– То есть как же – оставаться на месте? – удивился Шубин. – Разве нам не нужно возвращаться к своим? – Получается, что нет, не надо, – ответил Деревянко. – Из штаба дали ясно понять, что следует оставаться на месте. Шубин немного поразмышлял, потом кивнул: – Это значит, что наступление наших войск начнется раньше, чем было запланировано. Они только наших сведений и ждали. Начнут прямо сейчас. Что ж, это хорошо. Если немцы на нас побегут, сможем встретить их огнем. Действительно, прошло не больше часа, и вся восточная сторона горизонта загудела от непрерывных артиллерийских залпов. Это советские войска начали артиллерийскую подготовку. Она продолжалась ровно час. Затем по всему фронту взревели танковые моторы, раздались команды – и две армии, 20-я и 5-я, перешли в наступление. Немцы не были к этому готовы: русские еще никогда не начинали наступление под вечер, всегда рано утром. К тому же советские полки устремлялись точно в те пункты, где немецкая оборона была слабее. В результате противостояния уже спустя два часа наши войска смогли прорвать немецкую оборону на фронте в 12 километров и углубиться в прорыв на два километра. С наступлением ночи боевые действия временно затихли. А на участке, где разведчики устроили временный лагерь, наоборот, наблюдалась повышенная активность. И слева, и справа от ельника, в котором притаились разведчики, шла пехота. Немцы старались закрыть дыры в своей второй линии обороны, которая с утра должна была стать первой линией. – Кажется, они затыкают свои слабые участки, где мы смогли просочиться, – заметил Шубин товарищам. Тут надо сказать, что разведчики в эту ночь совсем не спали – не до сна было. Проходящие немецкие части могли в любую минуту обнаружить их лагерь. – Надо будет наших предупредить, – продолжил между тем капитан. – Но сначала надо выяснить – неужели они все места закрыли? Может, все же найдется участок, где их оборона слабее? – Я тебя понял, капитан, – отозвался Деревянко. – Надо еще раз в разведку сходить. Но все же лучше это сделать ближе к утру, когда хоть что-то будет видно. И немцы к тому времени все свои места займут. – Добро, лейтенант, так и будем действовать, – согласился Шубин. Едва начало рассветать, трое разведчиков отправились искать слабые места в немецкой обороне. Шубин остался в лагере залечивать рану. Надо сказать, что к утру он стал чувствовать себя лучше, рана меньше беспокоила. Видимо, ранение было сквозным. В шесть утра наступление советских войск возобновилось. Судя по звукам боя, наши части находились недалеко, километрах в трех. А спустя еще полчаса возвратились Деревянко, Пак и Гилялов. – Мы нашли два плохо защищенных участка, – сообщил лейтенант. – Один возле аэродрома, другой за ним. Кстати, аэродром немцы собираются эвакуировать: грузят бочки с керосином, ящики со снарядами… – Немедленно надо сообщить об этом в штаб! – воскликнул Шубин. – Может быть, наши еще успеют передать им «последний привет». Теперь он сам сел за рацию и за несколько минут передал имеющуюся у разведчиков информацию. А спустя еще минут двадцать они услышали гул авиационных моторов, и над их головами пролетели «Илы» с красными звездами на крыльях. И почти тут же со стороны аэродрома раздались звуки рвущихся там бомб. – Может, кто-то из фрицев и успел улететь, – прокомментировал Шубин происходящее. – А кто не улетел, тот уже вряд ли когда полетает… Между тем звуки боя все приближались. Советские части атаковали вторую линию немецкой обороны, ту часть, где служил майор Шоммер, одолживший Шубину свою форму. Разведчики были готовы сами в любую минуту вступить в бой. И эта возможность вскоре представилась. Зарычал танковый мотор, и разведчики увидели немецкий танк, который уезжал подальше от линии фронта. За танком спешили два десятка тыловиков. Шубину не потребовалось отдавать команду. Гилялов со связкой гранат в руке бросился наперерез танку, а Шубин, Пак и Деревянко приготовились встретить пехотинцев. Брошенные Гиляловым гранаты разворотили танковую гусеницу, машина остановилась. В ту же минуту заговорили автоматы разведчиков. Немцы даже не пытались атаковать. Те, кто не был сразу убит, заметались в поисках укрытия и не находя его. Разведчики уничтожили и танкистов, пытавшихся покинуть свою машину. К тому моменту, когда между деревьями появились наступавшие бойцы 20-й армии, маленький бой возле густого ельника был уже закончен. В цепи советских пехотинцев шел молоденький лейтенант. Он первым заметил