— Многие знают, что вы не очень хорошо относитесь к Орда-Джану, — произнося это, губернатор поморщился, делая вид, что он целиком разделяет негативный настрой Безымянного к Джану. — Также для меня не секрет, что вы хотите за что-то отомстить ему: слишком ваши действия по отношению к нему грамотные и целенаправленные. Так действуют люди с личным мотивом. Но к сожалению, мстить открыто у нас нельзя, как вы, наверняка, слышали. Даже есть легенда, что сам Бог хранит это место от ищущих мести. Хеврон-Бецер, этот город — убежище. Да, в простонародье его называют, кто как хочет, а мы, привилегированный класс, называем его этим старинным именем. Основатель был евреем, как вы помните, и чудным образом сумел вовлечь на город эту защиту от мстящих рук. Но на вашу радость, у каждой защиты есть обходной путь. К счастью, другие евреи после основателя помогли обойти этот закон. Вы же знаете, как эти люди умеют обходить законы? Еще со времен Торы, Ветхого Завета они законы подстраивали под себя. Так и тут им удалось подстроить под себя, а теперь — и под нас. Вот он выход — дуэли. При слове «дуэли» губернатор не смог удержать ехидной улыбки. Если до этого Безымянный с пренебрежением слушал этого человека, то сейчас речи губернатора заинтересовали его. Губернатор смотрел заискивающим взглядом и следил за каждым движением своего собеседника. — Так вот, я и предлагаю вам то, что для вас, по моему скромному мнению, выход. — И что же это? — спрашивая это так, будто бы сам не знает, произнес Безымянный. — Ой, ну хватит, не дурите меня! Наверняка вы для этого и шли в этот город — чтобы вызвать Джана на дуэль! Так как ходят слухи, что он скоро сюда явится, и они не обошли вас в лесу. — Раз ты знаешь это, зачем ты меня пригласил и предложил мне то, для чего я, по твоему мнению, явился? — Потому что, дорогой друг, это мой город, и, кладя карты на стол, это я распустил тот слух о Джане. Безымянный при услышанном нахмурился. — И с чего, по-твоему, я должен продолжать вести с тобой этот разговор в приличном русле после услышанного? — А дело в том, что, как вы заметили, дорогой мой друг, этот город жаждет шоу, а больше него этот мир жаждет шоу, которые нам дала эта война. — Я слушаю внимательно, но говорю сразу: меня интересует не шоу, а Джан. — Я бы никогда не оскорбил вас, думая о том, что ваши мотивы — популярность и это новое слово, вертящееся на языке… А! «Хайп». О нет, это не про вас, — кладя руку на сердце, с умным взглядом сказал губернатор. — Дело в том, что я читаю «Красный вестник». Это интересное чтиво, выпускающееся у альянса краснокожих. Там показывают потери, приобретения и расходы армии альянса. И так я отследил ваш путь, пускай это было и трудно: он шел зигзагами в хаотичном порядке. Я крайне восхищаюсь вашей тактикой, но он шел в направлении моего города, оставляя кровавый след и хорошую масштабную рекламу вам и вашим деяниям. То есть, не делая ничего рядом со мной, создавалось масштабное противостояние среди двух легенд, а мне уже надоело стравливать распиаренных наемников, которые купили обучение, как стать популярным, у какого-то блогера. Так что я просто взял это дело в свои скромные руки и решил сделать так, чтобы каждый добился того, чего хочет. Я, в свою очередь, — организации легендарнейшей схватки, вы — отмщения и смерти Джана, а Джан — шанса поквитаться с вами за всех убитых воинов. Теперь вам понятно, почему я позвал вас? — Теперь да, и я слушаю вас еще внимательнее. — А у меня, в принципе, и все. Теперь мы снимем, как вы вызываете на бой Джана, и будем ждать последствий ваших действий, — при этом губернатор потирал руку об руку в предвкушении наживы и улыбался, потому что был доволен собой и тем, как он все это дело устраивал. Долго ждать не пришлось: ответ от Джана прогремел на весь интернет. Громко и четко Джан указал не только на то, что хочет принять вызов лично, но и на то, что примет дуэль на мечах, как и хотел сам Безымянный. Дело завертелось, ажиотаж рос день ото дня. Популярность события и предзаказы на онлайн-трансляции били все ожидания. Безымянный в эти дни не жил в городе, а приходил туда только один раз в неделю — выступать перед