Пока мать переваривала радостную новость, Клер, которая совершенно не была уверенна в том, что ее пригласят, бросилась наверх. Тем не менее, ее пригласили. Пригласили, как ни странно, кроме нее и Ивана Семеновича, еще и Эллу. Клер удивилась, но спорить не стала. Элла всегда была для нее загадкой, но на этот раз она окончательно поставила кузину в тупик. Ольга и Ирина бесились и постоянно поддевавали Эллу, оставив все попытки вывести Клер из себя. Клер сидела в своих комнатах, надеясь, что ее никто не станет трогать. Она отчаянно скучала по Кузьме Антоновичу, которому становилось все хуже. Врач, с которым беседовала Клер, не мог точно сказать, чем же он болен, поэтому осторожно предположил, что болезнь его может быть заразна, и выздоровление займет какое-то время. Глава 7 Ланина Клер увидела в воскресение, гуляя в Летнем саду вместе с Ольгой и Иваном Давыдовым. Иван был давним ее поклонником, и Клер вела с ним игру в кошки-мышки. За рассудок Давыдова Клер была спокойна, никогда не видя фанатизма в его глазах. Она считала его другом, с которым можно приятно провести время, к тому же, Иван нравился Ольге, и был тем редким человеком, который мог спокойно прогуливаться в обществе обеих сестер и не рисковать быть растерзанным ими на части. Ланин, в парадном костюме, при бутоньерке и бриллиантовой булавке, стоял, опираясь о перила, и угрюмо смотрел на воды Фонтанки. Лицо его было сосредоточено, а губы плотно сжаты. Знакомые голоса, прорвавшиеся сквозь поток его мыслей, вернули его в реальность, он поднял голову и замер, не зная, как поступить. Он обещал Марии никогда не разговаривать с Клер, но за последние пол часа он столько думал, что старые обещания перестали играть для него какую-либо роль. Принятое решение заставляло замирать его сердце, но отступать он не был намерен. Клер отчетливо увидела борьбу, которая происходила в его душе и отражалась на красивом лице. Она замерла, когда глаза их встретились. Эрнест оттолкнулся от перил, будто это движение далось ему с большим трудом, и подошел к Клер. Казалось, он не видел ее спутников, глаза горели на бледном лице. — Добрый день, Клара Ивановна, — он поклонился. Клер сделала книксен, не переставая смотреть на него. Иван и Ольга куда-то исчезли, и Клер осталась наедине с Ланиным, чего сейчас хотела меньше всего на свете. — Разрешите сопровождать вас? Она кивнула. Ощущение приближающейся трагедии сдавило грудь, когда ее рука легла на его руку. Эрнест был напряжен и сосредоточен. Они молча шли вдоль Фонтанки, а потом Ланин увлек ее вниз по ступеням на пристань, где стояли лодки, но совсем не было людей. Клер смотрела на воду, по которой плыли желтые листья, и боялась поднять глаза на своего спутника. — Сегодня моя свадьба, — вдруг сказал он. Клер почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз. — Скоро? — Два часа назад. — И что же вы здесь делаете, Эрнест Михайлович? Вы должны быть со своей молодой женой. — Еще успею, — он криво улыбнулся. Она промолчала, глядя на воду Фонтанки. Мимо проплывала лодка, в которой сидели двое – девушка и молодой человек из мещан. Оба смеялись, и явно были довольны жизнью, чего Клер о себе сказать не могла. Она должна бы радоваться, что Ланин женился, и что с этим пашенькой покончено, но ей почему-то не стало легче. — Маша, мне кажется, хорошая девушка, — сказала она через несколько минут, — просто ревнивая. И я ее понимаю. Ланин снова улыбнулся. Клер подумала, что улыбка у него, как у небесного ангела с алтаря в церкви Святой Екатерины. — Возможно, отозвался он, — жаль, что я не могу любить ту, которую из могилы приказывает мне любить мой дед. — Что же вы собираетесь делать? — Уеду куда-нибудь. Пусть наслаждается своим наследством в одиночестве. Видимо, эта фраза вылетела у него случайно, так как он смутился, но извиняться не стал. Клер подумала, что долго же нужно было выводить его из себя, чтобы довести до такого состояния. Хорошая девушка Маша явно постаралась. — Последнее время, — сказал Эрнест, выйдя из задумчивости, и голос его зазвучал неестественно спокойно, — мне приходит на ум безумная идея. Я даже не знаю, стоит ли говорить вам об этом… — Почему бы нет, раз уж начали. — Вы же католичка? — Да, так настояла моя мать. — Если я приму католицизм, то мой брак не будет действителен? Клер побледнела. Этого ей еще не хватало. — Наверное, нет, — проговорила она, — но вы станете вероотступником. — Это сейчас я вероотступник. — Что вы этим хотите сказать? Ланин осторожно взял Клер за руку. Глаза его вспыхнули. Клер испугалась, что сейчас произойдет нечто, что невозможно будет изменить, попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее. — Вчера весь вечер я лежал и думал, как я могу отделаться