Бренда указывает на место возле ограды. – Ты видела своего приятеля здесь? – спрашивает долговязый полицейский. Довольно-таки молодой. У него очень красивые солнечные очки с зеркальными стеклами, какие бывают у героев сериалов. Второй полицейский – пожилой, из-под рубашки табачного цвета у него выпирает брюшко. Он направляется к месту, на которое указала девочка. – Здесь? Она кивает. – А потом? – Потом я пошла прятаться. – Он не мог выйти за ограду, – вмешивается мисс Купер. – Калитка всегда заперта, ее нельзя открыть просто так. Ключи есть только у мисс Бойл. Если бы он полез через ограду, мы бы заметили… И потом, сами посмотрите: разве может восьмилетний мальчик забраться так высоко? У молодого полицейского бесстрастное выражение лица, он просто фиксирует сказанное учительницей; пожилой возвращается к группе и снова оказывается в поле зрения Гэвина. – Вы себе не представляете, на что способны мальчики в этом возрасте… – говорит он. Затем оборачивается к директору: – Вы известили родителей? Уэбер откашливается: – По правде говоря… – Пора это сделать. От этих слов директор вздрагивает. – С вашего позволения… – бормочет он и возвращается в здание школы. Молодой полицейский смотрит на мисс Купер: – Спасибо. Можете увести девочку в класс. Но учительница остается на месте. Она растеряна. – Можете увести девочку, – повторяет полицейский. В этот момент у мисс Купер сдают нервы. – Клянусь вам, я была здесь! Я не из тех учителей, которые… – Успокойтесь, пожалуйста. Мы никого ни в чем не обвиняем. А сейчас отведите девочку обратно в класс. Учительница мгновенно замолкает. Кивнув в знак согласия, она берет Бренду за руку: – Пойдем, дорогая. Гэвину хорошо видны полицейские – они стоят прямо напротив него, уперев руки в бедра. Первым прерывает молчание молодой: – Что ты об этом думаешь, Джордж? Джордж отвечает не сразу. – Надо предупредить Скотта, – произносит он наконец, не поднимая взгляда от своих ботинок. Молодой вздыхает. Он поворачивается спиной к коллеге, наклоняет голову набок и включает портативный радиопередатчик, который висит у него через плечо. – Шериф Стюард, это Джон… Гэвин все это видит. Ему достаточно тронуть металлический язычок, распахнуть дверцу и, заливаясь слезами, броситься к одному из полицейских – пожалуй, к старшему, – обхватить его ноги, его пояс с пистолетом в кобуре, попросить прощения за свою выходку… Они уже докладывают шерифу. А дома… На Гэвина надвинулась чья-то тень. Прямо у него перед глазами пуговицы на рубашке полицейского. Гэвин вжимается затылком в стену. Сквозь щель ему виден палец полицейского, постукивающий по твердому пластику. – Эй, есть тут кто? Гэвин не дышит. Его спасает неожиданное возвращение Уэбера. Директор сообщает, что известил мать мальчика, и она едет сюда. – А это что такое? – Голос полицейского, раздавшийся над самым ухом Гэвина, кажется оглушительно громким. – Это распределительный щиток. Гэвин чувствует, как полицейский скребет ногтями по дверце, примерно на высоте его груди. – Где ключ? – Ключ в секретариате. Я сейчас же пошлю за ним. Вмешивается молодой полицейский: – Скотт говорит, надо продолжать поиски. Он сейчас приедет. Затем он обращается к директору: – Вы можете сказать точно, сколько времени прошло с момента исчезновения мальчика? Уэбер в затруднении: – Примерно час двадцать. Девочка говорит, что видела его в конце перемены, значит… – Скотт уже выслал патруль, Торстена и Макклейна, – сообщает молодой полицейский пожилому. – Если мальчик выбрался за периметр, он не мог уйти далеко. Директор пытается вернуть их к реальности: – Это совершенно исключено. Как уже сказала мисс Купер, невозможно, чтобы… В общем, у нас тут начальная школа, а не парк. – Уэбер уже не в силах остановиться: – Всех посетителей мы знаем в лицо, каждый визит регистрируется, и… – Вернемся к делу, – перебивает