут под стекло маленький листочек бумаги с какими-то бессмысленными точками. Даже не приближая глаз к линзе, было ясно, что при увеличении маленькая точка превращается в подробнейшую карту. Тут мы переходим от Кристи к Ле Карре – «шпионское дерьмо», как выражался мой отец, – но следите за моей мыслью. Хотя написанное мной руководство продавалось не слишком хорошо, книга уже начинала приносить дивиденды. – Это называется микроточки. Технику использовали для сжатия информации. Целый лист формата А-четыре или рисунок, такой как, например, карта, может уместиться на площади размером с точку. Разведчики активно пользовались этим методом в годы Второй мировой войны – помещали микроточки на оборотную сторону почтовых марок. Эта штука, – я снова поднял лупу, – болталась в машине Майкла, когда он ехал хоронить Алана. И сюда он тоже ее привез. Эрин вытащила ее у него, когда Майкла брал под арест Кроуфорд. Такими штуковинами пользуются ювелиры. – (Не забывайте, слово «лупа» я узнал в процессе написания этой книги, так что было бы нечестно подправлять мои слова.) – Марсело, в твоих часах, настоящих, под стеклом были микроточки. Роберт не принимал наркотики. Шприц, найденный рядом с его телом, что привело к заключению, будто он был под кайфом и попытался ограбить заправку, нужен был ему не для того, чтобы уколоться. Микроточки так малы, что, думаю, для нанесения их на какую-нибудь поверхность нужна игла или наконечник перьевой ручки. Я потряс лупой, которую держал в руке. – У каждого содержателя ломбарда есть такая штука или что-нибудь получше. Оценивая качество принесенной вещи, любой заметил бы точки. София думала, что она отдает в заклад часы, но на самом деле она сдавала в ломбард нечто гораздо более ценное. Вряд ли ей настолько не повезло, что она продала часы напрямую Алану, но Майкл говорил мне, что все ворованные вещи в Сиднее так или иначе проходили через ломбард Алана. Софии, наверное, пришлось хитрить. Может быть, поставщик таблеток подтолкнул ее в нужном направлении или она променяла часы на наркотики, а он уже сам сбыл их с рук. Я понятия не имею. В любом случае они оказались бабочкой, которая захлопала крыльями в Турции и подняла торнадо в Бразилии. Коротко говоря, не те часы попали не в те руки. Алан понимал ценность этой вещи, более того, он знал, кто захочет ее получить. Вот почему Майкл встречался с ним тем вечером, притащив с собой целую сумку денег. Он хотел купить закодированную информацию. – (Все восхищенно смотрели на меня.) – Кто-нибудь хочет заполнить пробелы в моем рассказе или мне самому продолжить? Такие вещи, как микроточки, в подобных книгах называют макгаффином, то есть это предмет, вокруг обладания которым строится фабула произведения. Не важно, что это за предмет, главное, что люди готовы убить за него. Джеймс Бонд всегда гоняется за ним. Это флешка с вирусом, способным уничтожить мир; пароль для доступа к банковскому счету; код запуска ядерной бомбы. Или – в нашем случае – фотографии. – У меня есть вопрос, – произнесла Одри, поднимая руки вверх, словно говоря этим жестом «не стреляйте». – Эрнест, ты рассказываешь нам о том, насколько мало то, что мы ищем. Майкл приехал на фургоне для перевозки мебели. Чтобы доставить сюда фотографии? Я понимал, что всем, кроме Одри и Кэтрин, известно про гроб в грузовике. Эрин выкапывала его, София и Кроуфорд гнались за ним, Энди и Джульетта присутствовали при моем разговоре с Маколи, а Марсело я сам сказал. – Майклу был нужен фургон, чтобы привезти сюда гроб с телом Брайана Кларка, который они с Эрин выкопали накануне ночью. Брайан – это полицейский, напарник Алана Холтона, которого застрелил мой отец в тот вечер, когда сам погиб. Марсело не знал, от чего он избавляется, спуская грузовик под гору, но я видел то, что хотел показать мне Майкл. В гробу было два тела: Брайана и ребенка. – Эти слова, я рад отметить, породили первый в моем расследовании единодушный вздох изумления и ужаса. – Энди, если тебе станет легче, вот кто такая Ребекка Маколи. Ее похитили тридцать пять лет назад. Родители пытались обмануть похитителей, чтобы сэкономить несколько