– В основном благодаря усилиям генерала Салиды, которая находилась среди них, – говорит Дэвидсон, похлопывая ее по мясистому плечу. – Считая вас, мы вырвали из рук вашего короля шестьдесят одного Непримиримого. Каждый получит еду, убежище и право выбора – демобилизоваться или служить. Кроме того, мы захватили крупную сумму из казначейства Норты. Война – недешевое занятие. Выкупы за бесполезных или слабых пленников не приносят большого дохода… – он замолкает. – Я дал ответ на ваш вопрос? Облегчение смешивается во мне с ужасом, который я не в силах прогнать. Археон штурмовали не только ради меня. Я освободилась от одного диктатора не для того, чтобы угодить в руки другого. Никто из нас не знает, на что способен Дэвидсон, но он – не Мэйвен. У него красная кровь. – Боюсь, я должен спросить еще кое о чем, – говорит Дэвидсон. – Мисс Бэрроу, вы можете с уверенностью утверждать, что король Норты любит вас? Во Дворце Белого огня я разбила бесчисленное множество стаканов. Не откажусь сделать это еще раз. – Не знаю. Ложь. Она легко дается. Но Дэвидсона так просто не собьешь. Его безумные глаза блестят. Когда в них отражается свет, они кажутся золотыми, потом снова карими и опять золотыми. Меняются, как поле пшеницы на солнце. – Выдвиньте обоснованное предположение в таком случае. Горячий гнев поднимается во мне, как пламя. – То, что Мэйвен считает любовью, – вовсе не любовь, – я оттягиваю воротник рубашки, обнажая клеймо. Букву «М», которую ни с чем не спутаешь. Множество глаз скользит по моему телу, рассматривая припухший перламутровый шрам и обожженную плоть. Дэвидсон обводит взглядом следы ожога, и его взгляд сродни прикосновению Мэйвена. – Достаточно, – выдыхаю я, запахнув воротник. Премьер кивает. – Хорошо. Теперь я спрошу вас… – Нет. Я серьезно – хватит. Мне нужно… время. Сделав дрожащий вдох, я отодвигаюсь от стола. Мое кресло скребет по полу в общей тишине. Никто меня не останавливает. Все просто смотрят полными жалости глазами. И в кои-то веки я за это благодарна. Из сострадания мне не мешают. Отодвигается еще одно кресло. Не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Кэл. Как и в самолете, мне кажется, что мир стал слишком тесным. Он удушливо наваливается на меня. Коридоры, совсем как во Дворце Белого Огня, тянутся бесконечной вереницей. Лампочки мигают над головой. Я цепляюсь за это ощущение, надеясь, что оно придаст мне сил. «Ты в безопасности, ты в безопасности, все прошло». Мои мысли выходят из-под контроля, ноги словно двигаются сами по себе. Вниз по лестнице, через очередную дверь, в сад, полный благоуханных цветов. Ясное небо над головой – сущая пытка. Я хочу, чтобы пошел дождь. Хочу отмыться дочиста. Руки Кэла касаются моей спины. Шрамы ноют от прикосновения. Его тепло вливается в мои мышцы, умеряя боль. Я вжимаю ладони себе в глаза. Это немного помогает. В темноте я не вижу ничего, в том числе Мэйвена, его дворца, пределов той ужасной комнаты. «Ты в безопасности, ты в безопасности, все прошло». Так легко остаться в темноте. Утонуть. Но я медленно опускаю руки и заставляю себя взглянуть на солнце. На это уходит больше сил, чем я думала. Я не позволю Мэйвену и дальше держать меня в плену. Я отказываюсь так жить. – Хочешь домой? – негромко спрашивает Кэл. Большими пальцами он мерно описывает круги у меня между шеей и плечами. – Можем пройтись пешком. Ты переведешь дух. – Я больше не уделю Мэйвену ни минуты своего времени. Я гневно разворачиваюсь и вздергиваю голову, заставив себя взглянуть Кэлу в глаза. Он не двигается, полный терпения и сдержанности. Все его реакции подчинены моим эмоциям; он позволяет мне задавать темп. После того как я долго полагалась лишь на милость окружающих, так приятно знать, что теперь можно принимать решения самостоятельно. – Я пока не хочу домой. – Хорошо. – И здесь тоже не хочу оставаться. – И я. – Не желаю говорить о Мэйвене, политике и войне. Мой голос эхом отдается в листве. Я напоминаю себе капризного ребенка, но Кэл просто кивает в ответ. Он тоже кажется мальчиком, со своей неровной стрижкой и в простой одежде. Ни военной формы, ни амуниции. Только плотная рубашка, штаны, ботинки и браслеты. В другой жизни он бы выглядел как обычный человек. Я смотрю на Кэла, ожидая, что его черты станут чертами Мэйвена. Но этого не происходит. Я понимаю, что Кэл тоже изменился. Он беспокоится обо мне сильнее, чем