Он привел меня в сарай, где я был заключенным, и показал на место, где вчера я убил парня. Он дал мне в руки ведро с водой и тряпку и сказал вымыть всю кровь, так как скоро сюда поселят новых рабов, и они не должны видеть кровь и грязь. Я постарался спросить рыжего, куда дели тело парня, правда, на это у меня ушло пару минут, чтобы объяснить на руках, что я хотел сказать. Он сказал, что они похоронили его недалеко за лагерем. Пока я отмывал полы в противном мне месте из-за мыслей, постоянно лезущих мне в голову, я хотел бы рассказать вам чуть-чуть о самом лагере этой рыжей девушки. На момент моей работы уборщиком я еще не знал, как зовут мою пленительную госпожу. Но ее лагерь находился на западе Аляски, у входа реки Кусковим в Бристольский залив. Это были красивые места, и она была богиней, владычицей этих земель. По непокрашенному свежепостроенному пирсу и на скорость построенным сооружениям в лагере я понял, что эти люди недавно стали владельцами данной земли. Также постоянно тут шла стройка, а морская бухта была идеальным пристанищем для флотилий. Местность данную вы легко можете посмотреть в интернете на спутниковых картах, так что ее географию я, честно, поленился описать. Когда я домыл полы, я вышел на улицу и пошел искать рыжего мужчину, так как закончил работу. Мысли о побеге донимали мою голову, но я не смог бы угнать ни один корабль, не разобравшись в морском деле и не научившись управлять большими катерами, так что мне по-любому придется какое-то время поработать на них. Так что я почти сразу нашел рыжего мужика и решил для себя выполнять все квесты, которые они мне дают, дабы заполучить доверие, хотя я и понимал, что это будет нелегко. Конечно же, осознание того, что время идет, а Кира, возможно, не может выбраться с маяка, меня пугало, но я вспомнил, что там был Соломон, который, возможно, уже оправился от удара и вытащил ее на материк. А если нет, на маяке был огромный запас продовольствия. Эти мысли довели меня до осознания спокойствия. А также я вспомнил о Компании, изменившей события во времени, и решил узнать, насколько сильно это повлияло на историю, и что в итоге случилось с миром, и в какую сторону повернула линия судьбы. Но чтобы заговорить хоть с кем-то, мне нужна была бумага и ручка, так как руками я всего не объясню. Когда я спросил у рыжего, что мне делать дальше, он повел меня на корабль, в который я стрелял, и показал каждое пулевое отверстие в судне, и сказал при этом очень угрюмо, что я должен залатать все так, будто бы их не было. Конечно же, я его понял, но в качестве плотника я был не так силен. Мне бы кирпичи выкладывать, да и то трудно, так как с приходом Соломона на маяк я в этом деле обленился. Но рыжий был не так строг и показал мне столярную мастерскую со всеми инструментами, которые могли мне пригодится. Я подошел к верстаку, посмотрел на него и вообще не понял, что могу тут использовать, но так как рыжий наблюдал за мной, я взял дрель, стамеску, лобзик и ножовку по дереву, потом положил все обратно, увидев бензопилу, и взял ее, направился в лес. Рыжий больше не следил за мной, потому что понимал, что без лодки по лесу, а не по реке я никуда не уйду, а если и уйду, то меня задерут медведи. Так что, найдя довольно большой кедр, я не стал его пилить, а взялся за недалеко стоящую сосну. Я очень быстро расправился с ней, но мне нужны были доски, а вдоль прорезать дерево я мог только в лагере. Вот мне и пришлось тащить эту огромную сосну одному до столярного участка, где мне помогла циркулярка, которой я очень долго, почти до вечера, пробовал распилить дерево на доски. Когда я закончил, ни одной целой доски у меня не получилось, я недовольно посмотрел на свои руки, а потом на свою задницу и был удивлен, что руки растут не из нее. Но мое удивление прервал рыжий мужик, а так как мне надоело его называть мужиком, я руками попробовал объяснить ему, что я хочу знать его имя. Он меня не понял, конечно же, и я снова посмотрел с презрением на свои руки, а потом на свою задницу. Но мужик снова прервал мое удивление и сказал мне, что меня ждут в доме у леди Элизабет Мерфи. Вот так я и узнал, как зовут мою пленительную госпожу, а также испытал чувство дежавю. Я вымыл руки в уличном душе, стряхнул мокрые опилки с одежды и направился в дом. В окне я увидел мисс Мерфи и то, как она ходит туда-сюда, держа книгу в руках. Подойдя к двери вместе со мной, рыжий постучал и сам удалился, кивнув мне головой: дав понять этим знаком, чтобы я заходил. Так я и сделал. Услышав звук петель этой двери, я снова испытал дежавю, только на этот раз от меня не воняло. Мисс Мерфи обернулась и посмотрела на меня, жестом свободной руки пригласив