его пожилой полицейский. – Мы формируем поисковую группу. Вся троица исчезает из поля зрения Гэвина. Сердце у него сильно бьется. Ему хочется пить, напоминает о себе мочевой пузырь, на сей раз всерьез. Он попытался расстегнуть штаны и справить нужду прямо в шкафу, но подумал – и отказался от этого. Он хорошо знает: если на включенные электрические приборы попадет жидкость, это может привести к пожару. Теперь его поддерживает только одна мысль – мысль о матери. Он решает, что выйдет из укрытия, когда она приедет. Тогда он бросится в ее объятия и ощутит себя в безопасности. «Это была просто шутка, – скажет он. – Но потом мне стало страшно». * * * Снова стук. И через несколько секунд хлопает калитка. В поле зрения Гэвина появляются двое в штатском. Одного он узнает сразу: это Крис Джонсон, детектив. В классе его знают все. Натан, его сын, без конца рассказывает о его захватывающих приключениях в разных концах округа. Однажды он даже сообщил им о находке загадочного предмета, по-видимому, корпуса инопланетного космического корабля небольшого размера. Сам он узнал эту новость совершенно случайно – тайком заглянув в секретные служебные документы отца, который ежедневно рискует жизнью при исполнении своих обязанностей. Это вам не бизонов пасти: погони, перестрелки, безымянные покойники, которых обнаружили на дне каньона или в подтаявших льдах Алкали-Лейк. Медведи, хулиганы, бродяги… Теперь в списке расследований детектива Джонсона появится еще одно дело: об исчезновении маленького мальчика, которого в последний раз видели на перемене. Перед входом в школу внезапно возникает невообразимая суматоха. Вместе с двумя полицейскими в штатском приходят другие, в форме. Директор пробирается через эту маленькую толпу, перебрасывается с кем-то словами, которые Гэвину не удается расслышать. Лица у всех мрачные. Затем калитка открывается, Уэбер делает глубокий вдох, спускается по трем ступенькам. И останавливается у дорожки, разделяющей лужайку пополам. В поле зрения Гэвина появляется его мать. – Добрый день, мэм, – говорит директор. – Где мой сын? – запальчиво спрашивает она и вдруг застывает на месте. При виде полицейских у нее от ужаса подгибаются колени. – Уверяю вас, мы делаем все возможное… Не отвечая, женщина идет дальше и присоединяется к группе полицейских. – Что с моим сыном? Отец Натана Джонсона здоровается с ней и приглашает войти в здание. Когда мальчик видит ее в таком состоянии, ему делается совсем не по себе. Он представлял себе ее приход как освобождение, но сейчас чувствует себя замурованным заживо. Палец Гэвина лежит на металлическом язычке, он готов открыть замок. Но не открывает. Что-то продолжает удерживать его. Проходят минуты, еще минуты, потом появляется шериф. Его встречает детектив Джонсон и быстро вводит в курс дела, после чего оба исчезают в здании школы. «Помогите, я здесь…» Впервые Гэвин осознает, что он теперь пленник. И это не его вина. * * * Опять, уже в который раз, хлопает калитка. Еще двое полицейских пробегают через лужайку в сторону школы. Одной рукой каждый придерживает шляпу, другой – кобуру. Наверняка это те самые Торстен и Макклейн, о которых говорил полицейский в зеркальных очках: они закончили патрулирование и присоединились к группе. Гэвину жарко. Болят затекшие ноги, болит шея. Он забился в угол шкафа. Начались странные рези в животе. За его спиной нарастает шум: рокот моторов, говор толпы. Звуки приглушенные, как будто доносятся сквозь вату – слова, кашель, недовольные возгласы. Это родители учеников. Должно быть, они проезжали мимо и захотели узнать, почему перед школой, где учатся их дети, стоят три полицейские машины. И даже джип шерифа… Гэвин узнает шум двигателя школьного автобуса, который каждое утро забирает его с Биг-Хорн-авеню, на пересечении с Тридцать третьей улицей, напротив автомастерской.