— Зачем? Кто это сделал? — выдохнула она. Ноги ее не слушались, руки дрожали. — Вандалы, — процедила мачеха, подхватывая ее под локоть, — разве таким нужен повод? Лишь бы напакостить. Она бросила укоризненный взгляд на охранников, позволивших девочке выйти и увидеть весь этот ужас. — Но ведь это должно что-то значить, так? — Джема остановилась на пороге и обернулась. — Должен быть какой-то смысл, иначе к чему так рисковать? Зачем они это написали? Роза напряженно улыбнулась и положила ладони ей на плечи: — Твой отец помогает очень многим людям, и это не всех устраивает, понимаешь? Не все хотят, чтобы наш город жил лучше. — Я не понимаю, — нахмурившись, сказала девушка. — Это просто недоброжелатели, — заверила мачеха. — очередные грязные методы политической борьбы, Джема. — Но… — Она замерла, наблюдая за подъехавшим к ограде особняка минивэном, на крыше которого, скрючившись, сидел странный человек с фотоаппаратом. Мелькнуло несколько вспышек. — Стервятники! — прорычала мачеха, вталкивая Джему в дом, чтобы та не попала в объектив фотографа. Едва они вошли, она бросилась к одному из охранников: — Какого черта вы делаете? За что вам платят? Там пресса! Живо гоните их отсюда! Замерев у одного из окон, Джема наблюдала, как ускорились рабочие под вспышками камеры, как принялись ожесточенно закрашивать жуткое граффити. — Девочка моя, иди к себе, пожалуйста. Собери тетради, — едва удерживая на лице подобие улыбки, процедила Роза. — Распоряжусь, чтобы завтрак принесли наверх. — Она бросила взгляд на часы. — Я отвезу тебя на учебу через час, а пока мне нужно срочно поговорить с твоим отцом. — Хорошо, — не стала спорить Джема, — буду у себя. Девушка поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и припала к окну: охранники угрозами заставили минивэн покинуть территорию элитного поселка, но, даже отъезжая, фотограф продолжал делать снимки их дома с разных ракурсов. Он стоял на крыше движущегося автомобиля и бесстрашно щелкал затвором. Джема была потрясена происходящим. Этот человек, рискуя собственной жизнью, фотографировал и фотографировал — так, словно это было для него важнее всего на свете. Впервые что-то пошатнуло ее веру в счастливое, спокойное и благополучное существование ее тихого мирка. 4 Завтрак ей прямо в комнату принесла одна из горничных — Яна. Она была младше Джемы или одного с ней возраста, Джема точно не знала: они не общались тесно. Отец и мачеха не приветствовали панибратство в общении с прислугой, поэтому девушка держалась приветливо, но отстраненно. Дружбу ни с кем из персонала не водила, даже если кому-то, как например Яне, искренне симпатизировала. — Обезжиренный йогурт, тост с джемом, кофе без кофеина со сливками. — Горничная поставила поднос на прикроватный столик и сдержанно улыбнулась. — Может, что-то еще принести? Джема подняла на нее рассеянный взгляд: — Нет, спасибо. — Хорошо. Приятного аппетита! — Яна посмотрела на нее с явным сочувствием. — Если что-то понадобится, зовите. Джема кивнула. Посмотрела на поднос: стандартный набор. Мачеха следила за тем, чтобы она питалась правильно, лично высчитывала количество калорий. Иногда такая забота сильно напоминала оковы, в которые заковывают против воли, но обижать родителей ей не хотелось, поэтому девушка всегда покорно принимала их решения. — Яна, — позвала она. Горничная уже почти вышла за дверь. — Да? — обернулась она к ней. — Извини, пожалуйста, — Джема пожала плечами, — у меня совершенно нет аппетита. Унесешь обратно? Яна на секунду застыла в нерешительности, но тут же взяла себя в руки: — Конечно. Она приблизилась и взяла поднос. — Прости, — добавила Джема, нервничая. Она могла и сама отнести на кухню свой завтрак, но знала, что если мачеха застанет ее за исполнением обязанностей прислуги, то попадет Яне, а не ей. — Всё в порядке. Вы не должны извиняться, — улыбнулась горничная. Дочь мэра не знала, что ответить. Ей было неловко. Она с детства жила