присесть за стол. Потом положила книгу: это был роман нашего земляка Льва Николаевича Толстого «Война и мир» на русском. Подвинула ко мне листок с ручкой и принесла чашку супа. Так как я не мог сдерживать голод в себе, я ел очень быстро и жадно. Когда я закончил, она попросила у меня прощения за то, что не пригласила на обед, так как дневная суета выбила из ее головы мое существование. Я кивнул ей, отодвинул пустую миску и написал, что благодарю ее, на листе бумаги. Мы какое-то время молчали. Потом я написал на листке о том, что хотелось бы узнать, чем она тут занимается. Она не улыбнулась и не показала ни одной эмоции на своем лице. Потом тихо произнесла, что скоро я все узнаю, а пока ей интересно вот что: она сказала, что часто ее корабли обходили тот японский остров Сахалин и ни разу до этого не видели на нем маяка. А тут вдруг по весне нарисовался он, причем такой старый, будто сто лет там стоял. Так как мне нечего, в принципе, терять, а уважение ко мне отсутствовало, я не боялся, что меня назовут сумасшедшим. И я рассказал ей на листке бумаги об эксперименте Компании и о том, что события ее времени довольно случайно произошли, и что на самом деле ее реальность — это дело эксперимента. Она не показывала ни удивления, ни огорчения и не смотрела на меня, как на сумасшедшего, что мне понравилось и я не ожидал совсем. Потом она довольно некратко рассказала мне уже свою историю и то, что произошло по ее версии событий. Также она сказала, что, в принципе, моя версия может быть правдой, потому что, слушая слова моряков, она слышала в них удивление, что никто за шесть месяцев не возведет маяк на скале, мимо которой они так часто гнали свой флот. Ее же история про войну на Аляске и три альянса меня удивила, но, надеюсь, не вас, дорогой читатель, так как в книге вы уже встречались с этой реальностью. Также я рассказал ей историю России после того, как Аляску все-таки продали, но в ее версии этого не произошло. Я рассказал ей про СССР, про великую войну, про взрыв в Чернобыле, про полет в космос, про ядерный удар по Хиросиме и Нагасаки и множество фактов, которые я бы не успел придумать за такой короткий срок и прямо в разговоре, даже несмотря на то, что мое воображение — довольно развитый инструмент. Я наконец-то заметил на ее лице тревогу, я наконец-то рассмотрел, что она испытывает что-то, по-настоящему задевающее ее чувства, и по всему виду она показалась мне беззащитной, хоть она никогда и не была такой. Она же сказала мне альтернативную версию всего: СССР не было в природе, у престола Российской Империи до сих пор стоит царская семья. Великой войны с фашистами не было, ядерного взрыва не было, катастрофы в Чернобыле не было, полета в космос не было, но зато есть другая великая война, которая уносит не меньше жизней, чем все то, о чем рассказал ей я. Мы говорили много часов, и она с жадностью расспрашивала меня о том мире, в котором был я. А от нее я узнал, что в мире сейчас есть всего одна ядерная бомба, и она находится в организации союза европейских стран. Но ей чуть больше 50 лет, и она никогда не используется для военных действий, так как всему миру выгодно то, чем они сейчас занимаются на Аляске. Также я узнал о всяких интернет-забавах по типу нашего «Тиктока» и множестве военных телешоу, что меня удивило. Когда я спросил, как у них работает интернет без работы на спутниках в космосе, она сказала, что у них есть спутники, но людей они туда не посылали: все делают роботы. Мы еще много о чем говорили, и также я упомянул ей, что на Луне стоит база Компании, которая так же, как и я, подверглась перемещению в их временное событие, но я как испытуемый, а они — как наблюдатели. В этом разговоре я совсем забыл о том, с кем я говорю. Я уже не обращал внимания на то, что мисс Мерфи — контрабандистка, работорговец, пират и даже что она похитила меня и расстреляла весь мой маяк. Но на самом деле все эти воспоминания просто удалялись от меня, потому что мне и моим словам поверили и так быстро, как я и не мог рассчитывать. Мне было приятно вместе с ней находиться и общаться, она, будучи хрупкой леди, была очень сильной личностью, имевшей чувство реальности и открытости. Этим она меня и покорила и, наверное, так же, как всех мужиков, служащих у нее, очаровала. Также я написал на листке вопрос: «Что мы будем делать дальше?» Она прочла и сказала, что будем делать то, что делали всегда: жить и выживать, играть в игру — в ту игру, в которой она была не последней героиней. Из всего разговора с ней я понял, что она, хоть и поверила мне, не собирается делать ничего, что повредит ее бизнесу и поможет этому миру. Она была из тех, про которых говорят так: «что