я думала. Минувшие полгода сломили и его. – Ты в порядке? – спрашиваю я. Он опускает плечи – едва заметный намек на сильнейшее напряжение. И моргает. Кэл не из тех, кого можно застать врасплох. Интересно, удосужился ли хоть кто-то задать ему этот вопрос с того дня, когда меня взяли в плен. После долгого молчания принц тяжело вздыхает. – Все обойдется. Надеюсь. – Я тоже. Некогда за этим садом ухаживали зеленые – многочисленные клумбы тянутся среди разросшихся, замысловато подстриженных кустов. Природа взяла верх, и разнообразные цветы и краски смешались друг с другом. Они сливаются, гниют, умирают и цветут, как им вздумается. – Напомните мне в более благоприятный момент, чтобы я обратился к вам за образцами крови. Я смеюсь в ответ на просьбу Джулиана. Он стоит на кромке сада и неназойливо вмешивается в наш разговор. Но я не против. Улыбнувшись, я быстрым шагом пересекаю сад и обнимаю его. Он охотно отвечает тем же. – От кого другого это звучало бы странно, – говорю я, отстранившись. Кэл усмехается в знак согласия. – Конечно, Джулиан. Сколько угодно. Кроме того, я у тебя в долгу. Он недоуменно наклоняет голову. – Что? – Я нашла твои книги во дворце. Лгать я не стану, но слова выбираю осторожно. Не надо делать Кэлу еще больнее. Ему не нужно знать, что книги дал мне Мэйвен. Пусть не питает никаких ложных надежд в отношении брата. – Это помогло… убить время. При упоминании о моем плене Кэл серьезнеет, но Джулиан не позволяет нам погрузиться в болезненные воспоминания. – То есть ты понимаешь, что я пытаюсь сделать, – быстро произносит он и грустно улыбается. – Не так ли, Мэра? – Не избранные, а проклятые, – негромко произношу я, цитируя слова, которые он написал на полях старой книжки. – Ты хочешь выяснить, откуда мы взялись и почему. Джулиан складывает руки на груди. – Я уж точно намерен попытаться. 22. Мэра Каждое утро начинается одинаково. Я не залеживаюсь в постели; птицы будят меня рано. И хорошо. Здесь слишком жарко, чтобы вставать поздно. Впрочем, пьемонтская база – отличное место для прогулки. Она хорошо защищена, ее охраняют монфорцы и пьемонтцы. Последние, разумеется, сплошь Красные. Дэвидсон знает, что Бракен, принц-марионетка, скорее всего, втайне строит козни – и никого из его Серебряных он не пропустит за ворота базы. Честно говоря, я вообще не видела здесь никаких Серебряных, кроме тех, кого уже знаю. Все обладатели способностей – новокровки (ну, или Непримиримые, в зависимости от того, какой национальности твой собеседник). Если у Дэвидсона и есть Серебряные, которые служат Свободной республике, как он утверждает, я их не встречала. Я поплотнее зашнуровываю ботинки. На улице клубится туман, низко нависая над кирпичным ущельем. Отперев входную дверь, я улыбаюсь, когда прохладный воздух касается моей кожи. Пахнет дождем и грозой. Как я и ожидала, Кэл сидит на нижней ступеньке, вытянув ноги поперек узкого тротуара. Тем не менее мое сердце сжимается при виде принца. Он громко зевает в знак приветствия, чуть не вывихнув челюсть. – Перестань, – насмешливо говорю я. – Для солдата ты слишком заспался. – Это не значит, что я вообще никогда не хочу спать, – отвечает Кэл с преувеличенной досадой. Вот-вот он покажет мне язык. – Пожалуйста, можешь возвращаться в свою каморку, в которой ты предпочитаешь жить. У тебя было бы больше свободного времени, если бы ты переехал в офицерский квартал, ну, или перестал бегать со мной по утрам, – говорю я с хитрой улыбкой, пожав плечами. Улыбнувшись точно так же, Кэл тянет меня за подол рубашки и увлекает за собой. – Не оскорбляй мою каморку, – говорит он и целует меня в губы. В подбородок. В шею. От каждого прикосновения под кожей распускается огненный цветок. Я неохотно отстраняю его лицо. – Папа пальнет в тебя из окна, если мы будем целоваться прямо здесь. – Ладно, ладно. – Он быстро приходит в себя и бледнеет. Если бы я не знала Кэла, то сказала бы, что он всерьез боится моего отца. Какая забавная мысль. Серебряный принц, боевой генерал, который способен одним щелчком устроить вокруг пылающий ад, боится старого хромого Красного. – Давай разминаться. Мы проделываем упражнения – Кэл тщательней, чем я. Он ласково бранит меня, в каждом движении находя изъяны. – Не спеши. Не раскачивайся туда-сюда. Легче. Медленнее. Но мне не терпится бежать. В конце концов Кэл смягчается. Кивнув, он позволяет начать.