Ровно час потратил Махов, чтобы разобраться с убийством Витольда Зверева. А два часа с лишним доказывал, убеждал, умолял и льстил только для того, чтобы выбить в соответствующих органах санкцию на обыск пансионата «Депорт-Домус банка». Без десяти пять (в шестнадцать пятьдесят) бригада расселась по трем машинам. Смирнов и Сырцов пристроились в маховской «волге». Помчались. Махов сидел впереди и тупо рассматривал унылые несчитанные этажи вдоль Ярославского шоссе. Сырцов насвистывал из репертуара Маши Распутиной песенку «Живи, страна», а Дед, откинувшись затылком на мягкую подушку заднего сиденья, вроде бы подремывая, смежил немолодые свои глаза. Махов, не оборачиваясь, попросил: — Жора, ты можешь со мной поговорить? — Зачем? — удивился Сырцов. — Чтобы ты не мог свистеть. — Козел, — обиделся Сырцов. — Не надо так, Жора, — еще ласковей попросил Махов. — Младший лейтенант Цветков может неправильно тебя понять. Крутивший баранку младший лейтенант Цветков сдавленно хрюкнул. Сырцов был окончательно умыт. Перебрех этот вывел Смирнова из дремы, и он от нечего делать стал тихонько постукивать рукоятью своей суперпалки по переднему сиденью. Сырцов не достал, а Смирнов достал. Повернувшись к ним плаксивым лицом, Махов взмолился: — Александр Иванович! Дед поспешно притянул палку к животу и посочувствовал: — Нервишки у тебя, брат, никуда! — А еще полковник! — охотно добавил Сырцов, пытаясь отыграться. — Живи страна… — вдруг запел полковник Махов. — Опасаешься, что опоздали? — задал вопрос Дед и сам на него ответил: — Скорее всего, Леня, скорее всего. — Не каркайте, Александр Иванович! — прорыдал полковник Махов. Полем, полем, через лес, и вот он, торжественный забор. Вот и проходная — мини-замок в готическом стиле. Три машины подлетели к проходной и замерли с тормозным визгом. Два обученных стража вырвались из кованой двери и тоже замерли, угрожающе расставив ноги. Полковник Махов лениво вылез с переднего сиденья и, засунув руки в карманы элегантных брюк (чем отнюдь не испортил силуэт идеального английского пиджака), не спеша направился к ужасным церберам. Подошел и приказал: — Старшего. — А ты кто такой? — от растерянности нагрубил тот, который справа. Здоровенный, но тупой и сырой. Из провинции. — Я — полковник МУРа Леонид Махов. Старшего. — В связи с чем? — осведомился левый. Этот побойчее, пообтесанней. Словосочетание «в связи» знал. — Это уж я ему объясню. Старший объявился сам, без зова, почуяв неладное. Старше, как и положено старшему, своих быков, явно из служивых: выправка, постав шеи, твердость шага. Бывший офицер. — Чем могу быть полезен? — сдержанно предложил свои услуги старший. — В связи… — начал Махов и споткнулся: словосочетание «в связи» только что употребил неуважаемый им холуй. Поморщился и продолжил: — В связи с убийством отставного полковника Витольда Зверева нам необходимо произвести обыск в пансионате. Вот мое удостоверение, а вот санкция на обыск. — Махов показал удостоверение и протянул старшему бумагу. Тот не читал — тупо смотрел в нее. Не знал, не знал мужичок о смерти Витольда. Очнулся, спросил, оттягивая время: — А понятые у вас есть? — Вы здесь постоянно живете? — неожиданно спросил Махов. — Нет, — нервно ответил старший. — На дежурство прибываем из Москвы. — Тогда вы и кто-нибудь из ваших подчиненных и будете понятыми. — Ясно, — сказал старший. Ни черта ему не было ясно. — Вы вооружены, — строго определил Махов. — Разрешение на оружие имеется? — Мы вооружены, — с намеком и грозно признался старший. И уже насмешливо: — И разрешение имеется. Тут же сырой дурачок завернул руку за спину и хвастливо показал здоровенный пистолет. Новенький полицейский кольт. Ниоткуда (наверняка из ближайшей рощицы. Но как удалось так незаметно подойти?) возникли восемь пареньков из панкратовской