бы ни случилось, я гну свою линию, и мне все равно на остальных». Ее не тревожили моральные поступки, для нее не существовало понятий «плохо» или «хорошо» — она жила здесь и сейчас и делала то, что хотела. Мы хорошо общались и вышли этим вечером на улицу, я посмотрел на небо и разглядел там тонкий месяц. И мысль пришла мне в голову, тихо постучавшись в чертоги моего разума. Я не знал, как закончится мое повествование, но я решил рассказать мисс Элизабет одно наблюдение из прошлого. Я взял листок бумаги и написал на нем на русском — я писал довольно долго, и на моем лице часто можно было разглядеть кучу разных эмоций. Когда я закончил, я пылал огнем, а она выхватила листок и начала читать: «Тот маяк, который вы разгромили, — нет, не подумайте, я не вызываю у вас жалость этим; да и думаю, это невозможно: вы слишком сильны для жалости, — так вот: с верхушки маяка я наблюдал за Луной почти каждый вечер». Я решил посмотреть на мисс Элизабет и на то, как она читала с наслаждением, словно я снова застал ее за томиком Толстого. Я смотрел в ее глаза и понимал, что она любуется текстом. Ей нравилось, как я пишу, и нравился русский язык, а тем более — русские авторы. Она продолжала читать и иногда кидала на меня такой взгляд, будто бы говорила мне этим: «Напиши еще!» «Я любил посидеть на закате, полюбоваться Луной, пописать что-то типа историй. И вот я наблюдал за Луной очень долго, прежде чем заметил и осознал, что она гуляет по небу. Я всегда садился вечером лицом на юг, чтобы видеть и красивый закат, и движение тьмы. И вот в таком духе я наблюдал за Луной с одного ракурса все это время. Знаете, мне пришла идея в голову фотографировать каждый день Луну в определенный час. Я фотографировал ее целый месяц, а потом, глядя на фотографии по очереди, я не наблюдал ничего, что даст мне хоть что-то отдаленно интересное. Но позже я решил распечатать фотографии и посмотреть сверху. Я очень долго не мог понять, что не дает мне покоя в этом деле, и я начал пристально наблюдать за перемещением Луны. И как-то, наложив все фотографии сверху на одну по очереди, я вычислил траекторию ее хождения по небу. Это было потрясающе: Луна каждый месяц чертит в небе цифру восемь, причем идеально ровную, а самое интересное, что означает цифра восемь — это бесконечность. Вселенная намекает нам на то, что она бесконечно огромная. И знаете, что я тогда понял? Что я маленький, и вы маленькая. Вы можете быть самой сильной на Земле со своими амбициями и вашей силой духа, но насколько вы малы перед Богом, вы забываете. Мы все забываем и думаем, что мы или слишком слабы, или, наоборот, слишком сильны. А не можем даже слетать куда-то далеко и насладиться творением Господа, скажем, на Венере или на какой другой планете. У самого амбициозного и успешного человека все равно амбиции заканчиваются на Земле, и вы сейчас ничего не сможете сделать, чтобы оказаться там, даже если в лепешку разобьетесь и всю жизнь положите на то, чтобы слетать туда. Мы бесконечно мелочны, пытаясь обойти Бога и создать на Земле подобие того, что создал Творец. Вы зарабатываете огромные деньги, и все для чего? А ни для чего! В вашем занятии нет логики, на уровне Бога и Вселенной, даже материального мира ваше занятие бесполезно. Вы не первый человек, которому я говорю что-то подобное, пускай пока это сырой вариант мысли, но я обещаю, что обдумаю его и дам вам в лучшем виде. Поймите, у меня нет к вам претензий, просто надоело смотреть на то, как люди пользуются ресурсами, временем и всем творением Бога на бессмысленные ложные и мелочные цели. Когда есть смысл в том, чтобы открывать великое и бесконечное, то, что наполнит тебя и даст облегчение вместо смерти в конце. Я с большим уважением отношусь к вам и вашим амбициям, пускай они и мелочны на уровне Вселенной, но все же вы — творение Творца, настолько поражающего своей властью, что все богатые мысли меркнут в его тени. В моем времени люди полетели на Луну и зашвырнули робота на Марс, но также разбили полземли ядерными ракетами и потравили воду в реках нефтью, но все же летали в космос, и сейчас там колония. Но вы просто представьте: как далеко бы даже они ни улетели и ни развились, все равно все мелочно. Вроде бы посыл был интересный, и эксперимент в целом, я признаюсь, они провели умный. Но все равно все это в грязи, и добра в итоге не принесло. Так что даже такие великие поступки и изобретение, как вторгнуться в прошлое, все равно умудрились сделать грязью против воли людей того времени. Но сейчас действителен этот отрезок, так что будем жить в нем с вами. И смотреть, что будет дальше». Мисс Элизабет закончила читать и посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Потом