в достатке, но так и не привыкла к тому, что с людьми, которые помогают по дому, необходимо было общаться сдержанно и свысока. — Яна, — окликнула она ее снова. — Да? — Девушка застыла на пороге ее комнаты с подносом в руках. — Не знаешь, мой отец не освободился? — Э… похоже, у него важное совещание в кабинете, — замялась горничная. — Всё ясно. Как обычно. Еще и этот переполох с граффити. — А ты не знаешь, что это за рисунок на стене нашего дома? Кто его оставил? Что он значит? Глаза Яны обеспокоенно забегали. — Нет. — Она опустила глаза. — Хорошо, иди. Дверь закрылась, и Джема поднялась с кровати. Встала у зеркала, поправила форму. Удивительно, но сегодня она себя не узнавала. Те же буйные темные кудряшки, то же бледное, ничем не примечательное лицо, та же фигура, кажущаяся по-мальчишечьи угловатой и худой. И что-то всё равно изменилось. Может, взгляд? И вроде бы минуту назад она собиралась позвонить Ксюше и всё рассказать, но теперь не знала, с чего начать. Как можно было сказать лучшей подруге, что сама помогла ночью преступнику, который нагрянул в их дом ради акта бессмысленного вандализма? Варвар, дикарь, вор, бандит — вот кого она скрывала от отца. И от этого становилось жутко стыдно. И чем подробнее Джема прокручивала в голове сцену их встречи с незнакомцем, тем меньше логики находила в своих действиях. Ей не было никакого оправдания! И всякий раз, вспоминая его, девушка обнаруживала в памяти новые детали: колючий взгляд в темноте, короткие беспалые спортивные перчатки на руках, блеск серебряной цепи на шее в тот момент, когда она сняла с него платок… Столько всего — и ничего. Пусто. По таким приметам преступника не найти. Девушка взглянула на часы. Пора было ехать в академию. Роза всегда отвозила ее именно в это время. Но сегодня мачеха почему-то не торопилась, и Джема даже не знала, как ей лучше поступить: ждать, как было велено, или спуститься вниз. Спустя минуту решила, что про нее просто-напросто могли позабыть в такой суматохе — нужно было напомнить о себе. Она взяла сумку, закинула на плечо и осторожно вышла из комнаты. В полной тишине, разбавляемой лишь гулом голосов за окнами, девушка спустилась в гостиную. Огляделась. Розы не было видно, поэтому Джема инстинктивно двинулась в сторону кабинета отца. Признаться или нет? Если да, то как объяснить? Если нет — каким образом вернуть кулон? Как вообще жить дальше, осознавая свою вину в том, что вор смог сбежать от охраны? Еще и эта картина на фасаде не давала ей покоя. Стоило закрыть глаза, и она видела лица горящих в огне детей, слышала их беспомощные крики. — Валера, дело приобретает серьезный оборот! — послышался голос отца из кабинета. Джема прижалась к стене, вслушиваясь. — Мы повязаны оба, вот и давай будем возникающие проблемы решать вместе, — продолжил он. — Дошло до того, что эти подонки вломились ко мне, понимаешь? Они испоганили фасад дома, и всё это засняли чертовы газетчики! Нет, я не включаю заднюю, Валер… Услыхав стук каблучков на лестнице, девушка испуганно отпрянула от двери. Желая прошмыгнуть незамеченной из коридора в гостиную, она пробежала на цыпочках по ковру и вдруг нос к носу столкнулась с мачехой. — Джема, ты готова? Я вроде попросила подождать меня в комнате, — нахмурилась она. Девушка вытянулась в струнку: — Я переживала, что опоздаю. Роза бросила взгляд на экран смартфона: — Мы еще успеваем. Идем. — Она указала на дверь. Джема послушно проследовала к выходу, по пути заметив наблюдающую за ними из коридора Яну. Горничная испуганно дернулась, поняв, что ее заметили, и торопливо скрылась за углом. «Значит, видела, как я подслушивала у кабинета отца», — с неудовольствием подумала Джема. Она не знала, стоило ли опасаться, что ее могут сдать. В любом случае ничего такого уж криминального в том, что ее застали, не было. И, честно говоря, быть всё время примерной и правильной не так уж весело. Неужели она не имеет права даже на маленькую ошибку?