Глава 7 За сутки, проведенные при штабе армии, Шубин, конечно, не мог залечить все свои раны, полученные на допросе у особистов. Один расшатанный зуб так и пришлось удалить. Но синяки у него поблекли, ребра перестали болеть. А еще за этот день отдыха Шубин успел сделать одно дело, которое его все время беспокоило: он написал письмо Насте. Он не стал описывать свой арест, то, что происходило вслед за ним. Просто сообщил, что у него случилась крупная неприятность, его обвинили в служебном упущении, но потом все обвинения сняли. Вот почему, объяснял Шубин, он не смог в тот вечер встретиться с девушкой, о чем очень сожалеет. И теперь надеется на ее скорый ответ. Письмо Шубин послал на единственный адрес, который знал в тот момент – в армейский госпиталь. Теперь, когда все дела были сделаны, ему сразу захотелось к себе, в часть. Поэтому на следующий день, едва завидев генерала Рейтера, Шубин сразу обратился к нему с просьбой. – Я уже готов выполнить любое задание, товарищ генерал! – уверил разведчик. – Сил моих нет сидеть здесь! Дайте мне задание, и я пойду. – На фронт рвешься? – усмехнулся генерал. – Это хорошо… Значит, ты ждешь новое задание? Что ж, давай поговорим о нем. Пошли в штаб. Они перешли в соседнюю комнату, где обычно проходила работа штаба армии и где на столе была расстелена подробная карта местности. Сейчас в комнате было пусто. Рейтер подвел Шубина к столу, на котором лежала карта. – Вот знакомая тебе река Вазуза, – сказал он, указывая на речку. – Тут деревня Хлепень, южнее – Савелов хутор. В этих местах нашим частям удалось создать небольшие плацдармы на западном берегу реки. Оба плацдарма – по полкилометра глубины, они насквозь простреливаются немецкой артиллерией. Больше нам похвастаться нечем. Немцы стянули к Вазузе крупные силы, создали здесь эшелонированную оборону и пока что успешно отбивают все наши атаки. Между тем командование фронта поставило перед нами задачу: прорвать немецкую оборону на Вазузе на глубину не менее двадцати километров, войти в прорыв и развить наступление на село Сычевку, которое лежит в основе всего Ржевского выступа. Если нам удастся взять Сычевку, вся немецкая девятая армия попадет в окружение. Одновременно вспомогательными силами мы должны нанести удар южнее, на деревню Карманово. Этими действиями мы предотвратим возможный прорыв немцев к окруженной армии. Такая задача стоит перед армией. Теперь слушай свою задачу. Тебе нужно разведать новые места переправы через реку – места, которые мы еще не использовали. Обозначить направления прорыва немецкой обороны. Ведь не может же она везде быть одинаково крепкой. Где-то в ней должны быть слабые места. – Вы правы, товарищ генерал, – подтвердил Шубин. – Слабые места у врага всегда бывают, я сколько раз убеждался. – Вот и найди их, – предложил Рейтер. – Но у тебя есть и другая задача, более важная. Надо проникнуть в глубину немецкой обороны и разведать пути на Сычевку. Немцы, конечно, понимают, что мы захотим овладеть этим селом. Они наверняка укрепили подступы к ней. И опять: ты должен найти слабые места в этом кольце обороны. Ну, и попутно посмотришь пути прохода к Карманову. Вот твое задание. Теперь о сроках. Сегодня у нас 10 августа. Сегодня ты должен сформировать разведывательную группу и приступить к операции. Сроку на нее даю тебе два дня. Двенадцатого августа я жду твой доклад. Все понятно? – Так точно, товарищ генерал, – ответил Шубин. – У меня только один вопрос. По результатам прошлой разведки я собирался представить командира своего первого взвода сержанта Воробьева к офицерскому званию. Но из-за ранения не успел этого сделать. Хочу сделать это сейчас. Документы следует представить полковнику Городовникову как командиру дивизии или вам? – Сейчас некогда документами заниматься. Можешь мне представить, когда результаты разведки будешь докладывать, – ответил Рейтер. – И к наградам своих бойцов не забывай представлять. Оформишь бумаги – и представишь бойцов к наградам. Все, иди. В роте на помятое лицо своего командира не обратили особого внимания: ведь он же перенес тяжелое ранение, даже два, попал в госпиталь. Об этом всем было известно, и вопросов ни у кого не возникло. Между тем Шубина в роте ждали неприятные известия. Он уже знал о гибели Жени Пастухова – ведь он погиб у него на глазах, в бою на плацдарме. А еще раньше, во время рейда в тыл врага, погиб Петр Коржаков. Но оказалось, что есть и другие потери: погиб Бесчастный, а также командир второго взвода лейтенант Струмилин. Вместо него прислали нового командира взвода – лейтенанта Деревянко. Но он не был неопытным офицером, только что окончившим училище. Как выяснил Шубин, Петр Деревянко участвовал в боях, был сержантом, имел неплохой боевой опыт. И все равно Шубин решил идти в разведку опять с сержантом Воробьевым. А Деревянко он оставил вместо себя командиром роты. Сложнее было с формированием разведывательной группы. Шубин опять решил взять шесть человек – это число было оптимальным. Из старого состава остались только Воробьев и рядовой Погорелов. Вместе с Воробьевым набрали еще троих: Остапа Майбороду, Николая Ветчинкина и Кирсана Султанова. Относительно Султанова у Шубина, правда, были некоторые сомнения: парень был еще очень молод, лишь девятнадцатый год пошел. Но Воробьев, как командир взвода, уверил капитана, что молодой парень им подойдет. – Он гибкий, как кошка, – уверял Шубина сержант. – Двигается бесшумно. А как ножи бросает! Просто как в цирке. В общем, парень – прирожденный разведчик. Встал вопрос, где переправляться через Вазузу. Уходить в немецкий тыл с существующего плацдарма было совершенно невозможно: немцы ночью непрерывно освещали каждый метр советских окопов. А кроме того, генерал Рейтер ведь поставил перед Шубиным задачу – найти новые переходы через Вазузу. Однако оказалось, что Игорь Воробьев за эти дни зря времени не терял и успел провести разведку берегов реки. – Я тут два неплохих места нашел, к югу от нас, – рассказывал он Шубину. – Одно – мелкий брод. Оба берега сильно заболочены, танки там точно не пройдут. А потому немцы на этот участок внимания не обращают, ибо наши танки там не пройдут. Но мы легко можем просочиться, они нас не заметят. А когда пойдет пехота, можно будет для нее настелить гать. А еще южнее есть участок, где сильное течение. Мост там навести будет трудно, но можно. Вот это место я предлагаю как основное для танковой переправы. – Ну-ка, покажи мне на карте эти твои места, – предложил Шубин. – Ты выполнил мое задание, научился карту читать? – Выполнил, товарищ капитан, – ответил Воробьев. – Вот, давайте покажу. И он нанес на карту Шубина оба района будущей переправы. – Ты просто молодец, Игорь, – похвалил подчиненного Шубин. – Цены тебе нет. Вернемся из этой разведки – обязательно представлю тебя к офицерскому званию. Я уже и с командующим армией об этом договорился. Все, собираем группу. Все как обычно: боезапас на два дня, и паек тоже. В час ночи встречаемся в точке, где ты ее обозначил. Поползаем по болоту – самое любимое занятие для разведчика. Ты мне только одно еще скажи: откуда это все время мертвечиной несет? Прямо мочи нет, как воняет. – С нашего плацдарма за Вазузой, – сообщил Воробьев. – Ведь там уже неделю идут бои на одном и том же месте. Мертвых убирать не успевают, да и невозможно: местность вся простреливается. Сегодня, когда дождь и прохладно, еще ничего. А в жару просто дышать нечем, и бойцов рвет почти всех. К часу ночи все небо заволокли тучи, пошел мелкий дождь. Не видно было ни зги – в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Фонари, естественно, не зажигали, поэтому дорогу к месту переправы Шубин искал, ориентируясь только на плеск близкой реки. И то, как оказалось, он шел неправильно: вдруг он услышал слева, в стороне от реки, протяжный мелодичный свист, похожий на свист иволги. Поскольку Шубин точно знал, что иволги ночью не поют, ему стало ясно, что это условный сигнал, и он повернул в ту сторону. Спустя несколько минут капитан наткнулся на ожидавших его бойцов. – Правильно я опасался, что вы слишком близко к реке возьмете, – прошептал ему на ухо Воробьев. – Еще бы тридцать метров так прошли и утонули бы в болоте. Тут строевым шагом идти нельзя, тут ползти нужно. – Что ж, ползти так ползти, – отозвался Шубин. – Давай, задавай направление. Все туго приладили за спины вещмешки и оружие, чтобы они не мешали при передвижении по болоту, и группа, ведомая сержантом Воробьевым, поползла по болоту. Уже через пять минут Шубин был мокрый с головы до ног. Вода противно хлюпала в сапогах, заливалась за шею. Да еще непрерывно поливал дождь. Зато Воробьев оказался прав: за этим участком реки немцы не следили. Справа и слева то и дело в небо взлетали ракеты, а здесь стояла темнота. Передвижение по болоту казалось бесконечным, но все когда-нибудь кончается. Болото закончилось, и разведчики спустились в воду по пояс. А перейдя реку, они снова поползли через болото – на этот раз еще тише, еще осторожнее, потому что этот берег был занят немцами. Прошло еще примерно полчаса, и Шубин почувствовал, что земля под ним стала тверже. Вокруг росли уже не кусты, а крупные деревья. В этом месте сержант Воробьев прошептал на ухо капитану: – Болото закончилось, товарищ капитан. Дальше можно идти. Вся группа поднялась и осторожно двинулась дальше. Прошли несколько метров – и слева послышалась немецкая речь. Шубин махнул рукой, и разведчики повернули вправо. Прошли метров сто – и глазастый Ветчинкин разглядел впереди огонек тлеющей сигареты. А потом и голоса услышали. Таким образом, разведчики выяснили, что в этом месте в немецкой обороне имелся коридор шириной метров сто – сто пятьдесят. Шубин не планировал брать «языка». Он хотел просочиться неслышно, не оставив ни малейшего следа. Важно было только запомнить вход в этот узкий коридор, чтобы назавтра можно было так же неслышно покинуть расположение немецких частей. Разведчики двинулись строго на запад, а Шубин искал нужную примету. И, наконец, нашел – высокую березу, ствол которой на высоте раздваивался, вроде лиры. Время уже близилось к четырем, скоро должно рассвести. Следовало спешить. В то же время бежать тоже не стоило: местность могла быть заминирована. Поэтому разведчики продвигались вперед быстро, но соблюдая при этом осторожность. Впереди шли саперы Майборода и Погорелов, они проверяли, нет ли растяжек. На заминированный участок наткнулись только в одном месте – когда нужно было пересечь удобный для передвижения, незалесенный склон. Именно здесь, где советская пехота пошла бы обязательно, немцы и поставили мины. Разведчики обошли опасный участок и двинулись дальше. До сих пор они не встречали немецких частей, но Шубин понимал, что так будет не всегда: в этих местах противник должен сосредоточить значительные силы. Поэтому разведчики стали вдвое осторожнее. И правильно! Они продвигались через перелесок, поросший мелким осинником с торчащими кое-где кустами. Нигде не было признаков врага: ни траншей, ни дзотов, ни поднимающихся из земли танковых башен. И вдруг один из торчащих впереди кустов зашевелился! Куст отъехал в сторону, и наружу вылез немецкий солдат. В рассветных сумерках он еще не видел разведчиков, но уже в следующий миг должен был их заметить. Действовать нужно было молниеносно. На выручку пришел Кирсан Султанов. Неуловимым движением он метнул нож – и немец рухнул на землю, успев лишь слабо захрипеть. Разведчики тут же подскочили к нему. Немец уже умирал – нож по самую рукоять вошел ему в горло. Что-то узнать у него было невозможно. Тогда Шубин вытащил у него из кармана солдатскую книжку и из нее узнал, что перед ним рядовой 412-го пехотного полка 61-й механизированной бригады. После этого капитан внимательнее осмотрел окружающую местность и увидел то, чего до этого не замечал: из-под каждого куста выглядывала амбразура, торчал пулеметный ствол. То есть весь этот перелесок представлял собой тщательно подготовленный немецкий опорный пункт. Кусты были лишь маскировкой, скрывавшей под собой дзоты. А эти дзоты наверняка были соединены между собой сетью подземных коридоров. Шубин впервые столкнулся с такой тщательной подготовкой немецкой оборонительной позиции. И, в общем, это было понятно: до сих пор, весь первый год войны, немцы наступали. Наши бойцы не видели врага в обороне, не знали, какие он применяет приемы, строя оборонительные плацдармы. Впервые советские войска столкнулись с долговременными оборонительными сооружениями здесь, подо Ржевом, на берегах Держи и Вазузы. Разведчикам повезло, что они зашли в этот перелесок сбоку и к тому же в темный предрассветный час. Появись они здесь парой часов позже – их бы подпустили ближе и расстреляли всех до одного. Вести дальше разведку в этом месте Шубин не собирался. Бойцы оттащили убитого рядового вбок, в сторону от перелеска, чтобы немцы не сразу обнаружили пропавшего рядового. Султанов вытащил из горла мертвого свой нож, и теперь не сразу можно было догадаться, по какой причине погиб рядовой. После этого разведчики быстро двинулись дальше. Отойдя от опасного перелеска на полкилометра, Шубин остановил группу. Он достал карту и нанес на нее только что обнаруженный немецкий опорный пункт. Теперь можно было двигаться дальше в направлении Сычевки. Уже совсем рассвело. С одной стороны, это было хорошо – разведчики могли быстро передвигаться. С другой стороны, их стало хорошо видно. Поэтому Шубин решил двигаться все время в стороне от дорог, даже от лесных троп. Продравшись сквозь густой ольшаник, группа вышла к открытой возвышенности. Здесь разведчики сразу обнаружили врага. Склон возвышенности опоясывали три ряда колючей проволоки, а за ними виднелись хорошо оборудованные дзоты. А в следующем ряду обороны стояли немецкие танки. – Так, сейчас мы вас нанесем на карту, – пробормотал Шубин, присаживаясь среди зарослей ольхи и доставая карту. – Где у нас эта точка? Вот она, родная… Да, оборона здесь мощная… Интересно, а что у них правее? И группа двинулась севернее, обходя занятую противником возвышенность. Здесь Шубин тоже не планировал брать «языка». Ему не так важно было знать номер немецкой части, стоявшей на возвышенности. А ее огневую мощь он и так мог оценить отсюда. Важнее было понять, можно ли обойти этот укрепленный район. Разведчики снова углубились в лес. Возвышенность, окруженная колючей проволокой, осталась в стороне. Казалось, ничто не мешало продвигаться дальше на юго-запад, и Шубин уже радовался, что ему удалось найти проход между немецкими позициями, которым через два дня смогли бы воспользоваться советские войска. Лес стал реже, идти было легко… И вдруг спереди, куда они направлялись, прогремела пулеметная очередь! Пули свистели между стволами деревьев совсем рядом. Внезапно Коля Ветчинкин охнул и схватился за руку. Рукав его гимнастерки быстро окрашивался кровью. Бойцу требовалось срочно оказать помощь, но сейчас было не до нее – следовало немедленно уходить из зоны немецкого обстрела. – Давай еще правее! – скомандовал Шубин. Пригибаясь, прячась за деревьями, разведчики отошли метров на сто от опасного места. Стрельба сразу стихла. Тогда Шубин остановил группу: он решил перевязать рану Ветчинкина. Оказалось, что пуля попала в руку чуть выше кисти, и прошла насквозь. Ранение оказалось не очень серьезным. Руку Николая туго перевязали и подвесили на лямку, которую вырезали из его же рубашки. Можно было продолжать разведку, но теперь Шубин не хотел двигаться дальше на запад, не выяснив, кто же в них стрелял и почему эта стрельба так быстро прекратилась. Что за часть такая маленькая? Теперь у Шубина были вопросы, и он хотел бы взять «языка». По его команде Воробьев, Майборода и Султанов сняли вещмешки и по-пластунски поползли назад, к тому месту, где по ним открыли огонь. Остальные остались их ждать. Шубин воспользовался моментом, чтобы занести на карту данные, которые они получили за это утро. Прошло минут двадцать, и тут слева раздался чей-то глухой крик. Раздался – и сразу смолк, и снова наступила тишина. Прошло еще несколько минут, и Шубин уже начал беспокоиться, не случилось ли чего с ушедшими разведчиками, когда они появились. На этот раз они уже не ползли, а шли в полный рост. И шли они не одни – вели с собой связанного немца с кляпом во рту. Подойдя, разведчики сели рядом с Шубиным, и Воробьев стал докладывать о результатах рейда: – Значит, у них там окоп. Прямо среди леса, хорошо замаскированный. Пока вплотную не подойдешь, не заметишь. В окопе был расчет из пяти человек. Пулемет у них и большой запас гранат. Четверых мы уложили, пятый вот он. Всю дорогу мычал – кажется, рвется говорить. – Что ж, дадим ему такую возможность, – сказал Шубин и вынул изо рта пленного кляп. Тот тотчас же зачастил: – Я все расскажу, господин офицер, я готов рассказать. Я буду сотрудничать, я готов давать показания. Только сохраните мне жизнь, не убивайте! Значит, так. Меня зовут Фогель, Герман Фогель. Я рядовой 142-го полка 35-й пехотной дивизии. Нашему полку, вернее, второму батальону полка, велели занять оборону в этом лесу. Велели вырыть окоп и ждать прихода русских. Вот и все, что я знаю. – Это уже немало, рядовой Фогель, – похвалил немца Шубин. – Но ведь ваш окоп здесь, наверное, не один? – Нет, конечно, не один, господин офицер, – подтвердил рядовой. – К югу от нас еще много таких окопов. Они тянутся через все здешние места до деревни… как же ее название? Ах да, до деревни Подберезки. – Но ведь ваше командование, конечно, не рассчитывает, что вы с вашими небольшими силами сможете остановить наше наступление? – продолжал допытываться Шубин. – Нет, конечно, – согласился Фогель. – Мы должны первыми встретить врага и задержать его. Главное, мы должны нашей стрельбой оповестить основные силы, которые держат оборону к западу от нас. Мы вспомогательная часть. Нас даже полноценным питанием не обеспечили. Дали сухой паек на три дня, и все. – И сколько времени вы здесь уже стоите? – Второй день, господин офицер. – Значит, к западу находится еще одна линия обороны – основная? – Да, там все оборудовано как положено, – заверил фриц. – Минные поля, траншеи полного профиля, три ряда колючей проволоки… Мы должны встретить врага, открыть по нему огонь, нанести противнику наибольший урон, а затем постараться без потерь отступить, выйдя на соединение с нашими основными частями. – А далеко отсюда находится основная линия обороны? – Точно я не могу сказать… Но на линии обороны должны слышать, если у нас начнется стрельба. Значит, не очень далеко. «Около километра отсюда, – заключил про себя Шубин. – Во всяком случае, не больше полутора километров». – Значит, ваши окопы тянутся на юг до деревни Подберезки. А на севере разве окопов нет? – спросил он. – Почему же нет, тоже имеются, – ответил Фогель. – Я даже удивлен, что вам удалось к нам подкрасться, миновав следующий наш опорный пункт. На север окопы тянутся примерно на километр, до большого болота. – Значит, за вами находится основная линия обороны. Какие части ее занимают? – Тридцать пятая пехотная дивизия, а также шестая танковая дивизия. – Сколько человек в составе этих дивизий? – Этого я не знаю, господин офицер, – с сожалением признался Фогель. – Ведь я всего лишь рядовой… – А что находится дальше, за основной линией обороны?