команды в камуфляже и с легкими автоматами наперевес. Девятый, безоружный капитан, оставался чуть в стороне, наблюдая и усмехаясь. Махов посмотрел на капитана, посмотрел на старшего и миролюбиво предложил: — Прошу предъявить ваши разрешения. Старший, подняв брови, малозаметно глянул на дурачка, и тот поспешно воткнул кольт в кобуру. После чего старший приветливо осклабился. Не дурак был, в отличие от подчиненных. Твердо понимал, что сила солому ломит. Повинился: — К сожалению, сейчас этих бумажек у нас при себе нет. — К сожалению, вам тогда придется сдать оружие, — огорчился за охрану Махов. Капитан поверх голов беседующих с вялым интересом изучал причудливую кровлю проходной и неподвижно сохранял нейтралитет. Зато двинулась восьмерка. Пареньки ненавязчивым полукругом стали за спиной Махова, который, обернувшись к своим машинам, позвал: — Ребята, пора. Весело, как беспечные щенята, высыпались, распахнув все дверцы, улыбчивые муровские оперативники. Пятеро. Объявились и Смирнов с Сырцовом. — Сдайте оружие, — приказал своим ничего не понимавшим быкам старший. — И вы, — добавил Махов. — Что? — не понял старший. — Свой пугач отдай, служба! — разъяснительно рявкнул подошедший Смирнов. Игорь Нефедов небрежно бросил пистолеты в пластиковый пакет и поинтересовался, обращаясь к своему непосредственному начальнику полковнику Махову: — А дальше что, Леонид Константинович? — А дальше начальник караула… — Махов посмотрел на старшего и спросил: — Простите, вы не представились. — Анистратов. Вениамин Анистратов, — с достоинством назвался старший. — Сейчас господин Анистратов будет по одному — от греха — вызывать всех несущих караульную службу в пансионате, а мы их по одному будем разоружать. Помимо пистолетов, какое еще огнестрельное оружие имеется, господин Анистратов? — Пять винчестеров, — доложил Анистратов, а Нефедов на это удивленно присвистнул. — Тут пакетиком не обойдешься, — справедливо решил он. — Сколько вас здесь? — спросил Махов. — Со мной тринадцать, — ответил Анистратов. — Включая этих? — Махов кивнул на загрустившую пару быков. — Включая этих, — послушно подтвердил Анистратов. На этих деятельные оперативники уже вежливо надевали наручники. Управились за десять минут. Обезоруженная охрана (все тринадцать, включая Вениамина Анистратова) была упрятана в служебное помещение проходной, у закрытой двери которого остались двое из панкратовской команды. Остальные совместно с оперативниками приступили к прочесыванию территории пансионата. Аллея мягких лиственниц вела к умело распластанному по неровному рельефу разновысокому и одновременно плоскому дому. Махов, Смирнов, Сырцов, Нефедов и двое оперативников вольной гурьбой расслабленно шли по этой аллее. Поднявшись на террасу-антре, вошли в дом. Открылась анфилада. Не таясь, они неровной дробью затопали по ней. Этот шум и услышали дочка с папой. — Подожди меня здесь, — приказала Светлана и бегом вернулась в свои апартаменты. Шаги приближались. Дмитрий Федорович взмахнул руками, как нелетающая курица крыльями, и закричал, бессмысленно зовя: — Света! Света! — зная, что она уже не вернется. Кресло по ампирному закону стояло у стены меж обширных окон. Ноги держали плохо. Он опустился в кресло и ладонью прикрыл глаза. Не от света — от безнадежности. Глядя сверху на усохшего всесильного человечка, Махов назвался: — Полковник милиции Махов. В связи… — привязалось же это «в связи»! — … с убийством Витольда Зверева мы вынуждены произвести обыск в этом доме. Вот ордер, — он протянул бумажку, но Дмитрий Федорович не взял ее. Он вроде и не слышал, что ему говорили. Подошел Смирнов, потряс старичка за плечо, спросил обычно: — Как живешь, Митяй? Дмитрий Федорович, самому себе сопротивляясь, оторвал ладонь от глаз. — Ты… — на протяжном выдохе произнес он.