При расставании с собственным агентом можно и не прощаться. Никому не обидно: конспирация. Машины сейчас у него не было, правда, «восьмерку» умельцы уже отремонтировали, и Казарян должен был поставить ее куда надо, а пока медленным пехом. Да уже достаточно набегался, как кот за кусочком мяса на ниточке, за многочисленной мелюзгой. Дурная голова ногам покоя не дает. Нет, скорее так: энергичные ноги голове работать не дают. Пора и подумать. От чувственной фиксации к разумным обобщениям. Земцовское сегодняшнее сообщение крайне любопытно по двум направлениям. Первое: боевики стали заниматься слежкой, а ведь в любой солидной системе существует отчетливое разделение труда. И то, что в этой системе присутствует подразделение, занимающееся сыском, он испытал на собственной шкуре. Но у кого-то появилась надобность в самодеятельности. У кого-то, находящегося внутри системы, у кого-то, кто не может или не хочет пользоваться агентурной сетью. Второе: объект слежки. Даже судя по тому, что запомнил довольно-таки бестолковый Земцов, характеризовался он Тамаевым подробно, со знанием и по делу: такие базовые сведения со стороны не наберешь. Следовательно, Тамаев знаком с объектом? Или был информирован тем, кто знает всю подноготную объекта? Теперь собственно характеристика. Главное в ней определил сам Тамаев: профессионал. Откуда? Скорее всего из ментовки или ФСБ. Конкурент в смертельной схватке? Противник у этой системы сейчас один: люди Большого. Но его блатные пацаны сейчас более всего опасаются стационарно пребывать в каком-нибудь одном месте, они, заметая следы, в броуновом движении кочуют от хазы до хазы. А раз Тамаев так спокойно планировал, значит, знал, где объект постоянно обитает. Скорее всего и объект из системы, и, верно, всерьез засекречен. Известно, кого прикрывают наиболее тщательно: главу разведки, главу агентурной службы. Чрезвычайно занимательно получается: боевики ведут или собираются вести слежку за одним из руководителей системы. Внутренняя борьба? Взаимное недоверие? Раскол? Есть, есть над чем подумать. Сырцов поднялся до Маросейки и уже шагал в сторону Покровских ворот. И не понял, как очутился здесь. Помотал башкой, отряхиваясь. Утверждая, спросил у симпатичной девушки, вышедшей из галантерейного магазина: — Пусть лошадь думает, не правда ли? У нее голова большая. Девушка энергично фыркнула не то от возмущения, не то смеясь. Не возмутилась, нет, потому что ответила: — Но и у вас не маленькая! В улыбке показала прелестные зубы и умчалась по своим делам. А Сырцов поплелся по своим. И доплелся. «Восьмерка» стояла во дворе доходного дома на Чистых Прудах, единственного используемого по назначению: в нем жили москвичи. В соседних же обитали фирмы, банки, фонды и прочие крайне необходимые учреждения. Сырцов влез в душный автомобиль, опустил солнцезащитный щиток, и ему на колени упал конверт. На листке тонкой бумаги был отпечатан плотный — через интервал — текст. В самом верху бумажки — нарисованные фломастером три жирных креста и отдельная строчка, подчеркнутая тем же фломастером: «Совершенно секретно! По прочтении немедленно использовать в сортире!» Нет, не мог Кузьминский без шуточек. Но все остальное изложил точно, коротко, ясно. Тут не литературная школа — школа Деда. Веселые новости за истекшие сутки и железные инструкции. Принять к сведению и исполнению. 37 Хорошо Севке говорить: жди! А как ждать, если весь в чесотке от нетерпения? Не умел Лева ждать, совсем не умел. Холуи и охранники почтительно здоровались с ним, когда он решительно, размашистыми шагами следовал от входа в банк до дверей своего кабинета. В предбаннике рассеянно, как и положено по макушку занятому крупному бизнесмену, глянул на трепетно поднявшуюся из-за компьютера жопастенькую, титястенькую, интеллигентную свою секретаршу Инночку, задумался на мгновение (а не трахнуть ли ее в кабинете в порядке отвлечения от забот?), решил, что не стоит, спросил строго: — Есть что-нибудь срочное? — Ничего, Лев Семенович. Он и знал, что ничего нет. Чисто финансовые дела его не касались, он отвечал за связи, контакты, взаимоотношения с крупными клиентами и конкурентами, и расписание занятий, не затрагиваемое суетностью повседневщины, было известно давным-давно. За четкость ответа и готовность услужить поблагодарил: ласково похлопал Инночку по упругой щечке. Она как бы в головокружительном беспамятстве потянулась к нему, призывно приоткрыв пухлый рот. Все-таки оказалось нечто срочное. Сдвинув мини-юбку к талии, она стояла, склонившись и опершись о край заседательского стола, а он действовал с тыла, жадно вцепившись обеими руками в налитые титьки. Он шумно дышал и все убыстрялся… В момент обоюдного оргазма она под напором супертемпераментного партнера слишком резко и далеко двинулась вперед, сбив лбом со стола бюрократический графин с водой. Вдобавок, как гром небесный, грянул звонок прямого телефона. Скомкали заслуженное удовольствие. Инночка ловко прибралась в кабинете, а он расслабился, сидя за своим письменным столом — чудом оргтехники. Расслабился и вспомнил семью, томившуюся в домике на морском курорте неподалеку от Барселоны. Представил