Шубин понимал, что ему ни в коем случае нельзя попадаться на глаза ретивому особисту. Уж он точно не знал, где сейчас воюет его рота. Он даже Пака с Гиляловым давно не видел! Его сразу можно обвинить в потере управления своим подразделением. И в то же время он не мог спокойно смотреть, как бессовестный карьерист готов сломать судьбу ни в чем не повинного молодого офицера. И он шагнул вперед. – Оставьте этого лейтенанта, он ни в чем не виноват! – крикнул он особистам. – Лучше возьмите винтовки и помогите немцев остановить! Свистунов обернулся, увидел Шубина, и тут же на его лице возникла хищная улыбка. – Кого я вижу! – воскликнул он. – Предатель Шубин, собственной персоной! Какая удача! – Он повернулся к своим подчиненным и скомандовал: – Сажайте этого паникера скорее в машину и берите вон этого! Это опасный предатель, немецкий шпион! Если будет сопротивляться, мы его здесь, на месте застрелим! Подручные капитана так и сделали. Они затолкали лейтенанта в машину и бросились к Шубину. Тот не знал, что и делать… И в этот момент ситуация внезапно изменилась. Из-за угла выскочили три десятка немецких солдат во главе с офицером. А за спинами солдат маячила знакомая Шубину фигура майора Ганса Книппера, начальника разведки 9-й армии вермахта. Германский особист тоже, как и Свистунов, был уверен в успехе своих армий. Он также спешил побывать на поле боя, чтобы начальство его здесь заметило. Увидев перед собой советскую легковую машину, а возле нее офицера, Книппер вообразил, что ему повезло, что перед ним кто-то из русских командующих в ранге командира дивизии или даже армии. И он дал команду солдатам взять этого офицера живым. Застрочили автоматы, засвистели пули. Два бойца, прибывшие вместе со Свистуновым, упали замертво. Шубин уцелел только потому, что успел укрыться за сараем. Оттуда он стал вести огонь по наступающим немцам. Свистунов кинулся было к машине, но немецкие пули прямо перед его носом изрешетили дверцу машины, пробили скаты. Надежды скрыться у особиста не было. И тогда он, не колеблясь, поднял руки. – Я сдаюсь! – крикнул он начальнику немецкой разведки. – Не стреляйте! Я все расскажу! Я многое знаю! – Вот и отлично, – ответил ему по-русски Книппер (ведь он знал русский язык). – Вперед! Быстро! Видя происходившую перед глазами сцену, Шубин пробормотал сквозь зубы: – Ах ты сволочь! После чего поднял автомат и, не колеблясь, выпустил часть магазина в особиста. Тот свалился, а немцы переключили огонь на Шубина. Никакой сарай его бы не спас, но тут ситуация снова изменилась. С северной стороны улицы показались наступавшие советские солдаты. Это подоспели резервы 20-й армии, которые генерал Рейтер именно сейчас решил ввести в бой. Между ними и немцами вспыхнула перестрелка, и немецкие солдаты стали отступать так же быстро, как до этого шли в контратаку. И быстрее всех отступал майор Книппер. Несколько минут – и вся улица уже была в руках наших частей. Шубин, пошатываясь и хромая, вышел из-за своего укрытия. Напряжение последних суток, полученная рана, усталость сказывались все сильнее. Но он, конечно, и не думал покинуть поле бая. Перед тем как присоединиться к наступающим солдатам, он подошел к машине особистов и заглянул внутрь. Он был уверен, что сидевший в машине лейтенант погиб во время обстрела, однако, к его удивлению, он услышал голос лейтенанта: – Кто здесь? Свои? Вы мне поможете? – Конечно, помогу, друг, – отозвался Шубин. Он развязал лейтенанту руки, отдал ему свой «ТТ» (сам он держал автомат), и оба присоединились к наступавшим солдатам. Между тем над их головами низко пролетели несколько звеньев советских штурмовиков. Они