резко изменила выражение лица на улыбку и сказала: — Не правда ли, у вас есть способность к возвышению всего на недосягаемые для уровня человека высоты? Может, вы и правы, но лично я реалистка, и требовать от всего мира высоты поступков и нравственно положительной жизни — не моя прерогатива. В моем мире люди зарабатывают на войне почти открыто, и только дураки думают, что в этой войне осталось что-то от, допустим, наполеоновских воин. Тут все — бабки, и всех заботят только бабки. А что будет, когда мое бренное тело покинет этот мир, тогда и узнаю. Так что вот мой ответ на вашу писанину. Ну, а так я уважаю ваш образ мысли, буду рада прочитать еще что-то, написанное вами. Да и надеюсь, мы подружимся. Вы интересны мне. Вы особенный. Также я думаю сделать вас своим вторым помощником. Конечно, после того, как вы заделаете дырки в моем корабле. Я был странно рад и не мог понять, как она абсолютно чужого человека так быстро делает помощником. Признаюсь, я по всем людским качествам мог рассчитывать только на пожизненного матроса, а тут второй день в лагере — и сразу помощник. Она странно купила меня, я будто бы попался в сети, из которых не хотел вылезть, даже зная, что меня съедят, как рыбу. С этого момента моя жизнь немного поменялась: меня больше не били и не приказывали мне. Я просыпался не из-под палки и шел работать, у меня был аналитический склад ума, и он пригодился мне в этих местах. Прошло пару недель, я как второй помощник выполнял разную работу и, кстати, успел залатать корабль, просто договорившись с корабельным плотником о будущих услугах с моей стороны. Вся ее команда не воспринимала меня всерьез и думала, что я — просто очередное развлечение в руках этой красотки. Мои приказы с неохотой, но выполнялись, но я все же пришел к такому умозаключению, что должен сделать так, чтобы их выполняли сразу и четко, а для этого мне надо было подраться с самым большим парнем, который меня вообще не уважал и не исполнял моих приказов. Я узнал, что он мои приказы передает другим людям, и они выполняют их за него. Как-то я следил за ним, после того как приказал ему отмыть палубу на «Мертвой вдове». Он кивнул и пошел за шваброй, а через почти три часа я увидел простого матроса, мывшего палубу. Я быстро отыскал лентяя и снова вручил ему швабру. Когда он посмотрел на меня, я немного испугался, но не подал виду и снова показал ему, куда идти и что делать. Он с улыбкой пошел, и я пошел за ним, но вместо того, чтобы уйти, я решил остаться и посмотреть, как он моет пол. Тогда он понял, что придется работать, и ему эта игра надоела: он сломал швабру об колено, кинул ее за борт и пригласил меня один на один. Конечно же, я испугался, но я психологически настраивал себя на то, что это произойдет, и понимал, что должен быть готовым к смерти в бою с ним, но также поклялся, что я не убью никого больше. Он налетел на меня и, как мельница, начал обрушивать на меня колхозные удары. Я стоял в крепком блоке, но его сила поражала места, в которые его кулаки вбивались, как молоток в отбивную. Я был малую часть знаком с боксом и выждал момент для удара, из глубокой защиты и неожиданно для него я нанес апперкот прямо в его массивные, как скалы, скулы и ушел за его спину, как циркуль. Он пошатнулся от быстрого удара, и я добавил еще два прямых в ухо и затылок. Но ему было мало! Я постарался дотянуться до него. Он спасался, убегая от меня на шатких ногах, и я и в правду не мог его догнать. А когда он восстановился, то продолжил свою атаку. Возле корабля, да и на корабле собралась куча народу: они смеялись, и было видно, что им нравится данное шоу. Он снова полетел на меня, а я попытался отойти на дистанцию своего удара, но моя задняя нога споткнулась об ведро с водой для мытья пола, и я упал, а этот здоровяк-красавчик воспользовался моментом и налетел на меня ногами, как толкушка для картошки. Минут пять он делал из меня пюре, а позже, плюнув на меня, развернулся и ушел. Этот бой был проигран, а моя честь и уважение, которого у меня и так не было, страдали от самобичевания, плюс мое лицо было похоже на омлет, и я не хотел некоторое время ходить к мисс Элизабет. Но это ее земля, и она сама пришла ко мне и подняла меня с палубы, окровавленного. И тихо прошептала мне на ухо: — Мистер Топи'Киллия, какой толк от высших размышлений, если вы так слабы, что не можете повлиять на разумы людей и заставить их жить, как вы хотите? Даю вам второй урок: научитесь подавать себя правильно, чтобы вас уважали и выполняли ваши приказы беспрекословно. Я взял свой блокнот и написал: «А какой урок был первым?» Она сразу ответила: — Тот, который вы сейчас прошли, — после этого она