прессой. Это была его единственная обязанность, так как губернатор раскручивал все в своей мере масштабно и агрессивно. Событие было очень громким. Говорят, что даже Император Российский купил трансляцию и сделал ставку на Безымянного. О, знал бы император о тех мыслях, что думал о нем наш герой! Но, тем не менее, время шло, приближая событие. Лесничий наш жил в лесу не так далеко от города и горевал по новой утрате — своей стае. Глава 8/2/2 Глава, в которой Орда-Джан придумывает гениальный план. Выписка из дневника командующего центральным фронтом Красного альянса: «Пустоши, новоиспеченные владения Красного альянса. Двенадцать часов пополудни. Ждем главнокомандующего армией. Снова полный разгар. На этот раз погиб близкий друг и советник главнокомандующего, друг детства. Снова проявил себя этот дух леса, этот изверг, убивающий только краснокожих, мой народ и кровных главнокомандующего. Жесткость содеянного и масштабы поражают. Снова гора трупов, опять море крови и разорванные тела. Да, я понимаю, что идет война и мы взрываем целые военные части. Я не лицемер, но меня поражает жестокость убийств. Видно сразу, что человек делает это с ненавистью, мне неизвестной. Он маньяк, ужасный маньяк. В час тридцать после полудня приехал Орда-Джан — человек, чьи жестокие выходки тоже поражают меня. Но он мой прямой начальник, и я отдаю ему должное, потому что помню, в каком плачевном положении находился наш альянс до его прихода на роль главнокомандующего. Я доложил ему о потерях и о смерти его кровного, да еще и друга детства. Ожидал бурной реакции. Орда-Джан выслушал мой доклад без единой эмоции на лице. Развернулся и зашагал прочь в лесную чащу, так как мы стояли на выходе из леса в обгорелую от взрыва пустошь. Около получаса его не было, потом он вышел и приказал всем собраться на вечернем сборе в главной землянке. Вечер был хорош: много письменной работы — это лучше, чем выстрелы. Учет потерь и письмо в «Красный вестник». Я пишу им по настоянию старейшин альянса. Орда-Джан не одобряет эти публикации, но без них никак. По мнению старейшин, люди должны знать правду об альянсе, пускай и не всю. Дальше — больше: вечер и собрание в главной землянке. Орда-Джан был, как всегда, в своей черкеске, название которой я не могу произнести правильно. И еще вот это «папаха» — нельзя было назвать как-то легче? Он ходит в этой одежде чуть ли не каждый день, хоть раз поменял бы! Да, выглядит он строго, да и не только выглядит. Как-то я встретился с ним в катакомбах, так он даже не попробовал расступиться, просто снес меня напором обратно в широкую часть коридора. Странный человек и довольно молодой. Мне вот пятьдесят, а ему, наверное, лет тридцать. Ну ладно, это неважно. Разговор зашел серьезный. Орда-Джан начал речь важно и очень надменно, как мне показалось. Тут, по ходу, проявилась боль от утраты близкого. Он рассказал нам свой план вкратце. А план тот был связан с городом на нейтральной территории. Город-убежище — там, говорят, война запрещена. За тридцать лет службы ни разу в нем не был, так как наши границы до него не доходили ранее. Позже после изъяснения плана зашел в главную землянку один из фигурантов дела — местный губернатор (точнее, не местный, а того непонятного мне города). Главнокомандующий сказал, что этот человек ему поможет. План состоял в том, что губернатор распространит слух о намерении Джана приехать в город. Название странное, тоже непроизносимое — Хеврон-Бецер, так его назвал этот скользкий мужчина, постоянно теребящий свои руки. На это должен клюнуть наш товарищ, лесной дух, или Безымянный в простонародье. И когда Безымянный придет в город, если придет, Джан убьет его по-тихому диверсионной группой. Но тут вмешался губернатор, весь подхалим такой, и говорит: мол, нет, в нашем городе нельзя просто так убивать людей, милостивый господин. Это нарушает закон города-убежища. Но обойти закон можно — это дуэль. Тут-то наш главнокомандующий призадумался: видимо, не хотел так рисковать, потому что у него были грандиозные планы, что он хотел совершить. Он ходил туда-сюда и говорил: «Хорошо. Но поединок должен быть на холодном оружии». Глаза губернатора неестественно