баксов, и это плохо кончилось: они больше не увидели свою дочь. – И у Роберта были фотографии, – сказала Эрин. – Ты думаешь, они запрятаны в микроточках? Свидетельства убийства? – Именно. Алан обрадовался, что часы попали к нему, так как знал, что Маколи захотят получить спрятанные в них улики и охотно раскошелятся. Дальше у меня есть только догадки, но я отвергаю версию, что Алан убил Ребекку, так как Марсело говорил мне, что у него не хватило бы духу на это, и еще потому, что в таком случае он уничтожил бы снимки, а не продавал их. А раз он занялся продажей, я полагаю, что тридцать пять лет достаточно долгий срок и за это время Алан сжег достаточное количество мостов, чтобы больше не защищать того, кого берег тогда. Я выждал пару секунд, проверяя, все ли согласны с моими доводами. Некоторые кивали. У Софии был такой вид, словно ее вот-вот вывернет. Энди выглядел совершенно сбитым с толку, как будто я объяснял ему квантовую физику. Ну и ладно. – Однако у Алана возникла проблема. Он, может, и не убивал Ребекку, но и совершенно невинным не был, так как работал на Саблезубых. Он по меньшей мере убрал Роберта, помог спрятать тело Ребекки и, весьма вероятно, посредничал в процессе получения выкупа. Так что он не мог сам явиться к Маколи. Они взвалили бы вину на него. Значит, ему нужен был верный человек. – Но почему Майкл? – спросила Кэтрин. – Я не сразу в этом разобрался. Думаю, Алан искал кого-то, кто имел бы в этом деле свою выгоду, чтобы быть уверенным в этом человеке и не беспокоиться о доставке такой большой суммы денег. Член семьи Каннингем заинтересовался бы получением этих снимков и другой информации, которую мог сообщить Алан как участник событий. Самое очевидное: он, конечно, захотел бы узнать правду о Роберте. Полагаю, это далеко не все, но остальное нам неизвестно. Казалось, Майкл именно тот, кто нужен Алану. Марсело был адвокатом Роберта; Кэтрин прямолинейна, как лезвие конька; Одри, не обижайся, но ты уже не в том возрасте. И вот тут Алан совершил ошибку. Личная заинтересованность, которая, по его мнению, должна была служить гарантией сделки, стала причиной того, что Майкл его убил. А сама сделка была очень простой. Цена, которую запросил Алан, – это сумма выкупа, назначенного изначально за девочку: триста тысяч долларов. Итак, Алан выкладывает Майклу достаточное количество информации, чтобы втянуть его и Маколи в это дело, Майкл получает от Маколи деньги для покупки микроточек у Алана, тот отдает ему снимки, а потом Майкл передает их покупателям. Все просто. За исключением того, что Майкл в конце концов убивает Алана и оставляет деньги себе. – Потому что у Майкла не было трехсот тысяч долларов, – невнятно проговорила София, удивив меня тем, что так внимательно слушает. – Ты сказал, он отдал тебе только двести шестьдесят семь тысяч. – В самую точку, – отозвался я. – Майкл взял часть денег, прежде чем отдать их Алану. Почему он это сделал? – Честно говоря, у меня не было никаких доказательств этого, кроме внутреннего чутья, но я был почти уверен в своей правоте. К тому же я разогнался и сбавлять темп не хотел. – У Люси были проблемы с бизнесом. Она теряла деньги, ей навязали машину не по средствам, выставив жесткие условия лизинга. Когда она за завтраком сказала тебе, Марсело, что стоимость машины выплачена, большинство из нас решили: это обычная защитная реакция. Но оказывается, Люси не лгала. Майкл использовал часть денег для оплаты ее долгов, включая машину, прежде чем отправился на встречу с Аланом. Вероятно, он поступил так, желая обеспечить ей благополучие на случай, если произойдет какая-нибудь неприятность. – (И еще ему нужно было уладить все дела для получения развода. Хорошо, что Люси не пришлось выслушивать эту часть истории.) – Однако Майкл не осознал, какой эффект это произведет. Алан не дурак. Он пересчитал деньги, обнаружил недостачу и достал пистолет. Они сцепились… Остальное вы знаете. – Все это очень занимательно, – Энди не мог сдержаться. – Но как насчет Черного Языка? – Я еще не со всеми разобрался. Эрин, София, Марсело, вам неизвестно, что родители Ребекки Маколи