Как все прошло, Раф понял по выражению лица брата и развернулся к двери. – Раф, мне сейчас не хочется разговаривать, – виновато крикнул ему вслед Барт. «Я ей тоже нравлюсь. Если бы я только мог ходить…» – обожгла Рафаэля мысль. «Доброе утро, Бартоломью! – Женни открыла глаза и улыбнулась солнечному зайчику на стене. – Неужели вчерашний вечер был на самом деле?» Женевьева вскочила на ноги. Хотелось петь, совершать подвиги, сворачивать горы. Пока горы и подвиги под руку не подвернулись, пришлось довольствоваться приготовлением завтрака. – Женни, – всплеснула руками Маленькая бабушка, – мы столько не съедим. – Вам нужно хорошо питаться! – не оборачиваясь от плиты, строго сказала Женин: она уже и бульон поставила для супа. Сняла пенку. «Прозрачный, как слеза!» – подумала словами мамы и пожалела, что мама ее не видит. – Нам уже не нужно столько, – начала возражать прабабушка. Прадедушка махнул рукой. – Ничего, пусть варит. Может, кто из молодых людей в гости пожалует. Они в этом возрасте всегда голодные. – Лекарство! – напомнила Женевьева. После непродолжительных торгов стороны пришли к соглашению, что Маленькие плотно завтракают, возможно, даже и обедают, а лекарство выпьют только, когда почувствуют себя плохо. Зачем его принимать раньше времени? «Молодых людей» Женин прождала напрасно, никто не объявился. – Упражняешься? – Бартоломью вошел к Рафаэлю в комнату. Раф лежал на полу, поднимая и опуская руки с гирями. – Красивый фейерверк. Несколько новых видов, – рассказывал Барт. Раф оставил гири, взял гантели. Раскинул руки, прижал к груди. Барт наклонился, взял освободившуюся гирю, повыжимал ее немного. – Что ты теперь собираешься делать? – ритмично спросил Раф, стараясь не сбиться с дыхания. – Как что? У меня столько идей для Рождественского бала! Старик Оричес похлопотал, чтобы меня оформили официальным представителем от мэрии. – Барт наклонился к Рафаэлю и весело сообщил: – Кое-что можно с музыкантов получить: кого нанимать играть буду выбирать я. Поймав недоуменный взгляд Рафа, Бартоломью попытался оправдаться: – Не смотри на меня так. Я что, деньги брать буду? Просто я найму тех, кто согласится дать дополнительные бесплатные концерты зимой. Меланцы у меня скучать не будут! – Я не о том. – Раф сел, достал резиновые жгуты, закрепил. – Я о Женевьеве. – Женин… – Барт расплылся в улыбке. – Знаешь, я с ума сошел. Я пытался уговорить мэрию перенести День города на неделю раньше. Я же договорился с артиллеристами, так чего тянуть. Он рассмеялся. – На меня как на идиота посмотрели. – Вы хотите пожениться? – Рафаэль ложился, натягивая жгуты, садился. Бартоломью удивился вопросу. – Конечно. – Когда? Раф лег, сел. – Не знаю… – Барт пожал плечами. Он что, задумывался так далеко? – Я бы на ней хоть завтра женился, – неожиданно выпалил Раф и смущенно поправился: – Я имею в виду, на такой девушке, как она. Рафаэль сел и отцепил жгуты. – Ты еще ничего не понимаешь в жизни! – скривился Барт. – Женитьба – это серьезное и дорогое мероприятие. Я не заработаю в этом году на свадьбу. Ты представляешь, во сколько обойдется поставить весь Меланьи на уши и напоить допьяна? – Зачем? – удивился Раф. Он встал на ноги, придерживаясь за кровать. Это ему удалось, но вот удержаться было сложно. Мало того, что ноги не очень его слушались, так левая была еще и слабее правой. – Как это зачем? Я же Медичес! Весь город должен праздновать свадьбу Медичеса. – А она – Мединос, – напомнил Рафаэль. Он попытался шагнуть. Покачнулся, но удержал равновесие. Барт с жалостью смотрел на него. А Раф считал про себя. Сегодня он продержался вертикально дольше, чем вчера. Если он каждый раз будет увеличивать время, то за год наберет полчаса. Уже что-то. Целых полчаса! Он сел. Жалких полчаса! – Да, она – Мединос, – вздохнул Барт. – Надо подготовить родителей. Даже не знаю, с чего начать. А видел бы ты маму Женевьевы, когда я произнес «Медичесы». Он размечтался. – Как было бы здорово, открываешь глаза, а Женни: «Доброе утро, Бартоломью». И у нее бы стало меньше проблем. Забрала бы Маленьких к нам, у нас места полно, плюс все удобства. Ты бы с прадедушкой общий язык быстро нашел. У него знаешь какой архив! Интересно, за сколько удастся продать их домик? – Барт! Они же Мединосы… – На этот раз Рафаэль посмотрел на Бартоломью с жалостью. – Я что-нибудь придумаю, – встряхнулся Барт. – Свадьба может подождать. Это же не Рождественский бал – терпит. Но ему захотелось увидеть Женни как можно скорее, прочитать в ее глазах, что вчерашний фейерверк имел успех. Не удалось. – Бартоломью, мне нужна твоя помощь! – зашла к Рафаэлю мама. – У нас вечером будут гости. Помоги навести порядок и останься, пожалуйста, дома. Она споткнулась о гантели. – Рафаэль, что ты развел у себя в комнате? Немедленно убери все вещи и книги с пола! А пыли сколько! – провела она пальцем по подоконнику. Братья сникли. Гости не предвещали ничего хорошего. Не любили они «гостей». Не только из-за навязчивого стремления мамы продемонстрировать, что у нее, несмотря на проблемы и болезни, идеальный порядок. Их с Рафом усилиями, между прочим. А потому, что гости обычно оказывались докторами. Кто-то новый, видимо, изъявил желание посмотреть Рафаэля и пощипать их кошелек. Раф наклонился и со всей злости толкнул гантель – она, гремя по полу, откатилась под стол. Барт положил руку Рафаэлю на плечо и ободряюще похлопал. – Я не понимаю, зачем они хоронят Рафа? Ну что им стоит обнадежить маму? – горько жаловался Женевьеве на вчерашних визитеров Барт. – Может быть, чтобы вы были готовы к худшему и радовались, что пока все хорошо? – Женни сочувствовала ему, но совершенно не представляла, как утешить. – Ха! Они сами ничего не знают, никаких конкретных диагнозов или сроков. Слышала бы ты, что ему в прошлом году обещали! Каркают только… – Барт махнул рукой. – Мы привыкли. Ничего. Жив еще. Но мама! Она же не выдержит больше. Еще не хватало, чтобы она разболелась. Они остановились у булочной. Вообще-то, Женин уже купила все, что собиралась, в том числе и хлеб. Она просто увидела внутри столики, чашечки с кофе, сидящих людей. Вспомнила Рафаэля в том кафе на террасе. Синие-синие глаза. Озорной взгляд. У нее сжалось сердце. Нет! Неправда! Рафаэль не похож на умирающего! Барт по-своему истолковал, почему она оторваться не может от витрины. Толкнул дверь. – Зайдем, шоколада горячего выпьем. – Привет, ребята! – воскликнул он при виде знакомой компании. – Где ты пропадаешь последнее время? Тебя не видно и не слышно, Барт! – послышались смешки. – Это Женевьева… – начал было представлять Барт и замялся.