загорелись, и он пожал Орда-Джану руку, а потом при всех сказал: «Я тоже поддерживаю вашу неприязнь к этому субъекту. Его маниакальные методы просто разрушают тот устой войны, что мы соблюдаем в двадцать первом веке». Мне этот человек показался слишком хитрым, но я пока не мог понять, в чем. Дорогой дневник, надеюсь, никто не прочитает твои тайны». «Прошло около месяца после последней записи. Прости меня, что давно так не писал! Целыми днями смотрел, как Джан тренирует навыки боя на шашках. Этот человек гениален, обучаем, спортивен. Мое мнение резко поменялось в лучшую сторону, я стал ближе к главнокомандующему. Наверное, все из-за места расположения города: он прямо на территории моей части фронта. Этот человек — не только талантливый полководец и потрясающий воин, но и джентльмен (конечно, если мое понимание этого английского слова правильно). Все дни напролет мы тренировались вместе. Пускай я и старше, и медлительнее, но Джан тренировался и со мной. Вечера же мы проводили вместе, пили китайский чай и обсуждали будущее после дуэли. Он сказал, что дружба с ним поможет мне зайти в новые земли вместе с ним. Мы очень сдружились, я стал боготворить этого человека, а раньше осуждал. Так вот почему я написал именно сегодня, потому что побоялся забыть. Сегодня нас вызвал на дуэль Безымянный. И я в первый раз увидел его на видео. Тоже молодой, пускай и бородатый, очень грамотно говорит, хоть и живет в лесу, по его утверждению. Также он объяснил всем мотив своих убийств. Оказывается, его отец погиб при одном из взрывов двухлетней давности — по-моему, это самый первый из нашей копилки трофеев. И кто бы мог подумать, что все так просто! Наши солдаты выдумывали мифы, легенды об этом воине-звере, а оказалось, он просто молодой человек, мстящий за отца. Если бы он сразу после взрыва вызвал на дуэль Орда-Джана, то был бы не замечен ни нами, ни губернатором. Но он два года убивал моих подчиненных и кровных Джана. Так что он заслужил дуэли, и я уверен, что мой любимый главнокомандующий разорвет его на кусочки так же, как и он разрывал наших людей». Глава №9. Вечера Мы второй день шли обратно по реке на судне, полностью забитом наркотиками, когда я увидел этого человека, стоящего на берегу. Я удивился его телосложению: я никогда подобного не видел. Он стоял на американской южной стороне фронта и смотрел на наш корабль, махая нам одной из рук, словно подзывал к себе. Я нашел Колина и указал на человека, точнее — двух людей на одних ногах, стоящих на берегу. Колин улыбнулся и сказал, что это его давние знакомые Артур и Джонни Фэйки — братья, приросшие друг к другу во чреве матери, и что они славные сильные ребята и хорошие друзья мисс Элизабет. Мы остановились и спустили лодку, так как Колин хотел взять на борт этих двух братьев. Минут через пять мы уже знакомились, а Колин жарко обнимал этих парней. Артур показался мне очень добрым и интересным парнем, и мы были тезками. А Джонни был скоморохом и постоянно прикалывался над всеми с долей издевательства, а когда узнал, что я немой, так вообще начал корчить мне рожицы и показывал, как он типа зашивает рот и себе. Оказывается, мисс Элизабет пригласила их к себе, так как они были давними знакомыми, и вместе с ними собиралась посетить одно мероприятие в Городе алых крыш, которое должно было пройти через два или три месяца. Как раз об этом мероприятии трезвонили все социальные сети и военные СМИ. В городе месяц тому назад поймали парня, которого почти два года искал сам Орда-Джан. И, по слухам, этот парень был сам Безымянный, который убивал войска красных, джигитов и апачей Орда-Джана. Это заинтересовало красного лидера, потому что этому парню он проигрывал в сухую пару лет. Не знаю, как его поймали, но говорят, что в тех местах распространили слух, что Орда-Джан приедет в город и на этот слух попался Безымянный. Об этом обо всем я ничего не знал, но за вечерним ужином нам рассказал это Джонни Фэйк, который постоянно сидел и дразнил меня моей немотой. Назад мы шли чуть быстрее, чем в Город алых крыш: нас никто не останавливал, и мы за четыре дня добрались до места базы моей патронессы. Артур подавляюще молчал почти