Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 38 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вы все это понимаете, да? – В словах Джереми крылся какой-то грязный намек, он как будто обращался к нам как к равным. – Если ты так хочешь влиться в семью, мы все здесь. – Я раскинул руки. – Зачем убивать Майкла? – Майкл должен быть таким же, как я, – скорбно произнес он. – Вот о чем речь. Какой-то незнакомый человек говорит мне, что я Каннингем, а потом я вижу в новостях, что его убил Каннингем. Я начинаю искать информацию про Роберта, и оказывается, он убил этого Брайана Кларка. Тогда я начал думать, что, может быть, не один в этом мире чувствую себя… другим. – В этот момент ты попытался связаться с Майклом? – Он не ответил на мое письмо. Я понимал, почему он мне не верит. То есть мне нужно было зайти с другой стороны. Его жена казалась сговорчивее. Она сообщила мне, когда Майкл выйдет на волю. Рассказала про этот ваш семейный уик-энд. Я не мог дождаться встречи не только с Майклом, но и со всеми вами. – Странно, но Джереми улыбался, переживая заново радость от запланированного первого свидания с нами, своими кровными родственниками. – Но я хотел сделать это правильно – сперва повидаться с одним только Майклом и доказать ему, что я достоин стать членом семьи. Я приехал в тюрьму на день раньше, а его там не было. Тогда я рванул сюда. Местный полицейский поставил свою машину не в том месте и не в то время, его жертвоприношение дало мне возможность показать вам, кто я такой. При слове «жертвоприношение» мы с Джульеттой обменялись тревожными взглядами. Теперь Джереми говорил восторженно, увлеченный выстраиванием мифологии вокруг самого себя. – Это также дало мне возможность остаться с Майклом наедине. И я мог сделать свои доводы убедительными, так как знал, что он солгал вам про момент своего освобождения. Я хотел выложить ему все и сразу, но вы лебезили перед ним, и я понимал, что другого способа остаться наедине у нас с ним не будет все выходные. Потом поднялся крик, и, может быть, я не так уж удачно выбрал одежду, потому что мне вдруг пришлось помогать то тут, то там, и Джульетта прилепилась ко мне, будто клеем, а иначе мне стали бы задавать вопросы. Я не мог улучить момент и поговорить с Майклом. Только после твоей встречи с ним, Эрнест, я смог показать ему… показать, что принадлежу к семье. Что я такой же, как он. Теория Софии подтверждалась. Черный Язык заявляет о себе. Хочет, чтобы мы знали: он здесь. Джереми думал, что нашел свое место в семье убийц. Тело сержанта полиции было не более чем мертвой мышью, принесенной к порогу диким котом. – Но Майкл оказался не таким уж приветливым, верно? – вставил я. – Он пришел в ужас. Из моего разговора с ним стало ясно, что последние три года Майкл учился жить по-новому и вышел на волю с намерением все исправить. Быть лучше. Но ты ожидал не этого, да? И снова почувствовал себя неудачником? – Он ведь должен быть таким же, как я. Вы все должны быть, как я! Я пытался договориться с ним. Знал, что он все вам расскажет при первой же возможности. И у него были те фотографии, которые Алан сперва пытался продать мне, и Майкл знал, кто причинил столько горя мне, нам всем, когда я был маленьким, но отказался сказать. Он сказал, что я убью их, а он понял, это ни к чему не приводит, и тогда я понял, что мы с ним разные. Из-за него я почувствовал себя одиноким, как и со своими фальшивыми родителями. Иногда… Я не могу дышать, когда люди… – Он снова тянул себя за воротник. – Он говорил такие вещи. Я не мог дышать… А потом эта женщина… – Люси. Я удивился и был слегка впечатлен тем, что Одри поправила его. – Я пытался придумать, как убраться отсюда, но вы отказывались уезжать, а я должен был играть роль