обрушили свой смертоносный груз на немецкие танки. И уже спустя несколько минут половина «Тигров» была выведена из строя. Советское наступление возобновилось с удвоенной силой. И у немцев уже не было резервов, чтобы с ним справиться. Под натиском частей 20-й и 5-й армий немецкие части отходили на запад. Последнее сопротивление немцы попытались оказать на западной окраине Карманова. Здесь стояли несколько кирпичных зданий, и немецкие части попытались удержаться в них. Из всех окон этих зданий били пулеметы, им вторили танковые орудия – танки занимали прогалы между домами. Наши штурмовики к тому времени уже отбомбились и улетели на свои аэродромы, на их поддержку нельзя было рассчитывать. Между тем командующий фронтом уже сегодня ждал сообщения о завершении штурма Карманова. Поэтому командирам частей был дан приказ идти на штурм укрепленных вражеских позиций. Солдаты бросились вперед, однако их встретил плотный огонь немецких пулеметчиков. Атака захлебнулась. Шубин лежал за сараем на другой стороне улицы. От него до крайнего кирпичного дома, где засел враг, было метров шестьдесят. Оглядывая окрестность, капитан заметил, что на середине пути виднеются развалины какого-то строения – кажется, хлева. Там можно было на время укрыться, а затем совершить последний бросок – уже к самому немецкому укреплению. И тогда можно было бы забросить гранату в окно, в котором был установлен пулемет. Да, но как добежать до развалин хлева и при этом остаться в живых? Вражеский огонь такой плотный… Шубин оглянулся вокруг – и внезапно увидел знакомое лицо. Недалеко от него занял позицию командир первого взвода его роты лейтенант Ярыгин. – Геннадий, как ты здесь оказался? – крикнул ему Шубин. – Очень просто, – крикнул в ответ лейтенант. – Наступал вместе с нашей ротой. Все наши парни, кого не убили, все здесь, все три взвода. И он махнул рукой в сторону домов, за которыми прятались бойцы. Шубин тут же принял решение. – Скажи нашим, чтобы сосредоточили огонь вон на том окне, – крикнул он Ярыгину. – Не давайте ему голову поднять! – Сделаем, товарищ капитан! – заверил Ярыгин. Он дал команду по цепи, и все бойцы перенесли огонь на окно, на которое указал Шубин. Немецкому пулеметчику, занявшему позицию в этом окне, пришлось трудно. Он не мог следить за тем, что происходит в стороне от дома. Этим и воспользовался Шубин. Он рывком преодолел тридцать метров, отделявших его от разрушенного хлева. Здесь, укрывшись за развалинами, он достал из подсумка две гранаты и связал их вместе. Автомат он закинул за спину – сейчас он был не нужен. Затем, выждав момент, снова рванулся к немецкому укреплению. Ему оставалось всего несколько шагов до дома, в котором засел враг, когда пулемет в окне снова ожил. Развернувшись в сторону Шубина, он выплюнул короткую очередь. Капитана будто изо всех сил ударили железным прутом в правое плечо. Он выронил связку гранат и упал, чувствуя, как меркнет сознание, нарастает слабость. Но он так близко от цели! Неужели он не сможет закончить начатое? Он перехватил гранаты в левую руку, поднялся и снова бросился вперед. Вот он уже у стены дома. Теперь нужно точно кинуть… Бросок! Над головой Шубина прогремел взрыв, и немецкий пулемет смолк. Тотчас бойцы его роты бросились в атаку, и спустя несколько минут дом был взят, засевшие в нем враги уничтожены. Захват дома проделал брешь в немецкой обороне, и спустя короткое время и остальные здания были заняты нашими бойцами. Но Шубин этого уже не видел. Бросив гранату, он сам упал под стеной того дома. Сознание померкло, он погрузился во мрак… Глава 18 Сознание возвращалось неохотно, вместе с приступом боли. Шубин