все время, а Джонни то и дело болтал и рассказывал о своих военных приключениях. Этот парень был абсолютно безбашенным, но, когда они встретились с моей мисс Мерфи, он уважительно поклонился ей, и через секунду они с улыбками и смехом налетели друг на друга с объятиями, свидетельствовавшими о хорошей дружбе и долгой разлуке. Мы должны были собрать новый корабль за этот сезон, и я сразу по приезде получил задание сгонять в Японию и привезти запчасти, которые заказал инженер. Это был мой шанс съездить на маяк и посмотреть, там ли Кира и Соломон. Я не знал, как мне уговорить Колина, чтобы он разрешил зайти на маяк, но понимал, что сама судьба дает мне такой шанс. Сходить в Японию я должен был где-то через месяц, когда заказанные детали будут готовы, а до этого я должен был проводить время с этими братьями и мисс Мерфи. Честно скажу вам, я все больше и больше разочаровывался в этой истории. Я понимал, что люди грешны и их можно спасти только любовью, я же насмотрелся на все ужасы тут, и любви у меня просто не оставалось: я вообще никому не хотел помогать, и только новая привязанность к Элизабет держала меня на плаву и не позволяла сойти с ума. Ночами я проклинал себя за низость своих мыслей, а днями лицемерно улыбался этим людям. Иногда, оказываясь один на один с Элизабет, я не притворялся, как обычно, и улыбался с лицом, пропитанным искренней дружеской симпатией, хотя я иногда ловил себя на том, что смотрю на нее не только как на друга. От этого чувства мне было и приятно, и больно, потому что сердцем я был с Кирой. Но скажу вам честно: в эти дни моей двойной привязанности к этим женщинам я писал очень много историй, потому что для автора лучший мотиватор —это чувство и разум, играющие вместе. Нет ничего лучше для писателя, чем писать на пороге возрождения в нем любви к женщине, когда он уже имеет любовь к одной. Это микс чувств, они неправильные, но творческие, а необычные чувства благоприятно влияют на творчество. Так что в свое пребывание на Аляске я написал небольшой рассказ под названием «Молодость Lights, или Время Молодых». Опубликовал его в том времени от уже привычного, созданного мной псевдонима и моего alter ego Евгения Плотникова. Не знаю, но в те дни борьбы в моей душе я хорошо писал. И почему-то решил воспользоваться этим. Наши однотелые друзья гостили у нас уже два дня, и каждый вечер мне приходилось слушать речи этого надменного Джонни Фэйка, а его брат постоянно пытался угомонить этого вечно стебущего всех клоуна, но все попытки были тщетны. Вот и в этот вечер после долгой работы с инженером над новым кораблем я пытался проникнуть в свою спальню, когда Элизабет увидела меня и пригласила на вечернюю дискуссию. Несмотря на то, что я устал, мне пришлось согласиться. Вечер был теплым и, на удивление, спокойным, но пульсирующая тревога в моей пятой точке никак не прекращала свою работу. Я был в постоянном напряжении из-за этого Джонни Фэйка. И в этот прекрасный вечер мы всей гурьбой вышли на веранду и уселись за большой дубовый стол. Я уже опрокинул пару двойных ирландских виски и был готов выслушивать насмешки и издевательства, но вечер протекал довольно спокойно. Элизабет тихо болтала с одним из своих рыжих братьев, Джонни и Артур пытались рассказать о нашумевших подробностях события, связанного с Безымянным и Джаном, их пытался слушать Колин, а я сидел и понемногу пил виски вместе с инженером, не привлекая к себе внимания. По поводу инженера могу сказать одно: я не запомнил его имени, и не получилось его записать. В нерабочее время он молчал и не без страха поглядывал на Элизабет. Он был завсегдатай на этих вечерних посиделках, но не участвовал в разговорах. Я хоть и был нем, но иногда он молчал больше, чем я. Ребята постоянно вели оживленный диалог, а я по возможности писал им на листке пару абзацев, и их с удовольствием читала вслух Элизабет. Часто мои заявления были высмеяны Джонни, но когда это вошло в обиход, его заметки уже не казались смешными, и мало кто даже улыбался его шуткам. Так вот, в этот вечер я поймал волну хорошего настроения и слушал рассказ братьев об Орда-Джане и его противнике. В общем-то, они постоянно противоречили