улыбнулась и что-то крикнула толпе смотрящих на нас людей. Они все закричали нам, будто бы аплодировали. И она сказала еще кое-что: — Я специально дала приказ этому человеку, чтобы сначала он не выполнял ваши приказы, а потом подрался с вами и победил. Свою задачу он выполнил на отлично. Так же на отлично они должны выполнять и ваши приказы в будущем. Третий урок по поводу вашей драки: не ждите так долго, чтобы ударить. В боксе ожидание — это стратегия, но тут не бокс. Когда он полетел на вас впервые, вы уже были мертвы, у него мог бы быть нож. Вы красиво двигались, но красота — не главное. Простота и быстрое применение сил — вот что решает на улице. Вот так мы и живем, и теперь я захотела провести боксерский турнир среди вас, мои друзья. Она повела меня в дом, а когда мы шли, меня догнал тот парень, который десять минут назад делал из меня отбивную, и пожал мне руку, что-то сказав мне на ирландском, которого я не знал. Я улыбнулся, кивнул ему, и мы с мисс Мерфи пошли к ней в дом. Мое самобичевание прекратилось, а самооценка повысилась. И, кстати, я забыл сказать, что она дала мне свою комнату в доме. Вечера мы проводили по светским традициям: читали книги и иногда пили вино, но чаще чай. О как она любила читать Толстого! Она влюбилась в него, читая «Анну Каренину», и каждый вечер читала «Войну и мир» по десятку страниц, постоянно пересказывая мне их, и делилась впечатлением. Меня же она просила не спойлерить, что будет дальше. О, если бы она знала, что я и не знаю, что будет дальше, так как и не дочитал ее до конца! Но этот маленький секрет я скрывал от нее и с интересом слушал, что она мне пересказывала. Вы скажете: «В таком жизненном ритме ты и забыл про Киру». Я отвечу: днями, когда все было очень весело, я и вправду забывал о Кире, но всеми ночами мои сны, мои мысли всегда были с нею. Я не знал, что мне делать по этому поводу в своей жизни, так как моя новая жизнь мне нравилась с каждым днем все больше. Я с бесконечной страстью проживал эти дни и, знаете, будто бы думал, что другой жизни до этого и не было. Помните, я говорил, что не помню жизнь до маяка? Так вот, я начал забывать жизнь на маяке и пропитываться этой жизнью на Аляске. Только Кира и Соломон держались в моей памяти — все остальное ускользало от меня, будто в быстро пролетающем сне. Однажды поутру она отправила меня на восток по реке в город, который не носил конкретного названия кроме того, что был известен в простонародье как Город алых крыш. Я стал доверенным лицом, и она сразу хотела меня испытать на серьезном задании. Лицо мое еще не отошло от причиненных ему увечий, но, несмотря на это, я все равно отправился в путь. Неделей раньше в нашу гавань зашел ее боевой катер, наполненный живым золотом этой войны — рабами. Рабы были азиатами, скорее всего, японцами такой же расы, как и ее корабельный инженер, которого она наняла в Японии. То ли она специально привезла японцев, то ли это произошло случайно, но это произвело пугливое и недовольное настроение у инженера. Потому что она вместо сарая для рабов, в котором я ранее сидел, разместила этих бедолаг прям под навесом рядом с жильем инженера. Как я понял, она как-то хотела повлиять на его психику, потому что другое оправдание ее действиям никак не приходило мне на ум. И вот в такой компании мы уже шли по реке в глубь Аляски. Она дала мне две недели на перевозку рабов губернатору и на возвращение в лагерь. Сначала я отказался от данного задания, потому что занятие работорговлей никак не уживалось с моим мировоззрением, но после того как мисс Элизабет показала мне на кандалы, в которых я мог сидеть, и я сразу же поменял мировоззрение на более снисходительное. Вы, дорогой читатель, можете обвинять меня в жестокости, трусости и малодушии, но я уверен, что при таком выборе, как у меня, вы тоже согласились бы на то, что согласился я. О Кире я думал также каждый день перед сном, и мое сердце страдало. Меня успокаивало только то, что мисс Элизабет убедила меня в сохранности всех, кто был на маяке, кроме меня. Но ужасная тоска и желание быть рядом с Кирой преследовало меня. Моя судьба на ближайшие два года была определена, я должен был служить мисс Элизабет и ничего не мог с этим поделать, так как привязался к ней и свой контракт считал долгом. Также за это время я узнал, что мой земляк по государству с очень странной фамилией Орда-Джан жестоко вытеснял с Аляски Европейский альянс, и границы фронта, которые удерживались пятьдесят лет, он прорвал, углубившись на сто километров на территорию Европейского альянса. По земле он оставлял за собой лишь пустынные обгорелые пустоши вместо лагерей противника, которые могли достигать десятки