здесь – остановились на курорте за перевалом. Получив микроточки и зная, где находится тело, Майкл пишет Маколи из тюрьмы и просит их удвоить сумму платежа. – В «Полном улете» Шивон Маколи открыла мне это, сказав: «Он снова хочет больше денег». Сам Майкл обмолвился в сушильне, мол, то, что у него есть, «стоит гораздо больше» трехсот тысяч фунтов, которые просил Алан. – Майкл планировал встретиться с Маколи за перевалом и продать им фотографии и тело их дочери. Вот зачем он привез его сюда. А тебя, Одри, он посвятил в свои планы, верно? – Я предостерегала его, говорила, чтобы он лучше этого не делал, – подтвердила мою догадку Одри. – Но он не соглашался, и тогда я поехала к ним сама, чтобы предупредить. – Простите… – Это снова был Энди, который не выказывал ни капли почтения к тому, как я нагнетаю обстановку в движении к развязке. – Но, Эрнест, эта гангстерская история с похищением произошла тридцать пять лет назад. И какое отношение она имеет к дурацкому пеплу? – Хорошо. – Я поднял вверх руку. – Мне понятна твоя мысль. Давайте вернемся к Зеленым Ботинкам. Наш неопознанный труп или, по крайней мере, не опознанный большинством из нас… Люси, вообще-то, догадалась первая. – Если ты намекаешь, что ее убили, так как она все поняла… – София рукой подперла голову и слегка покачала ею. – Мы знаем, что она упала… На ней не было никакого пепла, но у нее сломано несколько костей. Никаких признаков борьбы. – Да. Спрыгнула она сама, – согласился я, вспоминая, как Люси сложила пистолет из пальцев, когда мы разговаривали на крыше: «Я бы лучше…» – Но вчера она говорила мне, что лучше сама наложит на себя руки, чем задохнется под пыткой Черного Языка. Люси бросилась с крыши, но только потому, что хотела избежать того, что вот-вот случилось бы. Я думаю, она пошла туда поискать что-нибудь в Google, перепроверить свои подозрения. Наш убийца испугался и нашел ее там, после того как мы все ушли из бара. Помните, какой страх был у нее на лице, когда она посмотрела на фотографию Зеленых Ботинок? Я тогда подумал, что она ужаснулась, увидев иллюстрацию того, что случилось с Майклом, особенно считая себя отчасти виноватой. Но я ошибался. Она испугалась, так как узнала его. – Никто из нас раньше его не видел. Откуда же, черт возьми, Люси знала этого парня?! Голос подал Энди. Он до сих пор ничего не понимал, тогда как остальные как будто постепенно начинали догадываться, однако еще морщили лбы, силясь осознать все в целом. Только у одного человека челюсти были плотно сжаты и лицо ничего не выражало, как у игрока в покер. С каждой фразой я как будто поворачивал ручку лебедки и стягивал веревкой его шею. – Я не говорил, что она его знала. Я сказал, она его узнала. Люси встречалась с ним всего один раз, он выписал ей штраф за превышение скорости по пути сюда. Пауза. Пусть осмыслят мои слова. Все стали вертеть головами, устремляя взгляды на человека, стоявшего в задней части комнаты. – Кроуфорд, эти кровавые полосы на манжетах вашей форменной куртки, они появились не в то время, когда вы несли тело с горы. Они с внутренней стороны запястий. Такие пятна могут появиться только у того, кто хватался за свое горло. – Я изобразил, что цепляюсь за воображаемую пластиковую стяжку, сжавшую мне шею. – На вас куртка мертвого человека. – Что это значит, черт возьми?! – спросил Кроуфорд. Я многозначительно улыбнулся Джульетте, готовясь произнести следующую фразу, которую ничуть не приукрашиваю здесь и горжусь этим, а потом снова обратился к Кроуфорду: – Я говорю, что даже Артур Конан Дойл верил в призраков. Не так ли, Джереми? Мой брат Глава 39 Джереми Каннингем, который теперь выглядел очень глупо (даже переодетый) в полицейской форме, запятнанной чужой кровью, едва заметно улыбнулся и слабо покачал головой. Он попытался что-то сказать – вероятно, «какая чушь», – но получилось, что он просто поперхнулся. Одри выглядела такой же удивленной, как и все остальные. Она явно думала, что Саблезубые исполнили свои давнишние угрозы и убили ее сына. Джереми, как и Агата Кристи на книжной полке, скрывался под чужим именем – Дариус Кроуфорд, которое дал себе сам, играя роль неуклюжего провинциального копа. Другое прозвище, данное ему прессой, Черный Язык, отражало полную противоположность неуклюжести. Он записал на свой счет пять убийств и одно вынужденное самоубийство. Как я уже говорил, некоторые из нас добились очень высоких результатов. Это не одно из правил Нокса, но вы не должны верить в чью-то смерть, пока не увидите тело. Теперь я обращался напрямую к Джереми. Шоу в гостиной завершилось. – Зеленые Ботинки наверняка был местный. Вот почему ты показал фотографию только нашей семье, но утаил от всех остальных, даже от Джульетты, под предлогом предотвращения паники, так как любой окрестный житель узнал бы его. И все работники курорта, которые проводили здесь в сезон по несколько месяцев. Приезд нового, незнакомого полицейского из города не мог вызвать подозрений, но своего сержанта они сразу узнали бы. Вот почему ты поспешил убрать его с глаз долой и спрятал в сарае. Ты снял с него куртку, но обувь оставил. Стальные накладки на носках ботинок – обычная деталь костюма полицейского, а на обуви трупа они были. Однако Эрин наступила тебе на ногу, когда вы бежали за фургоном, и ты вскрикнул от боли, значит на твоих ботинках накладок нет и ты не коп. Ты мог прикинуться кем угодно, правда, но, думаю, тебе хотелось быть кем-то, кто имел бы власть разделить нас. Вот и причина того, что ты использовал смерть сержанта как повод, чтобы отделить Майкла. Но ты нервничал, слишком нервничал, и каждый предпринятый тобой шаг для изображения обычной работы полицейского – опознание тела, недопущение паники – на самом деле был нужен тебе для сохранения маскировки. Поэтому, когда вопрос задавал кто-то из Каннингемов, ты показывал фотографию. Все выглядело так, будто ты действуешь по инструкции, хотя на самом деле ты проверял, узнаем мы мертвеца или нет. Вот почему ты так задергался, когда мы собрались вокруг тела. А я думал, тебя просто тошнит. Но чего ты не ожидал, так это реакции Люси, а она опознала в мертвеце полицейского, который по пути сюда выписал ей штраф за превышение скорости. Мне показалось, она выбежала из комнаты со словами: «Вы же тут босс». А на самом деле Люси сказала: «Это ваш босс». В тот момент она еще и не думала обвинять тебя, просто размышляла вслух, но понимала: тут что-то не так. И загадку эту Люси не разгадала, пока не поднялась на крышу и не открыла в Google сайт полицейского управления Джиндабайна. Мы все разошлись по своим номерам, а ты последовал за ней. Она не хотела умирать, как Майкл, потому и прыгнула. Про то, как ты сумел добраться сюда так быстро, ты тоже солгал. Сказал, что всю ночь сидел в засаде с радаром и ловил туристов, но это не могло быть правдой, ведь Люси обязательно бросила бы тебе упрек за выписанный штраф. Ни один полицейский так и не приехал, ты сказал, они все застряли в пути из-за заносов на дорогах, но почему же пассажирские автобусы добрались сюда, а полицейская машина нет, когда здесь произошло два убийства? Разумеется, сперва все это оставалось незамеченным. Ты вызывал доверие. К телу вели три дорожки следов, а от него только одна: достаточно для жертвы, прибывшего полицейского и скрывшегося с места преступления убийцы. Я подумал, что убийца сам сообщил о происшествии, до того как, – тут я использовал цитату, – «прибыл полицейский Кроуфорд», и его следы стали третьими. Я не ошибся. Убийца действительно сам сообщил о преступлении или, по крайней мере, изобразил, что сделал это. Потому как никто другой не обнаруживал тело, ты нашел его сам, это была часть твоего плана. Ты поднимался наверх дважды. Сперва с сержантом, когда завязал мешок ему на голову, отвел наверх умирать и забрал его куртку, а потом еще раз утром. – Камера зафиксировала его приезд позже, – сказала Джульетта, не уверенная в правильности моих выводов. – Мы оба это видели. – Думаю, ты проверял, как все устроено на курорте, прежде чем поехать сюда вслед за нами. А погодная камера помещена на домашней странице «Небесного приюта», так что ты знал: подъезд к гостинице в некотором роде просматривается. Полагаю, сержанта ты атаковал на дороге, где он остановил патрульную машину, чтобы выставить радар. На перевале мобильный Интернет ловится хорошо, и ты мог сверяться с сайтом. Я и сам думал, если ты действительно заметил это, что твоя машина вполне могла прошмыгнуть в тот трехминутный интервал, пока камера готовится к очередному снимку. Тогда тебе нужно было только вернуться позже и попасть в объектив в нужное время. На фотографии ты как будто едешь в сторону парковки, да, но твоя рука обхватывает подголовник кресла. Ты сдаешь задом. – Джереми? Этого не может быть! – Кэтрин таращилась на него так, будто он упал с Луны, потом обернулась к Одри: – Неужели ты могла не знать? – Саблезубые забрали его, Кэтрин. Но они не просили выкуп, им нужны были фотографии. Те, о которых говорил Эрнест. Я ничего не знала про часы и все остальное… и, Джереми, если это ты, я пыталась… пыталась найти их. Они сказали, им нужна уверенность, – тут Одри поперхнулась, – что я не прячу фотографии. Они хотели иметь доказательства, что я говорю правду. – Марсело двинулся было к Кроуфорду/Каннингему (что в имени тебе моем?), но Одри взяла его за руку и не пустила, мой отчим оказался как питбуль на поводке. – Я не могла сообщить в полицию, потому что в тот момент Алан был полицейским, а еще я боялась, как бы они не пришли за Майклом и Эрнестом. Наша семья столько страданий пережила из-за этих дурацких фотографий, я просто хотела, чтобы все это закончилось. И притворилась. Если это действительно ты, Джереми, прости меня. Ты уверен, Эрнест? Ты точно уверен? – Майкл сказал, что Алан сперва пытался связаться со мной. Я ответил ему, что этого не было, и решил, что Алан наплел ему всякого, чтобы вызвать у него доверие. Но потом я задумался. Алан сказал, что пообщался с братом Майкла. Ты ведь не знал, что был приемным сыном, пока он не сказал тебе, верно, Джереми? Тот натужно сглотнул. Закусил нижнюю губу. И промолчал. – Ну разумеется, Алан знал, что ты жив. Марсело говорил, что у него кишка тонка для убийства. Может, он и отпустил тебя? Но ты ничего этого не помнишь, и вот какой-то незнакомый человек приходит к тебе и рассказывает о родных, которых ты никогда в глаза не видел, о семье, которой ты не знал. Марк и Джанин Уильямс, они были известны тем, что брали детей под опеку, и тебя они тоже приняли в свою семью, но ты об этом не знал. Похоже, ты не проявил особого понимания, обнаружив, что они утаили от тебя правду. Ты написал Майклу в тюрьму, пытаясь объяснить, что произошло, кто ты такой. Однако Майкл воспринял имя Джереми Каннингем в письме как скрытую угрозу. – Я спросил его, было ли письмо подписано, и он ответил с горькой усмешкой: «О, там было имя… Они пытались надавить на кое-какие мои кнопки». – Понятно, что он мог так подумать, особенно если Алан рассказал ему все о том, как обошлись Саблезубые с нашей матерью. Майкл тебе не поверил, я, как известно из газет, предал семью, к кому же еще ты мог обратиться? К тому, кто близок с Майклом. К Люси. – Люси ждала твоего приезда, но ты не появился, и она стала беспокоиться, вдруг Зеленые Ботинки – это ты. И с тобой произошел ужасный несчастный случай. Думаю, она переживала также из-за того, что нераскрытое убийство привлечет сюда полицию, а это создаст проблемы Майклу. И еще ее тревожило, что если это ты замерз ночью на улице, то рухнет ее план не только воссоединить тебя с Майклом, но и получить благодарность за это. Она пыталась идентифицировать покойника. Раньше меня проверила список постояльцев отеля. Спрашивала, не похож ли мертвец на Майкла? Вместо: не Майкл ли это? Ее интересовало фамильное сходство. Она поднялась на крышу и пыталась отправить тебе эсэмэску, чтобы узнать, где ты. – (По словам Люси, этот уик-энд был для нее шансом вернуть Майклу семью. Но, говоря так, она имела в виду не себя.) – Другая причина, почему она так сильно расстроилась, догадавшись, кто ты такой и что, вероятно, сделал, – это то, что именно она пригласила тебя сюда. – Вот к чему привели твои планы, Кэтрин. – Не сомневайтесь, это Энди лишил меня возможности метнуть молнию в тетку. – Твое чертово воссоединение семьи! Пока все переваривали услышанное, стояла