синее море, желтый песок, веселое солнышко. И он у моря, на песке, под солнышком. Валяться, лениться, ни о чем не думать. …А рядом опостылевшая Софа, наглые дети, пустота и уныние полной бездеятельности… Он нажал на кнопку и сказал по селектору: — Инночка, вызови Алтухова. — Соединить? — уточнила Инночка. — Нет. Пусть зайдет. Через минуту Роберт Васильевич Алтухов стоял в дверях. — Вызывали, Лев Семенович? Убивец, натуральный убивец, а посмотришь со стороны — вполне приличный господин. Высокооплачиваемый служащий. Разумное, слегка одутловатое личико, малозаметное чиновничье брюшко под дорогим и ладным официальным костюмом, взгляд, ожидающий распоряжений начальства. — Просил зайти. Садись, Боб, — сказал Лев Семенович и объяснил свою излишнюю, может быть, фамильярность: — Я там, за бугром, привык всех Робертов Бобами называть. Сойдет? Не обидишься? — Сойдет. Не обижусь, — успокоил начальника Алтухов, устраиваясь в углу меж двух столов. — Я к вашим услугам, Лев Семенович. Лева, не глядя, открыл ящик стола, извлек оттуда упитанный конверт и небрежно кинул на зеленое сукно заседательского стола. Поближе к Алтухову. — Пользуйся. Роберт Васильевич, отныне именуемый Бобом, взял конверт, раскрыл его, увидел пачку стодолларовых купюр. Спросил без радости: — За что? — Еще один аванс, Боб. — Аванс за что? — упрямо пер Алтухов. — Там посмотрим. — Так дело не пойдет, Лев Семенович, — Алтухов жестко поднялся. — Вы покупаете, я продаю. Себя ли, свои дела в будущем — неважно. Важно то, что я — продавец, а вы — покупатель, и, несмотря ни на что, наши отношения чисто деловые. И поэтому не надо благодетельствовать. Удивился Лев Семенович, искренне и глубоко удивился. — Вот уж не ждал, не гадал. Ей-богу, не хотел тебя обижать. — Хотели как лучше, а получилось как всегда, — к месту вспомнил великую фразу премьер-министра Алтухов и дружески улыбнулся Леве. — Добились взаимопонимания, сняли противоречия, с удовлетворением отметили и принялись за конкретные дела. Да? Не хотел терять лицо Лева, не хотел вот так, сразу подчиниться упрямому напору купленного им же с потрохами человечка. Лева цыкнул зубом, изображая простолюдина, сморщился как от изжоги и лениво сказал: — Все дела, дела. Дела потом, Боб. Ты лучше расскажи, что у тебя там с домом. Купчую оформил? Роберт Васильевич официально доложил: — Оформление документации на покупку завершилось вчера. С сегодняшнего дня я вступаю во владение этой недвижимостью. — Недвижимость! — передразнил его Лева. — Дом, коттедж, замок! Мой дом — моя крепость! А ты — недвижимость. Когда на новоселье позовешь? — Скоро, — Алтухов дежурно просиял. — Кое-какую мебелишку завезу и тотчас приглашу. — Ох, и погуляем! — закатив глаза, помечтал Лева. Без эмоций проследив за рядом чудесных изменений милого лица, Алтухов сухо напомнил: — Я жду ваших распоряжений, Лев Семенович. — Ты деньги бери, бери деньги-то! — Возьму, когда буду знать за что. — Ох, и зануда ты, — устало констатировал Лева. — Ну, раз так хочешь — пожалуйста. Необходимо, чтобы ты свел меня с командирами всех ваших региональных подразделений. — Немедленно собрать всероссийское совещание? — с солдафонской готовностью внес предложение Алтухов. На грани с неуловимой издевкой. — Я полагаю, что ты шутишь, — тяжело сказал Лева. — И считаю, что так со мной шутить не стоит. Ты понял меня, Боб? — Хотел, чтобы поскорее… — Ты кончай передо мной ваньку ломать! Я знаю, что ты хотел. Так вот: никаких волевых действий. Ты будешь представлять мне командиров по одному, по мере их прибытия в Москву по своим делам. Они ведь часто бывают в Москве? — Довольно часто. Перед их встречей с вами я как-то должен предварять возможные переговоры? — Лучше не надо. Просто будешь говорить каждому из них, что с ними желает познакомиться один из руководителей банка. — Лева хмуро прищурился, созерцая белый конверт на зеленом сукне. — Теперь деньги возьмешь? — Теперь — да, — согласился Алтухов и притянул к себе конверт. — Здесь сколько, Лев Семенович? — Тридцать тысяч. — Щедро, щедро. — На мебель, Боб. Роберт Васильевич встал. Легким кивком обозначил прощальный поклон и сделал сугубо рабочее заявление: — Завтра у вас первая встреча, Лев Семенович. Сегодня вечером прибывает командир челябинцев. Не понравился сегодня Леве господин Алтухов. Если уж решил продаться, то продавайся тихо и покорно. А он ежеминутно взбрыкивал. Но а если какой другой в такой ситуации восторженно хвостом бьет, это хорошо? Ни до чего не додумавшись, Лева вздохнул и глянул на часы. На свои, ручные. Никак не мог привыкнуть к тому, что следует для солидности определять время по старинным напольным английским часам орехового дерева с замысловатым циферблатом и бронзовыми гирями. В порядке исключения сверил ручные с напольными. И те, и другие показывали без семи шесть. Конец законного рабочего дня. Пора и честь знать, а то заработаешься. Он вызвал Инну. Тут как тут. Вся — внимание. — Слушаю вас, Лев Семенович. — Что будем делать вечером, киска? Куда поедем? Зарделась, зарделась застенчивая девушка. — Куда вы хотите, Лев Семенович. — В детектив-клуб, а? Там сегодня тусовка по первому разряду.