километров. На той обгорелой земле, как правило, краснокожие не появлялись, даже несмотря на то, что они стали ее владельцами. Пустоши просто пустовали, а Европа почему-то не принимала контрмеры по возврату этих территорий. Конечно же, так как я стал частичкой этого мира, я сразу же разобрался во всем, что тут творилось. Русский государь Анатолий Романов сидел на престоле, и никакой демократией или красной партией в России и не пахло. Из-за покушения на царя 145-летней давности цари водили такие законы, которые рубили любую оппозицию на корню, и любых революционеров убивали сразу. Конечно же, я пролистал весь интернет, и, как в моем времени, так и в этом везде были недовольные люди, которые жаловались на большие налоги и прочие вещи, на которые жалуются простые потребители. В целом мне нравилось, что в нашем государстве была монархия, хоть и проблемы ничем не отличались от проблем нашего времени. А семья Романовых закрепила за собой власть болезнью патриотизма. Также я узнал, что весь мир хвалил русскую медицину. «Эта новость понравилась бы Кире», — думал я. А границы страны были намного больше, чем границы в нашем времени. В Россию входила Белоруссия с Украиной, также Армения, Грузия, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Афганистан. Я не особо был удивлен этому значимому увеличению границ, но также были и потери: Кенигсберга и Калининградской области просто никогда не было в составе России из-за отсутствия войны 1941—1945 годов. Когда я рассказывал мисс Элизабет о Кенигсберге и о том, что в моем времени он принадлежал России и назывался Калининградом, она удивилась, но высказала предположение о том, что думает, что в мире, где нет войны на Аляске, у России просто обязан быть выход на Балтийское море, чтобы стратегически контролировать Европу, имеющую свойство нападать на Россию, как напал Наполеон. Вернемся к сюжету. Мы шли по реке с хорошей скоростью, и мне нравилось, что на ней не трясло, как на море. На рабов я старался не смотреть, хоть я и должен был проверять их целостность каждые шесть часов. Их ужасный вид пробуждал во мне жалость и муки совести, но я ничем не мог им помочь. Даже если бы я решил освободить их, то вряд ли бы прожил хоть полчаса, потому что за мной следил рыжий брат мисс Элизабет. Его звали Колин Мерфи, и он был довольно жесток ко всем, кроме своей сестры. Он был некровный ее родственник: она мне однажды сказала, что у нее много приемных братьев, которых в свое время усыновил ее покойный отец. Это делалось и до сих пор с целью набора людей для будущей команды, ведь проще доверять своим, которых ты воспитал с детства, чтобы быть пиратами. У них был целый детский дом в Ирландии, в котором каждому мальчику довелось стать членом семьи Мерфи. Они воспитывали пиратов на будущее, и те каждые два года пополняли ряды их армии. Хорошо, что я убил просто наемного охранника, а не члена ее огромной семьи — этим судьба дала мне шанс, чтобы выжить в этом мире, хоть я и тот, кто не достоин жизни. И также я узнал, что она никогда до меня не брала никого на роль второго помощника. Это тоже удивило меня. Вы, наверное, дорогой читатель, скажете: «Как ты достал, Артур, отвлекаться от сюжета!» А я вам повторю, что если первые шесть глав читаются, как открытая тетрадь, то продолжение книги — это рваный папирус, так что будьте готовы ко всему и к тому, что я частенько выпадаю из сюжета для объяснения вот таких вот житейских мелочей. В общем, по реке до города мы должны были дойти при нашем ходу за четыре дня, но, так как нас пять раз проверял альянс, мы дошли за шесть. Пару раз река выходила из владений Европы на территорию американского фронта, и иногда в нас стреляли. Эта территория новых владельцев не подвергалась описанию: пустоши по берегам и военные постройки напоминали антиутопию после ядерного взрыва. Я видел столкновение двух армий в кровавой мясорубке, а также в сотне миль отсюда — мирно живущую ферму наемников, выращивающих оленей для мяса. Так что ландшафт деятельности в этих местах был очень изменчивым. Когда вечером шестого дня я увидел на горизонте Город с алыми крышами, я расслабился, потому что изначально думал, что не успею прийти за семь дней, чтобы выполнить задание в срок. Город был похож на вонючий Бирмингем девятнадцатого века, словно везде была только пьянь и проститутки. Люди валялись прямо на улицах в лужах своего дерьма. Что такое хорошие дороги, тут не знали, а дома были построены на скорую руку из материалов, непригодных для строительства. Порт города как раз находился в ирландском квартале, мимо которого проходил наш путь. Там нас ждал еврейский коротышка по имени Иуда — он был помощником губернатора, и