друг другу, и настоящую правду мы уже не узнаем, а придумывать что-то от себя я не в праве. Артур убеждал, что воина леса поймали в городе, потому что даже для такой войны его посчитали странным и опасным для перемирия в городе: он был похож на животное, и его повадки напоминали волчьи, а когда его поймали, ему больше ничего и не оставалось делать, как вызвать Джана на дуэль. Лично я не придерживался такого же мнения, Джонни же говорил, что Безымянный пришел в город и начал расспрашивать всех о том, когда появится Джан, на что люди говорили ему, что это все слухи и Джан не появится в городе. Тогда он разозлился и бросил вызов Орда-Джану в дуэли перед всем городом, и это попало на видео и просочилось в интернет. Джан сразу же принял вызов, так как давно точил зуб на воина леса. И из этого события сделают распиаренный махач: ставки были огромными, люди просто тоннами несли деньги в конторы. Джонни даже сказал, что поставил на эту дуэль свою годовую прибыль, которой у него еще не было. Когда Элизабет спросила, на кого он поставил, он сказал, что Джан не сможет проиграть, этим ответом дав нам всем понять его предпочтения. Также он напомнил, что у Джана больше мотивации убить Безымянного, чем у того убить Джана, так как тот уже насладился победами, а Джан голоден. Колин послушал братьев и сказал: — Если бы я занимался ставками, то, скорее всего, тоже поставил бы на Джана. Потому что этот из леса вышел, непонятный, первобытный, у него по-любому психологическое заболевание — адекватный нормальный человек не пойдет маньячить в лес и разрывать людей на куски. Это, конечно же, война, но есть же общепринятые рамки гуманности! Элизабет ответила ему не без доли сарказма: — Я бы с тобой согласилась, если бы не торговала рабами и не провозила контрабанду. Ты лицемеришь, друг мой. Пока Джонни обхохатывался над Колином, я написал на листке свое мнение и дал прочитать Элизабет. Она посмотрела на меня — на человека, протягивающего ей листок, — и улыбнулась, а затем начала читать с долей нежности в голосе: — «Любое отклонение от общепринятой, стандартной человеческой нормальности расценивается в нашем обществе как болезнь. А болезнь, как правило, искореняют. Но также есть и обратный фактор: если же болезнь приживается, то становится со временем порядком. И вообще у каждого человека своя планка порядка. Для меня лично все, что у вас тут происходит, — это болезнь. Но если бы я родился в этом обществе, я был бы таким же». Джонни посмотрел на меня серьезно, а потом сказал: — А в каком таком обществе ты родился, что для тебя все тут — болезнь? Элизабет сказала, не раздумывая, и даже не поняла, что выдала мой секрет. Она сделала это неспециально: видимо, ей просто хотелось поговорить обо мне. — Артур у нас из другого времени. Она резко посмотрела на меня, а на лице у нее застыло выражение преданности мне. И дабы убедится в том, что я нормально воспринял то, что она сказала, она еще более преданно посмотрела на меня. Я же всем видом показывал ей, что мне все равно и что она может рассказывать, если хочет. Но этот ее выкрик не удосужился плотного внимания, и Джонни, больше не глядя на меня, начал рассказывать о своих ужасных жестоких проделках и о том, что, возможно, он бы и сам вызвал Джана, если бы был не привязан к брату. Колин, слушая это все, вдруг спросил: — Я слышал, этот парень ходил со стаей волков. Это правда? — Чистая правда! Они раздирали на куски людей Орда-Джана. Я смотрел на Джонни, который упомянул эти ужасы, и просто возненавидел этот мир всеми клетками своего организма. Мое полное разочарование останавливала только зарождающаяся в моем сердце теплая чувствительная привязанность к этой рыжей девушке. После еще пары стаканов виски, а во временном эквиваленте это тридцать минут, пошел такой разговор: Джонни хвастался, сколько у него военных друзей, и говорил Элизабет о том, что тоже считает ее хорошим другом. Мне же на это пришла мысль, которую я не озвучил: о том, что это и есть великое заблуждение. В этом мире люди полагают, что у взрослых есть друзья, но это распространенная ошибка. Правда, в этой компании моего невысказанного мнения никто не