– Расскажи! Пожалуйста. – Длинная неинтересная история. – Барт задумался, что можно забавное извлечь из его пребывания в школе. – У родителей была навязчивая идея, что старший сын должен получить хорошее образование в приличной школе. Связи, имя, то, се. К тому же, один двоюродный дядя еще и год оплатил с условием, что я из штанов выпрыгну, чтоб заработать стипендию. Меня запихнули в Колледж святого Андрея, может, слышала… – О! Конечно, – с уважением выдохнула Женин. – Частная школа для мальчиков. – А! – махнул Барт рукой. – Ничего веселого торчать год в закрытой школе. Мама, понимаешь ли, сокрушалась, что у меня плохое образование. Это в компании с Рафом-то плохое? Что у меня нет никакого достойного общения. Кроме Рафа. Мне нужно общество. Можно подумать, я не могу организовать себе это самое общество, если захочу. – Ты – можешь, – с уверенностью подтвердила Женевьева. – А вот Раф – нет! Я – его единственное общество. И его лишили этой малости ради моего престиж-но-го, – скривил Барт губы, – образования! Нас разлучили. Ты уже поела? Пошли! Они зашагали по тесной городской улочке. – Что дальше? – спросила Женин. – Ничего. Замучил всех вусмерть, учителя поговорили с родителями, мягко так, они в лоб меня неподдающимся воспитанию не называли, но подразумевали, и меня вернули домой. Новый доктор Рафаэля признал, что Рафу со мной легче. Нас оставили в покое и на домашнем обучении. Дома пошли реже, с лужайками. Улица стала просто широкой дорогой. – С Рафом учиться, конечно, сложнее, чем с одноклассниками в школе. Он же умный. Гонит вперед, за ним не успеешь. Но в домашнем обучении есть свой смысл. Сам себе составляешь программу. Вернее, Раф. Наш старичок-учитель был не против. А друзья ко мне до сих пор приезжают. Которых в колледже завел. У нас же весело в Меланьи. Вот то, что нам надо! – неожиданно заключил Барт и решительно направился к розовому дому с колоннами. Садовник взглянул на них вопросительно. – Скажи ему, пусть позовет хозяина. Художник из столичного театра заинтересовался их кустами. Барт деловито прошелся перед домом, заглянул на террасу и даже в окно. К ним вышел очень солидный сеньор в шелковом халате. Барт велел перевести, что он прогуливался по окрестностям и, как особа с тонким художественным вкусом, не мог не залюбоваться домом. Но вот кусты. Это же просто безобразие! У него есть пара идей, если хозяину интересно… Аванс вперед. Барт получил аванс и секатор. Сеньору принесли чашку кофе, и он прохаживался вокруг куста у самой террасы. Барт сделал из куста идеальной формы шар. Сеньор довольно закивал, пожаловался на жару и скрылся в доме. Бартоломью энергично щелкал ножницами. Женин, чтобы не чувствовать себя бесполезной, собирала в кучу обрезки веток. Барт витой спиралью «закрутил» живую изгородь до ворот. Прочитал табличку «Доктор Заммит» и удивился: – Странное место. Никогда бы не подумал, что врачи любят селиться стаями. Вся улица в докторах. Напротив кто там у нас? «Доктор Мускат». Женни улыбнулась снисходительно: тоже мне, великий путешественник. Целое лето в этой стране, а не разобрался в местных порядках. – Он не обязательно врач. Они называют так тех, у кого есть высшее образование и даже просто высокое социальное положение. Значит, скорее, «уважаемый человек». – А! Понятно. – Барт вытер рукавом потный лоб. – А то не тянет наш боров на врача. Женни огорченно вздохнула: ну что он так грубо дает людям прозвища и вообще судит. Она догадывается, как он доводил учителей в школе. – Похулиганим? – весело подмигнул ей Барт. Оставался один куст. Через дорожку от куста-шара. Щелк-щелк-щелк. Напротив шара из земли вылезла по самый рот морда носатого гоблина с растрепанной шевелюрой и выпученными глазами. – Ах! – всплеснула руками Женни и выронила ветки. – Я такого выстриг Рафу, когда он болел. Придумал, как повеселить. Он как раз читал о великанах, троллях. Как он смеялся! – Барт усмехнулся. – Да я, может, и твоим Маленьким что стриг. Врач Рафаэля как увидел эту морду из окна, с улицы ее не было видно, тут же попросил меня нечто такое у него в саду соорудить. И прорекламировал мою работу. Так и пошло. Кое-какие деньги. – Нет. – Женевьева покачала головой. – У Маленьких нечего стричь. Ах, Барт, какая прелесть! Она присела и погладила гоблина по шевелюре – на ощупь ветки, конечно, кололись. Женни подняла на Барта глаза, полные слез. – Ты… Ты – замечательный брат! Сколько же ты делаешь для Рафаэля! Вплоть до поездки на раскопки! – Прям уж там, – скрыл свое смущение за ворчанием Бартоломью. – Ладно. Отходи давай. У Заммита несколько другие вкусы, чем у вас с Рафом. Женни с жалостью смотрела, как гоблин исчезал, превращаясь в шар под ножницами Барта. – Ну все. Зови Заммита. Солидный сеньор вышел, одобрил работу и развернулся уходить. – А деньги? – напомнила ему Женни. – Какие деньги? Я вам заплатил вперед, – сладко улыбнулся «доктор». – Но это же был аванс! – с отчаяньем крикнула Женни. А Бартоломью зевнул равнодушно. – Скажи борову, что доктор Мускат дает двойную цену, лишь бы я выстриг его кусты красивее, чем эти. Скажи «спасибо» и «до свидания». Доктор Заммит догнал их у ворот. Барт немного поломался, но доктор был так щедр, что Барт согласился не стричь кусты доктора Муската. – Когда и как ты ухитрился договориться с соседом? – поинтересовалась Женевьева у пересчитывающего кучу денег Барта. Барт удивленно поднял на нее глаза, и она прыснула, поражаясь собственной наивности. Бартоломью и Женевьева в приподнятом настроении возвращались в театр. – О! Хочешь есть? – увидел Барт ту забегаловку, где они завтракали. Он остановился в нерешительности и взглянул на Женевьеву вопросительно. – Уже скоро ужин с актерами. Дотерпим? Женни сглотнула слюну, но кивнула согласно. В театре было пусто, темно и грустно. Пахло пыльными кулисами и гнилыми опилками. Барт поморщился и вынес на улицу, освещенную теплым заходящим солнышком, два стула. Женни и Барт присели. Из открытых окон соседних домов потянуло кухонными запахами. – В отношении Рафаэля ты, конечно, молодец. Это же надо! Даже на раскопки поехал вместо него, – сказала Женни, стараясь не принюхиваться. Она повертела носом, настроилась на волну кофе. Просто кофе, но, кажется, с булочками… Барт лениво повернул к ней голову. – Знала бы ты, почему я на самом деле поехал на эти раскопки, – усмехнулся он. – В любом другом случае я бы твердо сказал Рафу: не сходи с ума, сиди дома. И сам бы остался. – И что случилось? – широко раскрыла глаза Женни. – Ой, не смотри на меня так. Ничего хорошего, – скривился в гримасе Барт. – Я проиграл большую сумму денег в карты. Продать было нечего, кроме Кинжала. «Кинжал! Они все-таки его нашли!» – встрепенулась Женевьева. – Ллойд Оричес давно на него глаз положил. Можно было ему продать. Но это же мой Кинжал! Занимать я не могу, хоть меня все знают, кто-нибудь да одолжил бы денег. Не могу, это уронит мою честь. Ну и ситуация! В пору вешаться. Раф и выложил мне все деньги, которые скопил на эту экспедицию. Он, оказывается, всерьез готовился, рассчитал, что ему везде надо будет нанимать людей не только вещи таскать. Очень большую сумму припас. Если бы я не брал у него деньги, я бы просто заставил его остаться дома. А так – предложил поехать вместо него. Я и без денег смогу в экспедиции. Женни была немного обескуражена, пожалуй, даже от Барта она не ожидала такого. Пристрастие к азартным играм. – Зачем ты играл? – в голосе у нее прозвучала боль. Ах, каким взглядом она его обожгла. О! Мама смотрела бы так же, если бы узнала. Хорошо, что не узнала. Умеют они, женщины, вынуть душу. Барт попытался объяснить. – Хотел одним махом решить все денежные проблемы на год вперед. – Ха, – презрительно сказала Женни и процитировала где-то услышанное: – Если вам нужны деньги – играйте в карты, деньги нужны не только вам. Барт взвился. – Да если бы не шулер, я бы выиграл! Я почему продолжил играть – карта шла хорошая! И вдруг – Джек! Джек уже был, я же точно помнил.