— Эндрю Молл, очень приятно. Чем могу помочь? — голос мужчины все еще звучал настороженно. Керол сняла шляпу и встряхнула волосами, разминая кожу на затылке. Со стороны старика донесся шумный выдох. — Ты… Откуда? — Что, простите? — Кто ты? — он поднялся из-за прилавка и затушил окурок о край переполненной пепельницы. — Меня зовут Керол, я тут проездом, — держать улыбку становилось все сложнее. Недружелюбно и слишком пристально смотрел Эндрю. — Ты ее дочь? А вот теперь маски сброшены. Кери впилась в него глазами не менее пристально, чем он в нее. — Если вы об Анне Пепперфильд, то да. Я ее дочь. Старик молча смотрел. Вязкое такое молчание, наполненное смыслами, воспоминаниями для Эндрю и тягостным ожиданием для Кери. — Зачем приехала? — За правдой о родителях. — А о себе? — он неприятно усмехнулся. — Я знаю, что вы были на месте аварии… — Знаешь, значит, — перебил. — И откуда? — Листовка Пожарной части. Мужчина рассмеялся невесело, грузно осел обратно в кресло. — Мелочь. Упустили. — Я прошу вас… — Не проси. Мне надо подумать, — снова не дал договорить. Но и Кери не собиралась отступать. — Вы должны… — Вот не надо мне о том, кто и что должен! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! И во что ввязываешься! — взорвался громкой тирадой, от его тяжелого дыхания заколыхались страницы близлежащих газет. — Я не отступлю. Кери сжала челюсть. Если он хотел ее отпугнуть, то вызвал противоположную реакцию. Когда боялась, Кери нападала. — Мой тебе совет — поезжай домой. И не свети здесь своим личиком. Если я тебя узнал, то и они узнают. — Кто они? — Уезжай сегодня же. — В чем опасность? — Упрямая. Как мать. — Вы ее знали? — Да ты можешь просто исчезнуть, — проигнорировав вопрос, продолжил запугивать, покашливая между тирадами. — И никто тебя никогда не найдет. Понимаешь? И с большой вероятностью так и будет. Уезжай, пока не поздно. Кери промолчала, всем видом своим выражая прямо-таки ослиное упрямство. С места не сдвинешь. Здесь заночует, наплевав на вонь. Эндрю Молл, видимо, прочел это намерение в ее взгляде. Он опустил лицо в ладони, давя пальцами на закрытые веки. — Мне надо подумать, — повторил. — Приду сегодня вечером? — Завтра. Вечером. Поколебалась с минуту, но допытываться дальше смысла не было. Подавила нетерпение и тревогу. Никогда еще не была настолько близко к кому-либо из непосредственных участников. Не сбежит же он от нее из города, в самом деле? — Спасибо. Вышла не прощаясь, полной грудью вдыхая свежий воздух улицы. Ей надо подождать всего сутки. И правда, какая бы она ни была, будет ее. Не верилось, что все оказалось настолько легко. Пара дней безделья, ленивых прогулок, посиделок в библиотеке и кафе, и вот — нужный человек у нее в руках. Эх, не стоило, наверное, его отпускать? Ходить за ним хвостом и наплевать на возмущение… Сутки. * * * Телефон чуть не выскользнул из вспотевшей ладони. Сигарета обожгла пальцы. Эндрю выругался, прижал трубку плечом и затушил окурок. — Алло? — Чего надо? — Встретил тут девушку одну… Ты еще не знаешь, да? Я ей расскажу ту нашу историю. — Что? — Расскажу, как все было тогда. Про Анну. — С чего вдруг? И кому — ей? — Дочь ее. Молчание на том конце телефонной трубки напрягало, но за прошедшие годы Эндрю привык к определенной свободе. Поблажкам. Комфорту. Да и не просит он ничего за молчание, так… мелкие подачки. Сейчас — и того не надобно. — С виду — вылитая Анна. Те же глаза, волосы… Все еще молчание. И это заставляет потеть сильнее. Хорошо же, что он сообщает? Первым, как и тогда. Кто владеет информацией, тот владеет миром. И он, Эндрю, предоставляет эту информацию. Да и то… сам не все знает и понимает в той истории. — Вряд ли она шум поднимет, а доказательств-то никаких… Забитая какая-то, хоть и упряма. Не отстанет. Одиночка к тому же. Так что… А нам помирать скоро, так хоть душу облегчим. Сказал и тут же подумал, что они- то живут дольше людей. Ему, может, и помирать, и скоро, а она еще жить да жить будет. Несправедливо как.