полицейского. И что мне было делать? И она догадалась. Она ждала меня, а я не объявлялся. Когда она поняла, что первый мертвец – коп, ей все стало ясно. Я умолял ее молчать. Я дал ей выбор, понимаете? Она решила прыгнуть. – Голос Джереми стал жалостливым, молящим. Он и правда верил, что мы все окажемся такими же, как он, и его потрясло, что этого не случилось. – Почему? – Это была Кэтрин, слетавшее с ее языка отвращение выражало общее отношение к происходящему всех, кто сидел в комнате. – Почему кто-то решил, что наша семья – это место, куда можно вписаться? – Майкл не имел права! – завопил Джереми. – Он не имел права говорить, где мое место. Указывать, что я поступил неправильно. Лицемер! – Следующие слова он буквально выплюнул. – Посмотрите на себя. Каннингемы. Вы убийцы, все. Разве нет? Мы переглянулись. Энди начал было поднимать руку, чтобы заявить протест, мол, он никого не убивал, но передумал. Я представил себе Джереми, как он сидит у стены в квартире Элисон Хамфрис, превращенной в душегубку, дверь туалета закрыта, руки у него испачканы пеплом и трясутся, он только что узнал правду о своей настоящей семье. Про нас легко было навести справки в Интернете. Что мы за семья, было широко известно. Майкл, Роберт, Кэтрин и позже София – все эти истории обсуждались публично, и потом люди говорили: у них кровь на руках. Мы были окружены печальной славой в прессе и полицейских кругах. Джереми нашел нас, унял дрожь в руках и подумал: «А что, в конце концов, я не так уж отличаюсь от них». За нашими спинами раздался тревожный топоток. Мы обернулись и увидели Гэвина, который сильно удивился, заметив, как все взволнованы. – Сумки уложены, – объявил он, потом немного подумал и добавил: – Кто умер? Этого секундного отвлечения внимания хватило, чтобы Джереми начал действовать. Мы повернули к нему головы, а он с грохотом опрокинул каминный экран и вооружился кочергой. Джульетта двинулась к нему, но Джереми ткнул своим оружием в ее сторону, и она отшатнулась. Ему было некуда деваться, но он лихо размахивал в воздухе чугунным штырем и шипел: – Я мог бы просто оставить вас здесь. До этого момента еще мог. После Люси я думал, что сделал достаточно и могу исчезнуть. Но теперь, когда вы меня кинули, оставили драться в одиночку. Когда я был предан, брошен. Вами. – Он обращался ко всем нам, но сверкал глазами на Одри. – Мы, по крайней мере, сгорим вместе. Джереми замахнулся кочергой, и все сжались, но он запустил ее не в нас, а в топку камина. Подцепил крюком огромное пылающее полено и выкинул его на ковер. Оно с глухим стуком приземлилось на пол, в воздух взвился рой огненных мушек. Мы все задержали дыхание. Джульетта говорила мне, что ее отец построил этот отель в конце сороковых, а значит, крыша держалась на деревянных балках, а стены были все равно что спички. Ковер зашипел, стал коричневым, но не загорелся, так как был слишком сырым; полено просто лежало на нем и дымило. Все притихли. Джереми выглядел потерянным, остальные про себя удивлялись, какой непродуманный план бегства он решил использовать. Потом ни с того ни с сего вдруг взорвалась одна из книг на полке. Одной искры хватило, чтобы вспыхнули ломкие, сухие, как палые листья, страницы. Ничего удивительного. Эти книги, вероятно, были единственным на курорте, включая меня, что не промокло насквозь. Мне хотелось бы сказать вам, что взорвалась «Джен Эйр» (это пришлось бы очень кстати, учитывая последовавшие события), но я не стану вас обманывать. Как только вспыхнула первая книга, остальные тоже затрещали, одна за другой, как попкорн в микроволновке. Взвивались язычки пламени, летели вверх искры. Некоторые тома, я подозревал, видя, что все происходит спонтанно, просто поддались приятельскому нажиму со