Он ухмыляется, обвив меня рукой. Никуда не денешься. – Ага. Запах не то чтобы неприятный. Даже удивительно. – То есть ты не будешь со мной ругаться? – Ты сама сказала. Твое решение. – Отлично. Я не в настроении ссориться дважды за утро. Он слегка отстраняет меня, чтобы заглянуть мне в лицо. Большими пальцами Кэл обводит мой подбородок. – Гиза? – Гиза, – подтверждаю я, убирая за ухо прядь волос. В отсутствие Молчаливого камня мое здоровье заметно улучшилось – ногти и волосы снова начали нормально расти. Хотя кончики остались седыми. С этим уже ничего не поделаешь. – Она вечно твердит о переселении. Хочет уехать в Монфор. Оставить всё в прошлом. – И ты велела ей уезжать? Я густо краснею. – Это просто вырвалось! Иногда я… говорю не подумав. Кэл смеется. – Быть того не может! – Мама, разумеется, встала на ее сторону, а папа, разумеется, вообще не занял ничьей стороны и попытался всех помирить. Как будто… – у меня обрывается дыхание. – Как будто ничего не изменилось. Как будто мы на кухне в Подпорах. Наверное, зря я так расстроилась. Если рассматривать ситуацию в целом. Смутившись, я заставляю себя взглянуть на Кэла. Очень стыдно жаловаться ему на родных. Но он сам спросил. И я не удержалась. Он изучает меня, как ландшафт поля боя. – Не бери в голову, – говорю я. – Это пустяки. Его хватка усиливается, прежде чем я успеваю отодвинуться. Он понимает, что я пытаюсь сбежать. – Вообще-то я думал обо всех солдатах, с которыми тренировался. Особенно на фронте. Я видел тех, кто возвращался из боя невредимым, но чего-то все-таки недоставало. Они не могли спать, не могли есть. Иногда они просто соскальзывали в прошлое – воспоминание о битве враз оживало из-за какого-нибудь звука или запаха… Сглотнув, я обхватываю дрожащими пальцами запястье. Если стиснуть их посильнее, будет похоже на кандалы. Мне становится нехорошо. – Да, знакомо. – Знаешь, что помогает? Конечно нет, иначе я бы это сделала. Я качаю головой. – Нормальная жизнь. Распорядок дня. Разговоры. Я знаю, ты не очень любишь разговаривать, – добавляет Кэл, подмигнув. – Но твои родные просто хотят, чтобы ты жила спокойно. Они так мучились, пока… тебя не было. Он еще не нашел подходящее слово для того, что случилось со мной. «Плен» или «заточение» не передают всех смыслов. – Теперь, когда ты вернулась, они делают то, что сделал бы на их месте каждый. Оберегают тебя. Не девочку-молнию, не Мэриэну Титанос. Тебя. Мэру Бэрроу. Которую они знают и помнят. Вот и все. – Да, – отвечаю я, медленно кивнув. – Спасибо. – Кстати, насчет разговора. – Да ладно. Прямо сейчас? Он расплывается в улыбке и смеется. Я чувствую, как напрягаются у него мускулы на животе. – Ладно. Потом. После тренировки. – Иди в душ. – Шутишь? Я от тебя не отстану. Хочешь тренироваться? Значит, будешь тренироваться как положено. Он тычет меня в спину, заставив качнуться вперед. – Пошли. И неумолимый принц пускается рысцой. Мы минуем беговую дорожку, уличную полосу препятствий, просторное поле с коротко подстриженной травой, а еще – несколько площадок для спарринга и стрельбище длиной в четверть мили. Некоторые новокровки преодолевают препятствия и бегают по дорожке, кое-кто тренируется в одиночку на поле. Никого из них я не знаю, но способности, которые я вижу, знакомы мне. Новокровка типа нимфа поднимает в воздух прозрачные столбы воды, а затем обрушивает их на землю, превращая ее в жидкую грязь. Женщина-телепорт с легкостью справляется с препятствиями. Она то появляется, то исчезает, смеясь над остальными, которым приходится труднее. Каждый раз, когда она прыгает, я вспоминаю Шейда, и у меня все скручивается в животе. Тревожней всего площадки для спарринга. Я ни с кем не дралась ради тренировки, из спортивного интереса – только с Эванжелиной давным-давно. И я не стремлюсь повторить этот опыт. Но, несомненно, придется. Голос Кэла успокаивает меня, привлекая мое внимание к насущным задачам. – Завтра поработаешь с тяжестями, а сегодня займемся целями и теорией. Слово «цель» я понимаю. – Теория?.. Мы останавливаемся на краю длинного стрельбища, глядя на рассеивающийся в отдалении туман. – Ты начала тренироваться лет на десять позже, чем нужно. Прежде чем наши способности станут пригодны для боя, мы проводим уйму времени, изучая свои сильные и слабые стороны. И то, как их использовать. – Типа, нимфы побеждают поджигателей. Вода сильнее огня. – Вроде того. Это простая задачка. Но что, если ты и есть поджигатель? Я качаю головой, а Кэл усмехается. – Видишь. Это уже сложнее. Многое нужно запомнить и осмыслить. Попробовать. А тебе придется всё схватывать на лету. Я и забыла, какой Кэл хороший наставник. Принц здесь как рыба в воде. Он довольно ухмыляется. Ему не терпится начать. Вот что у него хорошо получается, вот что он понимает, вот где преуспевает. Это как спасательный круг – в мире, который, возможно, никогда не станет понятным. – Уже слишком поздно говорить, что я больше не хочу тренироваться? Кэл смеется, запрокинув голову. По его шее катится капля пота. – Ты никуда от меня не денешься, Бэрроу. Ну, теперь бей по мишени. Он вытягивает руку, указав на квадратный гранитный блок в десяти метрах от нас. На нем нарисованы круги. – Одна молния, прямо в центр. Улыбнувшись, я делаю, что сказано. С такого расстояния я не промахнусь. Одинокий фиолетово-белый разряд мелькает в воздухе и поражает цель. С оглушительным треском молния оставляет черный след в середине мишени. Прежде чем я успеваю ощутить гордость, Кэл толкает меня в сторону. Застигнутая врасплох, я спотыкаюсь и чуть не падаю в грязь. – Эй! Он отступает и снова указывает. – Следующая мишень. Двадцать метров. – Ладно, – буркаю я, глядя на второй блок. Я поднимаю руку и начинаю целиться – и тут Кэл опять меня толкает. На сей раз я спохватываюсь недостаточно быстро, и молния срывается, ударив в землю. – Это как-то непрофессионально. – Я проделывал это, в то время как прямо у меня над ухом стреляли холостыми. Предпочитаешь такой вариант? – спрашивает он. Я быстро мотаю головой. – Тогда. Бей. В мишень. В обычное время я бы разозлилась, но его улыбка делается еще шире, и я краснею. «Это тренировка, – думаю я. – Успокойся». На сей раз, когда он собирается меня толкнуть, я отступаю вбок и бью молнией, отколов от гранитной мишени кусок. Шаг – выстрел. Кэл меняет тактику: теперь он пытается задеть меня по ногам или выпускает прямо передо мной огненный шар. Когда он проделывает это в первый раз, я плюхаюсь на землю так быстро, что набираю полный рот песка. «Бей по мишени» звучит, как припев – Кэл называет отметку за отметкой, от десяти до пятидесяти метров. Он выкрикивает их вразбивку, заставляя меня непрерывно пританцовывать. Это труднее бега, гораздо труднее, и солнце печет все жарче.