вспомнил, что такое с ним уже было: узкая койка, палата, наполненная ранеными, стоны умирающих… Потом появится врач, с ним медсестра, ему сделают укол… – Ага, кажется, сосед очнулся! – услышал он голос с соседней койки. – Сестра, позови доктора, скажи, что капитан пришел в себя! – Сейчас скажу, – прозвучал в ответ женский голос. Эти голоса окончательно вырвали Шубина из забытья. Он открыл глаза и огляделся. Да, он снова находился в больничной палате. Справа от него на койке вытянулся парень; он стонал с закрытыми глазами. А поглядев налево, Шубин увидел человека, звавшего медсестру. Он был уже в годах, степенный. Но об этом можно было судить только по его рукам и шее, покрытым морщинами. А вот почти вся голова соседа, как и его нос и уши, были замотаны бинтом. Свободными оставались только глаза и рот. – Ну вот, совсем в сознание пришел, – констатировал забинтованный, видя, как Шубин оглядывается вокруг. – Это хорошо. А то врач уже беспокоился, что ты вовсе не очухаешься. Уж очень много крови ты потерял. – Это хорошо, когда врачи о тебе беспокоятся, – заметил Шубин. – А можно узнать, как вас зовут? – Можно, почему нельзя, – ответил сосед. – Звать меня Федор Степанович, фамилия Степанцов – как видишь, легко запомнить. Я в звании майора, служу в танковых войсках. А как тебя звать и какое у тебя звание, я знаю, можешь не представляться. Тут, понимаешь, к тебе командование большое внимание проявляет. Уже два раза адъютант от генерала приходил. Так что ты у нас здесь, можно сказать, знаменитость. – Правда, что ли? – удивился Шубин. – Интересно знать, с чего бы это? Никогда ко мне такого внимания командование не проявляло… – Видать, есть такая причина, – ответил Степанцов. – А какая причина, адъютант не докладывал. Но я полагаю… Однако договорить он не успел – послышались быстрые шаги, и в палату вошел высокий человек в белом халате. – Ага, Шубин у нас очнулся, – констатировал он, подойдя к кровати капитана. – Это замечательно. А то командующий армией о тебе очень беспокоится. Что ж, будем надеяться, что теперь ты пойдешь на поправку. – А что у меня за ранения, скажите, доктор? – попросил Шубин. – Мы у тебя насчитали аж пять ранений, – ответил врач. – Сквозное ранение ноги, ранение в голову – но там только кожа сорвана, еще в руку… Но самая серьезная рана в плечо. Когда ты к нам поступил, у тебя на месте правого плеча было сплошное месиво. И очень большая потеря крови. К тому же рана начала воспаляться. Вот почему мы за тебя боялись. Но теперь все позади. Сейчас ты уже идешь на поправку. – Это хорошо, – заметил Шубин, снова откидываясь на подушку. – Если поправлюсь, может, еще успею принять участие в наступлении. – Нет, друг, не успеешь, – покачал головой майор Степанцов. – Потому что наступление уже четыре дня как закончилось. Возле Карманова и Сычевки, как и возле Ржева, еще идут бои местного значения, но генерального наступления больше не будет. – Вот оно как… – пробормотал Шубин. – Значит, наступление завершилось… Вскоре подошла медсестра, сделала капитану укол, сменила бинты. Так началась для Шубина жизнь в госпитале. Как и в первый раз, в июне, его крепкий организм быстро справлялся с болезнью, и капитан шел на поправку. Через три дня ему разрешили вставать, а еще через пару дней – выходить из палаты на свежий воздух. И когда это произошло, в госпиталь явился адъютант генерала Рейтера и сообщил, что Шубина вызывают в штаб. Капитан чувствовал себя уже настолько хорошо, что смог без посторонней помощи одеться, затянуть ремни и вместе с адъютантом проследовать в штаб. Войдя в помещение штаба, он увидел в нем двоих хорошо ему знакомых людей. Возле