22. Тайна Елены Время, проведенное с сестрой, и ужины в компании братьев скрашивают ее пребывание в Спарте. Она прогуливается верхом по скованным морозом холмам вместе с Кастором и бродит по улицам города с Фебой и Гилайерой. Они проходят мимо садов и деревенских домов по дорожкам, исполосованным тенями от зданий и солнечным светом, пробивающимся между ними. По пути они рассказывают друг другу истории. Может, девочки в Мессении и не учатся сражаться, говорит Клитемнестре Феба, но они сведущи во многом другом. Они знают тайны леса; знают, где растут грибы и прячутся олени. Им известны названия деревьев и кустов, ягод и фруктов. И еще они умеют обращаться с лошадьми. Мальчики и девочки в Мессении учатся ездить верхом еще до того, как начинают ходить, и превыше всего дорожат своими лошадьми. – Вы скучаете по дому? – спрашивает Клитемнестра, когда они проходят между розовых кустов. Говорит обычно Феба, в ее глазах никогда не гаснет огонь, а с лица не сходит выражение непокорности, но на сей раз голос подает Гилайера. – В Мессении нас больше ничего не ждет, – произносит она резко и отчетливо. Ее безупречные черты словно выточены из камня, но в мягком взгляде поблескивает что-то таинственное. По вечерам после ужина они собираются у очага: Клитемнестра и Елена, Кастор и Полидевк, Феба и Гилайера. И Леон, он всегда держится рядом со своей госпожой, и троянский царевич. Вокруг в тени колонн слуги украдкой вертят головами, с любопытством вслушиваясь в их беседу. Парис рассказывает истории одну за другой: о красотах Трои, о своем детстве на горе Иде, о своей первой жене и о том, как она любила играть на лире. Каждый вечер, когда огонь в очаге начинает угасать, Гермиона засыпает у матери на коленях, пока та гладит ее по голове, слушая рассказы царевича. Это время, которое они проводят все вместе, дарит умиротворение, как теплое покрывало, под которым можно спрятаться, когда снаружи идет дождь. Однажды к ним присоединяется Леда. Феба рассказывает забавную историю о похотливых богах и ревнивых богинях. Все смеются, домашние псы трутся о ноги, выпрашивая еды и ласки. Клитемнестра улыбается матери, и лицо Леды озаряется. «Посмотри, мама, – думает Клитемнестра. – Посмотри, как я счастлива». И всё же, даже купаясь в этой легкости и безмятежности, Клитемнестра чувствует, что где-то вдалеке рокочет надвигающаяся буря. Как на море во время отлива. Кругом затишье, но все понимают, что рано или поздно вода поднимется снова. И вот на десятый день она поднимается так же стремительно, как обрушивается зимняя буря. Они все собрались в мегароне: Кастор и Полидевк стоят в сторонке, Елена сидит на своем троне, а Клитемнестра – на троне Менелая. Когда она попыталась убедить сестру, что на троне должна сидеть она, Елена замотала головой. – Тебя позвали сюда не просто так, а чтобы ты позаботилась о семейных делах. Так сделай это. – Клитемнестра никогда не видела во взгляде сестры такой настойчивости. – К тому же, – добавляет Елена, – я слышала об этих наших кузенах и уже их боюсь. Клитемнестра не успевает спросить у нее, что говорят люди о царевичах из Мессении, потому что в ту самую секунду Леон сообщает о прибытии Линкея и Идаса. Когда гости предстают перед ней, Клитемнестра понимает, что имела в виду ее сестра. Линкей совсем не похож на царевича, он выглядит как крестьянин, умело орудующий топором. У него густая борода, на плечи наброшена волчья шкура. Лицо Идаса гладко выбрито, и ничто не скрывает ровный порез на левой щеке и зловещую ухмылку. У него на поясе висят три кинжала: лезвия короткие и тонкие, такими впору перерезать глотки. Хоть Идас и младший, он заговаривает первым. – Дорогие братья и сестры, – произносит он, – как приятно вас видеть. – Он осматривается, окидывает взглядом фрески на стенах и широко разводит руки. Глаза цвета засохшей грязи глядят холодно и бесстрастно. Они напоминают Клитемнестре замерзшие лужи. – И как изменился этот дворец! Вы никогда не гонялись за роскошью, но теперь, похоже, золота и оружия у вас поболее, чем на могучем Крите. Клитемнестра чувствует, как ежится Елена, но сама не делает ни единого движения. Она уверенно смотрит в глаза Идасу, вспоминая, как отец говорил, что чем больше царь шевелится и ерзает, принимая гостя, тем более напуганным выглядит. – Добро пожаловать в Спарту, – невозмутимо отвечает она. Улыбка Идаса, похожая на оскал ядовитой змеи, не меркнет ни на секунду. – Признаться, я в растерянности. Я ожидал, что когда мы прибудем, нас встретят распростертыми объятиями наши женщины, а вместо этого мы оказались перед царицей Микен. Он направляется к трону, но Леон преграждает ему путь. Идас окидывает его взглядом и, усмехнувшись, делает шаг назад. – Нам всем известно, зачем мы здесь, – радостно продолжает Идас. – Отдайте нам с Линкеем девиц, и мы простим вашим братьям их похищение. Мы не станем поступать с вами как с предателями и ворами, а просто забудем обо всем этом. – Его улыбка расползается шире и