придерживался. Отчасти этому способствовал ирландский виски. Почему-то я на момент этой мысли забыл о своем друге Соломоне и вспоминал только безлюдное одиночество, в котором жил долгие годы. Стакан за стаканом переносил нас на новые уровни взрослой дружбы. Мы разговаривали о том, как эта война помогает всему миру, и о том, как люди зарабатывают тут. Меня лично волновал вопрос войны на камеру, о том, что люди снимают плохие события, делают себя специально хуже, чтобы иметь рейтинг выше. Это и навело меня на мысль о том, что мы живем во времена плохих книг, плохих фильмов, плохих реалити-шоу, а плохие персонажи вызывают у нас чувство привязанности. При этом я посмотрел на Джонни и подумал над его словами, когда он рассказывал, что у него большой рейтинг. От этого было горько на душе. Наверно, еще и горечь виски создавала незабываемый тандем грусти с моими чувствами. Да, это время было странным! Война войной, но весь обычный мир жил по принципу поэм, написанных маркером на автобусных остановках и в кабинках туалета — неполноценный, как ребенок, у которого вырезали кусочек тела, чтобы он мог жить. Это был недомир с испорченной историей, которую испортили сами люди. Пока я витал в облаках, Джонни хвалился, что война эта — действительно самое прибыльное дело, которое создал на земле человек. Пока он усердствовал над своей пьяной идеологией, я накатал пару страниц и дал их Элизабет для прочтения вслух. Она заткнула всех присутствующих и начала читать: — «У этой на самом деле уникальной войны, как уже не раз упомянул Джонни, несколько способов топки: это слепой патриотизм, он обычно проявляется в скудости ума, — при этом предложении она посмотрела на Джонни, — и жажда наживы. Люди давно мечтают зарабатывать быстро, почти сразу, и это редкость, когда такое получается. Но эта война превзошла все войны, о которых я слышал. Она дала легальный способ безнаказанного легкого заработка, о котором всю жизнь мечтал каждый человек, — это феноменальный психологический прием. Это доказывает правильность слов Олдоса Хаксли о том, что умные люди имеют свойство разлагать людей, не обремененных живым умом. И еще один новый психологический способ, найденный этими людьми, поражает меня, как и предыдущий способ заработка: они, по сути, дают выбор, когда на самом деле его нет. Если ты патриот, иди на войну за дела Родины. Если тебя это не парит, но ты хочешь заработать, иди на войну ради денег. Если ты вообще к этому никак не приспособлен, ты все равно смотришь реалити-шоу и платишь бабки в эту систему за развлечения. Одним словом, ты все равно причастен к войне. Эти люди нашли лазейки к любому типу людей, все лишь бы ты платил бабки. Вот, в принципе, и твой выбор, которого у тебя нет. Просто потрясающе! Те, кто это все придумал, как минимум гении, но смысл в том, что эти гении — плохие, эгоистичные люди. Да, я думаю, сейчас уже и нет хороших людей. Все одинаковы, и этот мир достоин быстрого, но мучительного конца. И поверьте мне, в альтернативном варианте все то же самое: пьют, воруют, война и пороки». Всем было все равно на эти слова: половина людей уже были пьяны и почти не слушали, что читала им Элизабет, но зато очень хорошо ее слушал Артур. Он обратился ко мне и сказал, что ему очень нравятся мои мысли. Артур не пил весь вечер, но из-за того, что пил его брат, он был в таком же пьяном состоянии, хотя, может быть, чуть трезвее брата. — Вы сказали про альтернативный вариант. А до этого мисс Элизабет сказала, что вы из другого времени. Мне нравился этот парень, и я, зная, что этого никто не запомнит, написал свою краткую историю, которую с удовольствием прочла вслух моя патронесса. Сегодня вечером я очень много писал и понял, что о личности человека можно многое сказать, когда увидишь, как он пишет. О себе я могу сказать, что не замечаю своих ошибок — ни грамматических, ни жизненных. Тогда Артур начал расспрашивать меня о моем мире, а я вкратце отвечал ему. После еще двух виски я добавил ему в шутку, а Элизабет прочла: — «Знаете, я настолько неудачник, что распределяющая шляпа Хогвартса отправила меня к вам». — Что за шляпа Хогвартса? — спросил Артур. Я еще написал на листке бумаги: