– Он хороший! Вспыльчивый, я знаю, но хороший, – вступился он за брата. Барт поставил тарелку на стол, откусил от своего бутерброда, жестом пригласил их следовать его примеру. Посмотрел на вышивку и пожал плечами. – Не надо мне рассказывать, какой он, – рассмеялась Женни, взяла свой бутерброд. – Он только что избавил меня от вселенской печали. Одним движением руки! – Какой печали? – заинтересовался Раф. – Я сожалела, что все сущее бренно, – важно сказала Женни, – а он взял и сделал бренное вечным. Барт понял, что она о розе, и чуть не подавился от смеха бутербродом. Он объяснил Рафу в чем дело. Они хохотали втроем. Женни, отсмеявшись, хотела забрать вышивку. – Оставь, я сделаю рамку. – Барт еще раз посмотрел. – Похоже. Только по такой работе разве скажешь насколько. – Ты бы видел иллюстрацию! Просто точная копия! – заверила Женни. – Надо найти и посмотреть, – решил Раф. – Как ты думаешь, что бы это значило? – спросил у него Барт. – Ну, – подумал Раф, – наши строители добирались и до Шотландии, но поленились что-то новенькое сваять. – Рафаэль, пойдем с нами на фейерверк! – воскликнула Женин. Соблазн был велик. Женин сама его зовет. Рафаэль растерянно посмотрел на Бартоломью. Барт ответил ему смущенным взглядом. – Если хочешь… – Нет. Не хочу! Спасибо. – Раф развернулся в сторону своей комнаты. – Рафаэль! – позвал Барт, сделав над собой усилие. – Поехали с нами. – Я что, фейерверков не видел? У меня толстая книга на сегодняшний вечер, и я ее прочитаю. – Рафаэль обернулся и улыбнулся им. Когда за Бартом и Женин захлопнулась дверь, Раф запустил им вслед пустой тарелкой. Потом, проклиная свою несдержанность, долго сметал осколки метлой, не так просто ему было это делать. – Смотри! – взмахнул Барт рукой. Они шли по середине улицы, над ними висели нити огоньков. – Обернись! – развернул Барт Женевьеву за плечи. Огни ровными провисшими над улицей волнами уходили вверх к замку. Сам замок был аккуратно очерчен светящимися контурами. Женин не успела полюбоваться: Бартоломью потянул ее дальше. Подняв головы, они молча бродили под «Звездной пылью» по пустой Центральной площади. – Почему «пыль»? – нарушила молчание Женин. – Это же «Упавшее звездное небо». – Нет, не упадет, – усмехнулся довольный Барт. – А как оно держится? – О! Очень хитрая конструкция. Долго морочил электрикам голову, чтобы разрешили. – А где все горожане? – удивилась Женни. – У бассейна. Оттуда лучше всего видно фейерверк. Скоро начнется. А вот, смотри, прошлогодние гирлянды. – Они поднимались улицей в гору, но, кажется, совсем не к бассейну. Фонарные столбы, обмотанные лампочками, конечно, хороши. Но как действительно потрясающе они смотрятся, Женни поняла, только взглянув на них сверху, с холма – ровными мерцающими рядами они спускались к площади, теряясь под «Звездной пылью». Бартоломью и Женевьева стояли на холме. Напротив, через стадион, на другом холме шумела толпа. – Бах! – Первый залп разорвал небо. Женни восхищенно смотрела, как вспыхивали огненные цветы над пустым стадионом, стекали вниз огненными дождями. Восторженные крики сопровождали и громадные одиночные всполохи, и ряд мелких ярких искр. «Здорово, что Барт придумал прийти именно сюда. Только мы вдвоем». Женни обернулась к нему. Он озабоченно уставился в небо, как будто высчитывая что-то. – Какой цвет, какое число? – оторвал он взгляд от угасающего фонтана, который неожиданно еще раз и еще раз взорвался новыми мелкими огненными брызгами. – Что? – удивленно посмотрела она на него. – А! Красный, пять. – Красный! – взмахнул Барт рукой. – Тебе. От меня. – Бах! – красный огненный цветок расцвел прямо над их головами. Женни запрокинула голову. Она стояла в центре, над которым ярко вспыхнула и медленно гасла красная звездная Галактика. Барт поцеловал ее полуоткрытые губы. – Раз! – Бах! – опять вспыхнули над их головами красные огни. – Два! А где-то напротив ликовала ничего не подозревающая толпа. – Три! – считал Барт фейерверки и поцелуи. – Четыре! – Пять… – Этот поцелуй был самым долгим. Залпы продолжались. Опять над стадионом, но Женни их не видела и не слышала. – Тебе понравилось? – глаза у Барта смеялись. Женни улыбнулась очарованно. – Нечестно! – сообщил Барт. – По моему сценарию ты должна сказать: «Ах, как жалко, что я загадала всего пять». Он смеялся. – У меня всегда есть свой сценарий, – гордо сказала дочь Мединосов, притянула его к себе и сама поцеловала. – А! – только и успел сказать Бартоломью. Он больше не считал. Женни теребила его шевелюру. Ну надо же, короткая, локоном не поиграешь. – Зачем ты там, у театра, целовался с той латинской девушкой? – прошептала она ревниво. – Я глупый был, – нашелся Барт. – А почему ты так коротко подстригся? – Что? – Ошалевший Барт пригладил себе волосы. – Не ходить же лохматым. Женни так горько вздохнула, что он тут же поклялся отрастить подлиннее и вообще не стричься без ее разрешения. Фамильной клятвой. Ему ничего не стоит, а она пусть перестанет его ревновать. В темноте спустились они с холма. Поцеловались еще раз у дома Маленьких. Скрипнула дверь, и Женни убежала. Прабабушка ничего ей не сказала. Женни забралась в кровать. Это все случилось на самом деле? Просто сказка какая-то… Улыбаясь, Женни заснула. Рафаэль заехал к Барту в комнату. – Как все прошло? – спросил. Барт лежал на спине, раскинув руки. В ответ он сделал какой-то неопределенный жест. – Барт, – позвал Рафаэль. – Не спрашивай, ладно? – повернулся к нему Барт.