я должен был отгрузить ему рабов, а он — перевести в криптовалюте на счет мисс Элизабет плату за этих людей, в гибели чьих судеб я стал прямым участником: пятьдесят тысяч в CaperCoin и столько же в NaumCoin. Рабы будут умирать за ветер, который пригонит по волнам моей госпоже новые корабли. Также я не знал совсем, но наш боевой катер стали битком набивать наркотиками, грузили их почти восемь часов. За это время я успел прогуляться по этому Войнаграду, посмотрел достопримечательности и районы разных народностей. Все напоминало мне дикую нищету и восемнадцатый век из фильмов. Странно, но самый богатый город в мире выглядел самой бедной трущобой. В каждой пивнушке без конца слышались ругательства на разных языках и пение пьяных солдат, что в тандеме создавало отвратительную мелодию этих грязных мест — саундтрек этой истории. Собственно, с главой этого города мне было не судьба встретиться в этот раз, и, гуляя по городу, полному репортеров и алкашей, я пошел обратно по навигатору. Я уже был осведомлен о том, что в городе велось перемирие для всех конфликтующих, но вдруг я увидел двух людей в масках, тащивших труп из подворотни. Я услышал стрельбу и решил посмотреть, в чем дело, а так как стрельба была нечастая, я не испугался перестрелки и шел на слух — звуки выстрелов и шум толпы двигали меня в верном пути. Пройдя пару улиц, я опустил голову в телефон и взглянул в навигатор: там было написано, что я нахожусь на перекрестке Бульвара дуэлей. Я поднял голову и повернул направо. Передо мной была ужасная картина, разукрашенная кровью и людскими телами. По двум бокам тротуара стояли сотни, а может, и тысячи человек, улица была шириной десяти проезжих полос, а на самой земляной дороге десятки дуэлянтов были выстроены так, чтобы случайная пуля не убила соседнего из них. Тут так же, как и везде в этом мире, были операторы с камерами для шоу, в интернете так же делались ставки и были свои герои, которые были известны всему миру — правда, ненадолго, так как погибнуть в дуэли было проще простого. Некоторые наемники для быстрого роста рейтинга в шоу специально сначала проходили квест дуэлей, чтобы показать себя и, вернувшись на фронт, заработать на рекламе, потому что через дуэли был самый быстрый путь к вершинам известности. В день проходила сотня дуэлей, и я был в шоке, какие деньги тут крутились. Правда, основной платежной единицей была криптовалюта, которую, между прочим, любили добывать наемники на своих криптофермах, у себя на арендованных участках. Война войной, а прогресс по расписанию. Так что передовые технологии имели место на этой самой разнообразной площадке бизнеса войны. Когда я выбрался с бульвара, я был не в настроении, потому что этот мир пугал меня гораздо больше того, в котором я жил раньше. Он был намного изощренней моего мира в плане испорченности. Раньше я думал так: все, что ни делается, — все к лучшему; сейчас я уже так не думал: мое впечатление от испорченности было сногсшибательным. Я удивлялся, на что люди готовы ради славы и денег, и не мог понять, как такое маленькое вмешательство во время могло наворотить столько бед. Я быстро двигался к кораблю, который был напичкан наркотиками, и от этого мне стало тошно. Я будто был в страшном сне и мечтал проснуться у себя на маяке, чтобы не помнить этой альтернативной реальности. Я уже забыл одну жизнь до маяка, почему же я не смогу забыть эту? Глава 8/2. В лесной глуши Волчий вой звоном будильника продирал лесные массивы, пугая в норках белых зайчишек и сидящих на ветках мудрых сов. Ночь стояла холодная, звезды отражались в глазах серых мохнатых спутников Безымянного, носом шел пар. Огонь тихо согревал ладони и обдавал волнами жара заросшее волосами, давно не бритое лицо. Ночь была прекрасна в лесах Аляски! Да все было прекрасно на Аляске, кроме войны. Но именно сегодня ночь давала порывы к размышлению, потому что именно сегодня стая шла мимо Города алых крыш. «Нужно было решать, будем ли мы мстить за отца или нет. Если да, то волков брать в город нельзя, — привязался к мохнатым тварям, погибнут. Но если и я помру, стая вымрет вслед за мной: слишком они преданные, не смогут без меня. Ну, лучше без меня, чем видеть их смерть. Да хоть бы клички дал, а то считаю их цифрами: первый, второй, третий — как это банально бездушно, по-военному. Но ладно уже, поздно приучать к кличкам. Даст Бог, выживу — и новому поколению дам имена, а не номерные погоняла. Совсем бездушный стал, как неживой. Но в моем-то деле это и нужно. Как можно победить врага? Стать силой, с которой будут считаться, уважать. Лучше, чтобы боялись. Легенду создал, да и вообще огромная работа проделана. Так что это не должно