выглядит еще более устрашающей. – Фебу и Гилайеру никто не похищал, – отвечает Кастор. – Они пошли с нами по своей воле. Идас поворачивается к Кастору: – Ты говоришь, брат, но тебе даже трона не досталось. Не лишился ли ты, часом, своих причиндалов? Елена тихо вскрикивает. Кастор разражается смехом. Его хохот отскакивает от стен эхом, а когда затихает, в зале повисает его зловещий призрак. – Скажи так о моем брате еще раз, и я перережу тебе глотку, – говорит Полидевк. Идас встречается с Полидевком взглядом и скалится. – Надеюсь, что нет, губитель ящеров. Так ведь тебя называют? Уверен, ты заслужил это прозвище не за свое милосердие. – В его голосе звучит явная издевка. – Но ты производишь впечатление достойного мужа, который не убьет двоюродного брата в своем дворце, особенно если сам украл его невесту. – Твою невесту никто не крал, – вставляет Кастор. – Ты прав, Идас, – вмешивается Клитемнестра. – В этом доме вас не убьют. Мы можем предложить вам кров, пищу и вино, но не этих девушек. На лице Идаса снова появляется улыбка. У него не хватает частички переднего зуба. – Что ж, похоже, мы зашли в тупик. Без девиц мы не уедем. Клитемнестра делает глубокий вдох. Она видит, как стоящий подле трона Леон вытягивается в струну и крепко сжимает рукоять своего меча. Неверный шаг. Идас совсем не кажется силачом, но он наверняка быстр. В его неподвижности есть что-то звериное – когда атакуют прежде, чем ты успеваешь понять, что происходит. – И ты заберешь женщину, которая ждет ребенка от другого мужа? – спрашивает она после долгого молчания. Улыбка Идаса увядает. Линкей кладет руку на плечо брата, словно готовясь остановить его, но Идас не двигается. – Значит, вы с ними спали, – тихо произносит он. Его глаза сверкают не то от ярости, не то от злорадства. – Линкей говорил мне, что так и будет. Правда, брат? Линкей кивает. Маленькие злобные глазки делают его похожим на быка. – Он говорил мне: «Не доверяй ублюдкам, они возлягут с нашими женщинами при первой же возможности». И он был прав. Клитемнестре нечего ему ответить, поэтому она молчит. Ей встречались жестокие мужи, один из них даже стал ее мужем, но Идас явно похож на того, кто может истязать людей просто ради забавы. – Полагаю, вы получили удовольствие, – говорит Идас, широко распахнув глаза. – Феба особенно хороша, резвая девица. Она рассказывала тебе о ночах, что провела со мной? – спрашивает он Кастора. Лицо Кастора непроницаемо, как металл. – Рассказывала. – Неужели? Но она не вдавалась в подробности? Не рассказывала, как визжала, когда я брал ее? – Ты больше никогда ее не возьмешь. Улыбка на лице Идаса скисает, как молоко. – Мы пришли с просьбой. Если вы не отдадите девиц, мы сами их заберем, и так будет хуже для всех. – Спарта гораздо могущественнее, чем царство вашего отца, – говорит Клитемнестра. – Оскорбите Менелая, и это плохо для вас закончится. Ему предана половина греческих городов, ему и моему мужу. – Я уверен, спартанский царь будет счастлив вернуть то, что принадлежит нам. – Но его здесь нет, – отвечает Клитемнестра. – И решать нам. Идаса захлестывает ярость. – Будь ты моей женой, я бы вырвал тебе язык. Леон, Кастор и Полидевк одновременно делают шаг вперед, но Клитемнестра поднимает руку, приказывая им остановиться. – Это вряд ли, – говорит она. – Будь я твоей женой, я бы убила тебя во сне. Губы Идаса снова кривятся в ухмылке. – Да неужто? Ты же не убила своего мужа, а он, я слышал, зарезал твое дитя. Так что, – Идас облизывает губы, – возможно, ты не так сильна, как думаешь. – Убирайтесь, – приказывает Клитемнестра. – Или я прикажу порубить вас на куски прямо здесь. Идас оглядывается по сторонам, и на мгновение Клитемнестре кажется, что у него достанет безрассудства вступить в бой. Но в этот момент Линкей хватает его за руку, и братья обмениваются взглядами. – Благодарю за гостеприимство, – говорит Идас. – Уверен, что скоро мы увидимся снова и отлично развлечемся. Развернувшись, он покидает мегарон, брат следует за ним. Клинки на поясе Идаса посверкивают в коридоре. Когда звуки их шагов стихают, Леон спрашивает: – Пустить им вдогонку пару стрел, когда они уедут, моя госпожа? – Его голос звучит твердо, но Клитемнестра знает, что он напуган так же, как и все они. – Нет, – отвечает Клитемнестра. Она поворачивается к брату. Ей больно видеть, как его одолевают скорбь и горечь. – Ты знал, что они такие? – Да, – отвечает Кастор. – Почему ты меня не предупредил? – Я не хотел, чтобы ты выдала им женщин, потому что они монстры. Я хотел, чтобы ты не сделала этого, потому что я люблю Фебу, а Полидевк любит Гилайеру. Она подходит к брату и обнимает его. Кастор обхватывает ее руками, но его тело всё равно остается напряженным, готовым к сражению. Теперь она понимает, почему ее брат так любит Фебу. Поход в Колхиду ожесточил и опустошил его. Но рядом с Фебой у него появилась возможность заботиться о ком-то сломленном, о ком-то, кто заслуживает его любви. Это придает его жизни смысл.