стола стояли генерал Рейтер и его начальник штаба полковник Кирпичников. Увидев вошедшего капитана, генерал сказал: – Ну, здравствуй, герой! Подойди сюда. Ближе, ближе, не бойся, я не кусаюсь. Шубин отлично знал, что суровый на вид генерал Рейтер не кусается, но он все робел перед известным командующим армией. Он шагнул вперед и оказался рядом с генералом. – Ну, Шубин, должен тебе сказать, что в последнем наступлении, 20–23 августа, ты превзошел сам себя, – сказал генерал. – Ты не только детально узнал все о немецких позициях и передал эти данные в штаб, что обеспечило успех нашего наступления, ты со своими бойцами принял и личное участие в этом наступлении. И здесь ты успел подбить немецкий танк, уничтожить вражеское пулеметное гнездо, которое сдерживало наше наступление… Ты достоин награды за каждый из этих подвигов. И, думаю, я перечислил не все твои заслуги в бою за Карманово. «Да, действительно, вы знаете не обо всех моих заслугах в тот день, – подумал Шубин. – Была такая заслуга, как уничтожение предателя Свистунова. Но об этом я вам докладывать не буду». – Так получилось, что ты, Шубин, уже год воюешь и ни разу не был представлен к награде, – продолжал между тем Рейтер. – И сейчас я хочу исправить эту несправедливость. Командование посовещалось и решило, что ты достоин быть награжденным Звездой Героя. Тут генерал взял лежавшую на столе коробочку, открыл ее и достал из нее знак воинского отличия, получить который мечтали многие солдаты и офицеры. Подойдя вплотную к капитану, генерал прикрепил звезду к его груди. – Вот, Шубин, поздравляю тебя со званием Героя Советского Союза, – сказал он. – Будь достоин этой высокой награды! – Служу Советскому Союзу! – ответил Шубин. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. – Сейчас Илья Игнатьевич вручит тебе документы, которые прилагаются к Звезде, – продолжал между тем Рейтер. – И с этими документами ты поедешь… Погоди, а тебя уже выписали из госпиталя? – Нет, товарищ генерал, еще не выписали, – ответил Шубин. – Но, кажется, уже недолго осталось. – Так вот, слушай, – сказал Рейтер. – Когда тебя выпишут из госпиталя, ты не вернешься в свою роту. И вообще, в нашей 20-й армии не останешься. А поедешь в Волоколамск, в штаб Западного фронта. Потому что о твоих подвигах как разведчика стало известно командующему фронтом генералу Георгию Константиновичу Жукову. И он вызвал тебя в резерв штаба фронта. – Вот это да! – воскликнул Шубин. – Выходит, я теперь буду воевать в составе фронтовой разведки? – Не совсем так, – ответил генерал. – Перед тобой будут стоять другие задачи. Вот скажи: ты знаешь, какая была цель всей нашей Ржевской операции? – Знаю, конечно, – отвечал Шубин. – Освободить Ржев, Сычевку и Карманово и тем самым ликвидировать весь Ржевский выступ. Освободить значительные территории и создать плацдарм для дальнейшего наступления на Смоленск… – Да, так описывалась наша официальная задача, – кивнул Рейтер. – Но главной нашей задачей было сковать здесь, возле Ржева, как можно больше вражеских дивизий. А еще лучше – отвлечь и другие немецкие войска из резерва их командования. И все это делалось для того, чтобы ослабить натиск врага на юге, в районе Сталинграда. Вот где в ближайшее время будет решаться судьба всей войны! И, как я понимаю, Георгий Константинович хочет взять тебя туда, под Сталинград. – Так он тоже туда поедет? – Да, есть такие сведения, что генерал Жуков будет командовать крупной операцией там, на юге. А ты будешь у него глазами и ушами. Вот какая задача будет стоять перед тобой, Шубин. Эта задача будет совсем другого масштаба, чем те, что ты решал в наших северных болотах.