пройти зря. Наверное, пойду в город. Столько красных завалили все же, а столько кровных! Точно, пойду, должен. Могу же гордится! Кто Джану приносил столько потерь? Да только я!» Огонь костра потихоньку прекращал действие обогревателя. — Так, шестой, ко мне! Большой красивый серый волк подошел к хозяину. — Принеси мне сухих веток. А то костер гаснет, — сказав это, он указал на костер кивком. Волк послушался и побежал в чащу за спиной хозяина. — Сейчас бы сигарету… Не курил сколько? Пару лет точно. Да, кровные не курят, да и красные тоже. В такие вечера, как этот, очень хочется. Стая сидела и слушала вслух витающие мысли вожака, высунув языет, жадно по-песьи дыша. Кто грыз камни, кто-то ковырялся в шкуре, гоняя блох. Шестой вернулся из леса и держал в зубах огромную сухую ветку — такую большую, что еле умещалась в его пасти. Он подбежал к костру и положил палку прямо у ног вожака. Безымянный кивнул в знак признательности и погладил волка, дав ему понять, что он свободен. Волк помялся, покайфовал от прикосновений хозяина и завалился на свое место. Вожак все размышлял, как будет делать дело: — В городе просто так завалить не дадут. Город — убежище: каждого наемника в его контракте обязуют хранить нейтралитет в городе. А мне на что нарушать общепринятые устои? Или, может, порвать шаблоны? Ладно, давно известно, что можно на дуэль вызвать. Да только мстить нельзя: говорят, пророчество какое-то хранит границы. А как тогда дуэль без мести, как это работает? На дуэль именно из-за мести вызывают или обиды, так вроде устроено. Противоречие постоянные, кто их разберет? Дуэль можно — воевать нельзя, мстить нельзя. Ладно, разберемся! Это не так уж и важно, убьют его или сам умру. И в том, и в ином случае потеря-то невелика. А даже, наоборот, приобретение: меньше убийц на этом свете. Стаю вот жалко: хороши псы, северные, верные, как никто, вернее любого товарища, без эгоизма. Ради вас бы просто жил, но вот только не в этой жизни. В этой жизни в душе моей месть застряла. Да так застряла, что клещами не выдернешь, — он бил себя в грудь, произнося это. — Война проклятая! Если бы не война, какая жизнь была бы в этих местах! Безымянный огляделся, любуясь природой, и потирал руки от холодной ветки, которую бросил в костер. — Холодно, но земля богатая, причем очень. Золото, нефть, живности много. За что воюем? За царя батюшку, нахрен он нужен! Как бы хотелось пожить в мире, где нет этого царя. Давно бы вывел войска и закончил эту ересь. Как мой отец столько лет продержался в этом мире, оставаясь связанным этим нелепым патриотизмом? Столько рассуждений в башке! Нужно спать ложиться. Завтра пойду в город, а вы, ребятки, оставайтесь тут. Волки будто бы поняли, что сказал вожак, и хором под красивый мотив леса завыли томно, напряженно, грустно. Утро было, как каждое утро в лесу: мерзло, туманно. Волки, сбившиеся в кучку вокруг хозяина, понемногу приходили в себя от сна. Сам вожак притворялся, что спит. Один из волков подошел и вопросительно понюхал альфу. Но не ожидал, что альфа сделает такое. Хозяин волков вскочил и со всего размаху, но видно, что сдерживая силу, ударил одного волка ногой в таз. Тот отскочил, визжа от боли. Потом — следующего, затем третьего, и все повторилось еще несколько раз: удар — визг, удар — визг. Потом альфа бегом побежал от лежбища в сторону города. Волки, что были в состоянии бежать, побежали за ним, недоумевая от происходящего. Он резко развернулся и заорал на них, как ни разу до этого не орал. Ругался, показывал злость, показывал, что ненавидит их, пытался обидеть, обидел. Ударил еще пару волков уже сильнее, снова визг, снова боль, снова крик злобы. Ночью, когда все отдыхали, он надумал сквозь слезы на глазах расстаться со стаей — расстаться с теми, кого любил, как детей, ради мести, ради злобы. Но понимал: чтобы волки его отпустили, он должен был разорвать ту любовь, что за годы выросла между ними, связывала их крепкими невидимыми узами. Он еще несколько раз повторял процедуру, убегая и крича. И наконец-то волки один за одним отстали от него, кроме одного с серо-голубыми глазами — номер шесть из стаи Безымянного. Но после пары километров бега и избиения отстал и он. И вот Город с алыми крышами показался на горизонте. — Здравствуйте, дорогой друг! Это очень хорошо, что вы к нам зашли. Вы в этих местах легенда, просто человек-чудо. Присаживайтесь, присаживайтесь, умоляю вас, — губернатор лукаво посмотрел на кресло и показал на него рукой. Безымянный сел в кресло и приятно раскинулся в нем. — Я ходить вокруг да около не буду, у меня к вам предложение, — бесцеремонно сказал губернатор. Безымянный молчал, с долей презрения слушая собеседника.