стороны стоявших рядом. И вот уже все стены пылали. От быстро подсыхающего пола пошел пар, а потом на сухих местах сформировались пятна огня. Мы все бросились к двери. Эрин выскочила из библиотеки первой. Я подхватил Софию и поставил ее на ноги, потом взвалил на плечо здоровой рукой. Марсело тянул за собой ошарашенную, плачущую Одри. Они опрокинули один из красных тронов, и вскоре тот превратился в отдельный костер посреди комнаты. Джульетта кричала, махала руками. Пламя уже разгорелось не на шутку. Джереми бросил кочергу и ударил локтем по стеклу в окне у себя за спиной. Оно разбилось. Внутрь ворвался воздух, отчего горение усилилось, языки пламени загудели и утроились в размерах. Ф-287 превратился в черную головешку. Мы с Софией ждали, пока выйдут Марсело и Одри. Я на мгновение потерял из виду своих дядю и тетю, но потом заметил Кэтрин, двигавшуюся не в том направлении. – Кэтрин, уходи! – крикнул я, но пламя ревело оглушительно, я даже не представлял, что такое бывает. Его рев поглощал все остальные звуки. Я сморщился от жара, зная, что наше время на исходе. За спиной у меня дверной косяк шипел, испуская пар. Как только он подсохнет, сразу загорится. То же самое произойдет с ковром в коридоре, перилами, лестницей и всем зданием. Марсело двигался мимо меня. Одри уже шла самостоятельно. Я переложил Софию на руки отчима и побежал к окну, обогнув огненную яму, в которой пылало красное кресло. В этот момент пол прогорел, и оно упало вниз. Если мы не поторопимся, там тоже начнется пожар, огонь вырвется в холл, и тогда путь к спасению будет отрезан. Кэтрин оказалась рядом с Джереми, а тот уже поставил одну ногу на подоконник. Он выбил из рамы самые острые куски стекла и готов был спрыгнуть. Кэтрин вцепилась в его плечо. Почувствовав это, Джереми развернулся и схватил ее рукой за горло. Она рыгнула, а он сильно тряхнул ее. Голова Кэтрин ударилась об угол каминной полки – хрусть. Противник сжал ее горло сильнее. Глаза Кэтрин полезли из орбит. Я снова закричал, но мой голос смыло волной подпитываемого ветром пламени, которое обдало меня и обожгло щеку. Пахнуло паленым волосом. Я находился слишком далеко. Джереми увидел меня, посмотрел на Кэтрин. На углу каминной полки виднелась кровь. В глазах безумца отражались языки пламени, но в то же время в них горел и свой огонек. Он отклонил голову Кэтрин назад и снова сильно тряхнул ее… Военный клич Энди был таким громким, что перекрыл рев огня. Мой дядя, подхватив кочергу, несся на врага. Глаза Джереми расширились. Энди занес руку для удара – длинного, аркой, расслабив бедра, как по мячику для гольфа с крыши, чего ему так и не удалось сделать, – и отпустил ее. Кочерга врезалась в… Мой дядя
…голову Джереми. С треском. Удар пришелся под ухо, вдоль щеки. Челюсть как будто отвалилась от лица, на котором изобразилось сильное удивление. Потом изо рта хлынула кровь. Он отпустил Кэтрин, и та свалилась в протянутые к ней руки Энди. Джереми сделал два шага (челюсть раскачивалась, как маятник) ко мне. До меня он не дотянул. Вероятно, бедняга сильно удивился, когда под ним провалился пол, но челюсть у него уже не могла отпасть сильнее. Он грохнулся на охваченный огнем первый этаж. Мы с Энди, подхватив под мышки Кэтрин, бросились из комнаты, пламя буквально обжигало нам пятки. Ноги тети Кэти безвольно стукались о ступеньки лестницы, пока мы волочили ее вниз. Эрин стояла у входа и торопила нас жестами. По холлу кружились в танце отдельные язычки пламени, которые еще не представляли собой препятствия, но краска на потолке уже пошла пузырями, огонь расползался по балкам. Люстра рухнула вниз с оглушительным грохотом, как только мы оказались у двери. Спустившись со ступенек крыльца, я упал. Ползти по снегу без перчаток – все равно что бежать по раскаленному солнцем песку, он обжигает и щиплет кожу. Потом меня подняли, и я увидел рядом Эрин. Она тащила меня по снегу, пока мы вместе не повалились в снежную кашу. Устремив глаза, полные слез, на адское пламя, мы кашляли, ловили ртом воздух и изумлялись, что живы. Наконец я получил свой трескучий огонь из буклета. Метель не унималась. Ветер хлестал по щекам, снег залеплял глаза, обжигал щеки, но мне это не мешало. Глава 40 Прошло совсем немного времени, и крыша обвалилась. Стены быстро последовали за ней, рухнули внутрь и послали в темное небо дождь шипящих искр, которые, будь это другой отель и другой жанр, могли бы сойти за выпущенных на волю духов. Джульетта повернулась к Гэвину: – Думаю, я готова к продаже. Тем более что сама снесла тут все для тебя. Кто-то из нас, у кого еще оставалась энергия, засмеялся. Все обнимали друг друга. Энди, несмотря на все мои ехидные замечания в его адрес, поддерживал Кэтрин так, словно, кроме нее, никого больше не существовало на свете. Марсело и Одри зажали между собой Софию. Джульетта дружески похлопывала Гэвина по плечу. Мы с Эрин не делали ничего такого, а просто сидели рядом. Я знал, что этот пожар не сработает как кресало и не зажжет в нас новый огонь, ну и ладно. – Что это? – вдруг спросила Кэтрин, тыча пальцем в воздух. По белому снегу двигалась какая-то темная тень, подсвеченная сзади догорающими бревнами. Она удалилась от огня метров на пятьдесят и рухнула в снег. – Пойдемте отсюда, – сказал Энди. – Он шевелится? – Не помню, кто это спросил. – Если человек ранен, не важно, кто он и что сделал, – резонно заметила Джульетта. – Мы не можем его здесь оставить. – Пойду проверю, что с ним, – вызвался я и сам себе удивился. Раздался ропот, выражавший не вполне искреннее несогласие, но он не перекрыл ясно ощущавшегося всеобщего облегчения оттого, что им не нужно туда идти. Я поднялся на ноги и, шатаясь, поплелся к телу. Мне живо вспомнилась еще дна темная тень на белом поле, но я прервал эти мысли. И вот я рядом с телом. Это был Джереми. Он лежал на спине, глаза закрыты. Волосы опалены, щеки в одних местах обожжены, в других испачканы пеплом. Грудь очень медленно поднималась и опускалась. Я присел рядом с ним. А что еще было делать? – Кто здесь? – шепеляво произнес Джереми, сломанная челюсть дрогнула, почерневший от крови язык облизнул губы. – Эрнест… твой брат. Некоторое время стояла тишина. – Тебе иногда снится, что ты задыхаешься? – спросил он. – Бывает, – признался я. Теперь ясно, откуда это взялось: пепел, удушье, пытка – вытесненная в подсознание психическая травма от сидения запертым в машине просачивалась наружу и давала о себе знать. Он не мог этого помнить, но тем не менее воспоминания пузырились в нем и захватывали его целиком. Я начинаю задыхаться, когда злюсь. – О’кей. – Джереми как будто обрадовался. Тому, что я такой же, как он, вероятно. Только это ему и нужно было знать. Вдруг он захрипел. И его грудь перестала вздыматься. А потом, только я собрался уходить, он задышал снова. Я перевел взгляд с брата на желтый танк Гэвина. Там стояла группа людей, лишь некоторые из них были со мной одной крови и еще меньшее число носили мою фамилию. Они ждали меня. Коллекция дефисов, префиксов, фамилий по браку, бывший тот-то, приемный того-то. А рядом со мной лежал и боролся за жизнь еще один Каннингем. Мне так хотелось жить семьей, заставить Эрин, чтобы она подарила мне ребенка, что я забыл о семье, которая уже была у меня. Семья – это сила тяжести. Теперь я понял слова, которые сказала мне София в самом начале этой истории. Семья – это не те люди, кровь которых течет в твоих венах, это те, за кого ты готов пролить свою.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!