тишина, нарушаемая только воем ветра. Наконец заговорил Джереми: – Я рассчитывал, что наша встреча будет другой. Он крепко вцепился в каминную полку, с нее даже посыпались хлопья краски, взгляд его метался между нами. Между ним и дверью было слишком много людей, не сбежишь, а за спиной находилось покрытое толстым слоем льда окно. Вероятно, он мог бы выпрыгнуть в него, учитывая, что внизу мягкий снег, но я был уверен: кто-нибудь из нас успеет схватить его, если он попытается осуществить задуманное. – Я… – Джереми замялся. – Я так долго ждал встречи с вами. Думал, все пройдет не так. – Он говорил тем же задумчивым тоном, как в тот момент, когда впускал меня в сушильню увидеться с Майклом. Вы и правда беспокоитесь о нем, да?.. У меня не было братьев. – В детстве я от всех отличался. Везде был чужим. Ввязывался в драки. А потом ма… – Он оборвал себя на полуслове, у него затрепетали ноздри от злости. – Сперва я решил, что Алан врет. Я всегда называл их папой и мамой. Спросил, а они просто… – Было видно, что это для него очень тяжелое воспоминание. – Они просто признались. И эти люди, которых я всю жизнь считал своими родителями, они так обрадовались. И не могли сказать мне, кто я такой. У меня были сводные братья и сестры, но Уильямсы всегда говорили, что я их сын. Они сказали, что ничего больше не знают, что взяли меня без имени, когда мне было семь лет. – Семь? – ахнула Одри. – Неудивительно, что никто не знал, кто ты. Что с тобой происходило в эти два года? – Я… не помню. Джереми озирался по сторонам, будто искал что-то отсутствующее. И выглядел маленьким, забитым, перепуганным; все воспоминания о тяжелом детстве подавлены. Вероятно, Саблезубые очень боялись, что Одри выдаст их секреты, и пригрозили убить ее сына, чтобы она не вздумала обманывать, но потом у них не хватило духу привести свою угрозу в исполнение, и они просто оставили мальчика на улице умирать. Сколько времени он провел у бандитов и сколько потом жил один, я никогда не узнаю. Но как этот опыт повлиял на юный ум? Ну, понять было нетрудно. Тридцать с хвостиком лет назад ДНК-тесты не были так распространены, и объявления о пропавшем ребенке не гуляли по Интернету. Анализ волос мог выявить родственные связи, но в суде такие доказательства не учитываются. Спросите об этом детектива из Квинсленда, который пересекал границы штатов, чтобы предъявить обвинение Каннингему. Ввязывался в драки. За пределами штата Джереми стал безымянным ребенком в незнакомом ему городе. – Но Алан сказал, что знает, кто я, – продолжил он. – Сказал, что присматривал за мной, заботился обо мне, когда я был маленьким. Он сказал, что должен был убить меня, но вместо этого отпустил, и я обязан благодарить его за это. Алан знал, что у Уильямсов есть деньги, и хотел получить их в обмен на фотографии, которые, как он сказал, помогут мне обрести мир. Но я послал его куда подальше, а потом вдруг увидел в новостях. Убитым. – Значит, ты напрямик спросил Уильямсов? – подтолкнул его к продолжению я. – Эти люди, которые посмели утверждать, что они мои родители… Они продолжали упираться, лгали и лгали, что не знают, кто я! Я разозлился и… Я не хотел… Я нашел способ… дал им почувствовать то, что чувствовал сам. – Он поднял воротник куртки и прижал его к горлу. – Я не могу дышать, когда расстраиваюсь. – А Элисон? Ты выследил ее, так как она была замешана в дело Маколи. Откуда ты узнал об этом? – Нет. Я выследил ее, потому что хотел задать ей несколько вопросов, чтобы узнать побольше про Алана. Она была его начальницей. – (Воротник начал отрываться.) – Я не знал, что это она во всем виновата. Что это она, прикрывая свою задницу, заставила моего отца, моего настоящего отца, делать такие вещи, из-за которых его убили. Я хотел всего лишь задать ей несколько вопросов. Честно. – Он потер лоб, провел языком по зубам. Было видно, что он сознательно отделяет себя от своих поступков, верит, что был вынужден совершить их. Но это не могло быть настолько вынужденным, учитывая, что он привез с собой все снаряжение, чтобы воссоздать древнюю технику пыток, но я не собирался поправлять его.