от Мари… — он помолчал, перебирая ее пальцы, — они заставили меня принять православие. Но я... Я хочу вернуться к своей вере… если вы согласитесь уехать со мной… Мир покачнулся, и Клер закрыла на мгновение глаза. Так она и знала! Зря она думала, что легко отделалась от этого пашеньки! Он опасен, как никакой другой! — Вы же сами понимаете всю абсурдность этой идеи, Эрнест Михайлович…, — начала она, но он перебил ее, заговорил быстро-быстро, так, что Клер теряла смысл сказанного: — В том-то и дело, что понимаю! Но в том и ее привлекательность, в безумии! Прошу вас, Клер, — он вдруг стал серьезным, — если что-то случится, или вы полюбите меня…, как я вас, хоть это такие же безумные мечты, приходите ко мне! Я сегодня же уеду, но не с этой… Машей, а один. Я буду ждать вас, если надо, до самой смерти… Она получила все, что хотела. Деньги нашего деда. А я остался с маленьким наследством, которое оставила мне моя сердобольная тетка. У меня есть имение за Выборгом и домик в Италии. Если вы захотите, мы можем жить в Неаполе, где вечное лето… — Вы думаете, Марии нужны деньги? – перебила его Клер, готовая закричать от отчаяния, — ведь вы ей нужны. Она очень любит вас! — Так и что же? Я никого силой не заставлял выходить за меня замуж. Я-то люблю вас, Клер! Но у вас есть выбор! Вы можете сказать да или нет, и я никогда не буду вас неволить! Меня же силой заставили, угрозами и всеми прочими нечестными методами! Два года от каждого встречного я слышу только одно: женись на Маше, или останешься без денег! Женись на Маше, или умрешь с голоду! И ладно сам, но и ни в чем не повинную девушку обречешь на невзрачное существование старой девы! А как она тебя любит! Какая она положительная во всех отношениях! — Прекратите, Эрнест Михайлович! – почти закричала Клер, испугавшись силы его страсти. Она вырвала руку и пошла вверх по лестнице, — вы уже женаты. Теперь поздно что-то менять! Вы должны уехать с Машей и жить с ней. Ведь она ваша жена перед Богом! Эрнест остановился и посмотрел на нее долгим взглядом снизу вверх. Клер было страшно и неуютно, как будто она была виновата в чем-то перед ним. — Хотите честно? — сказал он, — плевал я на все обряды! Никакой Бог не заставит меня жить с этой… мегерой. Я в детстве достаточно терпел ее выходки, чтобы терпеть их и дальше. Я мечтал вырасти, чтобы уехать и никогда не видеть ее вечно надутых губок! Эри то, Эри сё, и все не так! Нет уж, лучше я умру с голоду! — Может быть, она исправится, — предположила Клер. — Горбатого могила исправит. Да и не в ней дело. Дело во мне. Дело в вас. Я не могу жить с ней, любя вас. Это будет двойная измена. Даже тройная. Вам, ей и себе! Клер отступила, надеясь, что он не двинется за ней, и уперлась спиной в мрамор. — Как же все сложно у вас получается, Эрнест Михайлович! Почему вы вообще решились на эту свадьбу? — Чтобы не обрекать ни в чем неповинного ангела на голодное существование. Теперь она богата, как никогда. Мой дед оставил ей кучу денег. И кучу мне. У нее их целых две кучи. Пусть наслаждается. — Вы очень жестоки, — Клер смотрела ему в глаза. — Я? Я милосерден! — почти закричал он, — я отдал ей свою свободу и свое состояние! Все довольны! Вся семья довольна! Думаю, что они даже не заметили моего отсутствия на свадебном пиру! — Может быть, вам стоит вернуться туда? — Нет. Я переночую в гостинице и завтра утром уеду первым поездом. Хорошо, что я встретил вас, Клара Ивановна. Потому что, если бы я случайно не встретил вас сейчас, никогда бы не сказал вам ничего. Он вдруг успокоился и взял себя в руки, будто запер эмоции на замок. Лицо его стало обыкновенным, привычным, и Клер немного расслабилась. — Простите меня, Клара. Я испугал вас. Конечно, я не должен был говорить всего этого. Она молчала, стараясь унять дыхание. — Разрешите выразить вам свое восхищение, и заверить вас в моей любви и преданности, Клара Ивановна, — он говорил тихо, рассматривая золотые листья под ногами, — прошу простить меня, если напугал вас. Я уезжаю из Петербурга, я на самом деле прошу прощения. — Хорошо, — выговорила Клер, немного успокоившись от того, что самоубийство отменяется, и у этого пашеньки другие планы. — У меня к вам только одна просьба…, — Ланин смутился, — дайте мне знать, если вам понадобится помощь. Клер снова кивнула. — Хорошо. Эрнет поклонился. Она молча смотрела на него. Стянула на груди теплую шаль. Он взял ее руку, поднес к губам. Клер отняла руку, но продолжала смотреть в необычные зеленые глаза. — Прощайте, Эрнест Михайлович. — Прощайте, Клер. И он ушел. Ветер кинул вслед ему листья, закружил. А Клер стояла и смотрела, боясь пошевелиться. Сердце болезненно сжалось. — Ушел твой поклонник? — ворваля в ее мысли голос сестры.