небольшую группу разведчиков, только что уничтоживших немецкий танк. – Ага, вот и наши! – воскликнул он. – Меня предупреждали, что тут могут быть наши разведчики. Кто капитан Шубин? – Я, – ответил капитан. – Здравия желаю! Я лейтенант Березин. А вы, я смотрю, ранены? Тогда давайте пусть ваши бойцы отведут вас в тыл. Госпиталь, правда, отстал… Но какой-нибудь фельдшер поблизости найдется. – Не нужен мне фельдшер! – заявил Шубин. – Я вполне могу двигаться. И я должен участвовать в штурме Карманова, – ведь я знаю там каждую немецкую позицию. И мои бойцы тоже не хотят в тыл – они желают сражаться. – Все верно, капитан, – заметил Деревянко. – Но ходишь ты пока неважно… – Да, – согласился Шубин, – я бы согласился подъехать ближе к Карманову на каком-нибудь транспортном средстве… Тут послышался рев мотора, и из-за деревьев показался наш «Т‐34». – А вот и транспортное средство! – воскликнул лейтенант Березин. – Залезайте, товарищ капитан! Поместитесь? – Да мы все здесь поместимся! – ответили Деревянко, Пак и и Гилялов. Разведчики разместились на броне танка, и он покатил на юг. Глава 17 Шубин знал, что до самого Карманова больше немецких позиций не будет. Опасаться можно было только налета немецкой авиации. И едва он об этом подумал, как в небе появились два звена «Мессершмиттов». Они спикировали на наступающие советские части, застрочили пулеметы истребителей. Но тут же в небе появились два звена наших «Илов», и завязался воздушный бой. Теперь немецким летчикам было уже не до уничтожения советской пехоты – самим бы выжить. «Да, это не та ситуация, какая была в прошлом году, – подумал Шубин. – Тогда немцы имели полное превосходство в воздухе, и мы пугались каждого самолета. Теперь совсем другая картина». Больше ничто не мешало нашим частям продвигаться к деревне. Когда впереди показались первые дома Карманова, Шубин дал команду своим разведчикам, и они побежали по цепи наступающих, предупреждая, каких участков равнины следует избегать, потому что немцы успели их заминировать. Избегать надо было полосы земли по обе стороны от дороги. Лишь здесь стояли немецкие мины. В результате действий разведчиков никто из советских бойцов не подорвался на мине. Когда они подошли к селу еще ближе, немцы открыли артиллерийский огонь. Он становился все гуще, а наши не могли ответить таким же огнем – советские орудия отстали от передовых частей. Рыть траншеи было поздно, укрыться на открытой равнине было негде. Оставался только один выход – скорее преодолеть оставшееся до села расстояние и ворваться в него. Это понимали все офицеры, находившиеся в атакующей цепи – не только Шубин, но и лейтенанты Деревянко и Березин. Подбадривая солдат, они первыми устремились к селу. И вскоре атакующие вышли из зоны артиллерийского огня. Зато они попали под пулеметный огонь немцев. И все же нашим солдатам пришлось залечь. Здесь на помощь пехоте подоспели танки. Один за другим они обгоняли залегшую пехоту и устремлялись к селу. Под прикрытием родных «тридцатьчетверок» поднялась и пехота. Первые дома Карманова были все ближе, ближе… – Правее, правее надо брать! – крикнул Шубин лейтенанту Березину. – Вон в ту часть села надо войти! Там у немцев нет укреплений! Солдаты повернули, теперь они двигались в правильном направлении. И вот наконец первые дома. Наши части вошли в Карманово! Добежав до первого дома, Шубин остановился и привалился к завалинке. Сказывалась усталость, да и рана, полученная несколько часов назад, давала о себе знать. «Пожалуй, можно немного и передохнуть, – вертелась в голове Шубина соблазнительная мысль. – Дальше наши могут обойтись уже без меня. Дальше будет легче». Но тут откуда-то из центра села послышался рев моторов. Никто не успел понять, что означает этот рев, как возник источник этого звука. Из-за поворота улицы показалась громада немецкого танка. И это был не знакомый солдатам по прежним боям «Панцир‐4» – это был «Тигр»! И тут Шубин вспомнил слова командира немецкой дивизии о том, что им обещали прислать танковую дивизию. И вот действительно, эта помощь противнику пришла! Шубин сразу забыл про усталость, про боль в раненой ноге. Все это сразу отошло на второй план. Теперь для него существовало лишь одно: чудовищная машина врага, которая напирала на наступающие советские части. Сзади Шубина тоже послышался звук танкового мотора. Обернувшись, он увидел нашу «тридцатьчетверку», которая как раз приблизилась к деревне. Танкисты одновременно заметили танки друг друга; башни машин пришли в движение. Наши танкисты успели выстрелить первыми. Они попали точно в башню «Тигра». Но этот выстрел не причинил немцам вреда; снаряд отскочил от массивной брони немецкого чудовища. И в тот же момент выстрелил немецкий танк. Враги добились своего: снаряд пробил броню, танк загорелся. А «Тигр» снова двинулся вперед. Его надо было остановить! Это одновременно поняли Муса Гилялов и незнакомый Шубину пехотинец. У обоих в руках было по связке противотанковых гранат. Гилялов перепрыгнул забор слева от улицы, пробрался вперед, навстречу немецкому танку, и затаился за сараем. А пехотинец проделал такой же маневр справа: он тоже преодолел забор и двинулся навстречу танку. Только он не стал таиться: приблизившись к «Тигру», он выпрямился, готовый бросить гранаты… Но сделать этого он не успел. Танковый пулемет дал короткую очередь – и боец упал как подкошенный. Гилялов воспользовался тем, что немецкий пулеметчик смотрел в другую сторону, выскочил из засады и бросил связку гранат. Прогремел взрыв… и ничего не произошло. Гранаты взорвались чуть дальше от танковых гусениц, чем было нужно. Немцы развернули танковый пулемет и открыли огонь по разведчику. Но он уже успел укрыться за домом. Шубин понял, что пришла его очередь действовать. У него не было гранат, но он хорошо видел связку, которую выронил погибший пехотинец. Он тоже перескочил забор слева от улицы, преодолевая боль в ноге, добежал до пехотинца, схватил его гранаты и тут же бросился за дом. И вовремя: вслед ему раздалась пулеметная очередь. Зазвенели разбитые стекла окон, пули крошили доски. Немцы явно понимали, какую опасность для них представляет человек со связкой гранат. Поэтому танк не продолжил движение вперед, на что рассчитывал Шубин, наоборот, стал пятиться, стремясь покинуть узкую улочку, где он не мог развернуться. «Вот дьяволы сообразительные!» – ругнулся про себя капитан. Он понимал, что противник не оставил ему возможности атаковать танк. «Ладно, мы хотя бы заставили их отступить», – подумал он. Действительно, немцы отступили из этой части села. Пехота постепенно продвинулась вперед – и по улице, и прямо через дворы и огороды. Подъехали еще два наших танка. Обогнув уничтоженную машину, они прошли по узкому переулку и выбрались на главную улицу Карманова. За ними спешили артиллеристы, они прямо на руках катили две легкие противотанковые пушки. Мимо Шубина прошагал незнакомый майор – видимо, командир того полка, который штурмовал эту часть села. Тогда Шубин положил связку гранат на землю, рядом с погибшим пехотинцем, подхватил автомат и поспешил вслед за майором. Ведь он мог дать пояснения, где в селе стояла какая немецкая часть. Однако не успел Шубин догнать майора, как послышался нарастающий свист, а затем позади капитана, в самом начале переулка, вздыбилась земля. Тут же последовали новые разрывы; часть села, занятую советскими войсками, накрыл шквал огня. Как видно, немцы специально отступили с окраины села. Заманив туда советские войска, они затем открыли по ним ураганный артиллерийский огонь. Хромая, Шубин забежал в чей-то двор, бросился на землю у стены дома. Пока не закончится артобстрел, не могло быть и речи о дальнейшем наступлении. Против немецкого обстрела было только одно средство – обстрел нашими подразделениями позиций немецкой артиллерии. А ведь Шубин знал, где стоят немецкие орудия! Надо немедленно сообщить командованию координаты немецких позиций. Рация находилась у Деревянко. А где лейтенант? Не обращая внимания на разрывы, Шубин, приволакивая ногу, побежал вдоль улицы, разыскивая лейтенанта. Где же он видел его в последний раз? Кажется, еще в поле, перед первыми домами села… Капитан выбежал в поле и увидел Петра Деревянко. Лейтенант лежал на земле с развороченной грудью и наполовину оторванной рукой. Как видно, его накрыло одним из первых разрывов немецких снарядов. Шубин перевернул тело и увидел рацию. Она была цела, ее не задело осколками. Капитан открыл рацию, настроил ее и передал командованию координаты немецких батарей, которые ему несколько часов назад сообщил полковник Толленберг. Теперь оставалось только ждать. И спустя несколько минут Шубин услышал гул артиллерийской канонады, доносившийся с востока. Это наша артиллерия била по позициям немцев, координаты которых продиктовал Шубин. Над селом и за ним небо заволокло дымом разрывов. Советские снаряды явно попадали в цель. Немецкий обстрел, в свою очередь, стал затихать и вскоре совсем прекратился. Наши войска снова перешли в наступление, бой возобновился по всему селу. Шубин спрятал рацию возле одного из домов и вернулся на главную улицу. Вместе с группой пехотинцев он участвовал в штурме здания немецкого штаба. Правда, ни генерала, начальника дивизии, ни его начальника штаба там уже не было, но все равно было важно взять немецкий штаб. Уже половина Карманова перешла под контроль советских частей. А с юга доносились звуки другого боя: это перешла в наступление 5-я армия, атаковавшая противника с юго-западного направления. Казалось, вскоре Карманово будет окончательно освобождено. Но тут боевая обстановка вновь резко изменилась. Оказалось, что немцы использовали далеко не все свои силы. Ведь они только попробовали применить танки «Тигр», а затем скомандовали им отступать. Ни один «Тигр» еще не был уничтожен. И вот теперь взревели моторы танков, и сразу по всей линии соприкосновения войск стали падать заборы и стены домов, и прямо сквозь дома, через дворы на наших солдат выкатились немецкие стальные чудовища. Сражение закипело с новой яростью. На участке, где сражался Шубин, наступали сразу три «Тигра». Против них наши смогли выставить два противотанковых орудия. Но едва одно из орудий открыло огонь, как немецкие пехотинцы, входившие в группу поддержки танковой атаки, засев в ближайшем доме, открыли прицельный огонь по артиллеристам. Вот упал заряжающий, за ним наводчик… Орудие замерло, бессильно уставив ствол в небо. А прямо на него двигался немецкий танк. Шубин кинулся к орудию. Прислонившись к станине, на земле сидел последний оставшийся в живых артиллерист – совсем молоденький боец. Он не был ранен – то ли оглушен близким разрывом, то ли просто растерялся. – Помоги мне! – крикнул ему Шубин. – Заряжать умеешь? – Да, могу, – ответил парнишка, поднимаясь. – Вот снаряд, заряжай! И Шубин подал парню снаряд. Тот зарядил орудие и начал вращать штурвал. Нос пушки уже не был уставлен в небо, теперь он опустился и искал цель – приближающийся «Тигр». – Знаешь, куда бить? – крикнул парню Шубин, перекрикивая грохот разрывов. – Знаю! Под башню, там у него самое слабое место! – Тогда давай! Боец дернул рычаг, пушка оглушительно выстрелила – и снаряд попал в цель! Немецкий танк замер на месте, из него повалил дым; люки открылись, и из них начали выпрыгивать танкисты. Однако праздновать победу было рано. Шубин и боец-артиллерист только успели зарядить свою пушку для нового выстрела, как стена ближайшего к ним дома развалилась, и из пролома показался еще один «Тигр». Парень-артиллерист стал поспешно разворачивать орудие навстречу новой цели, но не успел этого сделать. Пушка танка оглушительно выстрелила. В тот же момент Шубин схватил в охапку парня и вместе с ним откатился в сторону, в какую-то яму. Прямо у них над головой разорвался танковый снаряд. И когда Шубин выглянул из своего укрытия, он увидел пушку, лежавшую колесами вверх, и танк, находившийся в каких-то десяти метрах от них. – Отходим! – крикнул он парню. – Здесь мы ничего уже сделать не сможем! И они, отстреливаясь от наседающих автоматчиков, отступили на следующую улицу. Здесь Шубин оглянулся направо, налево и везде увидел одну и ту же картину. Немцы подтянули резервы, прежде всего танковые части, а также автоматчиков, обеспечили значительный перевес сил и перешли в контрнаступление. Наши части отходили. У них не было должной артиллерийской поддержки, не хватало боеприпасов, и они не смогли сдержать немецкую контратаку. Отступление быстро стало общим. Вот наши подразделения пересекли главную улицу села и снова оказались в его северной части. И тут Шубин увидел человека, которого никак не ожидал здесь увидеть. Посреди одной из улиц стояла машина Особого отдела, и возле нее суетился капитан Свистунов. Рядом с ним находились два солдата с голубыми петлицами. Они связывали какого-то молоденького лейтенанта. – Где твоя часть? – орал Свистунов на всю улицу. – Не знаешь?! Ты растерял своих солдат! Ты трус и паникер и пойдешь под трибунал! Было ясно, что происходит: ретивый особист решил, что победа в Карманове уже обеспечена, и захотел воспользоваться ее плодами. В неразберихе боя, где части иногда перемешивались, командиры рот иногда теряли управление частью своих солдат, их легко было обвинить во всех смертных грехах. Тем более когда началось немецкое контрнаступление. Но ведь Свистунов не знал, что немцы перешли в атаку. Он-то думал, что находится в полной безопасности…