- Я не сообщила экономке, и поэтому... о—о-о. Он обхватил ладонью твердую теплую грудь, ощущая тяжесть в своей руке. - Что ты хотела мне сказать? Ты так и не сказала. Она подняла руку и вытащила заколку из своих волос, и все это бледное великолепие упало ей на плечи. У него пересохло во рту. Он хотел ее прямо сейчас. Немедленно. Скорее, чем мгновенно. Но он не ждал все эти месяцы ее согласия, чтобы ускорить этот опыт. - Я хотела сказать... Он неторопливо перекатил ее сосок между кончиками пальцев, и она слегка охнула. - Что ты хотела сказать? - Я— о, Эван. Он поцеловал ее в шею, и она выгнулась навстречу ему. - Эван, я не могу думать, когда ты... Он скользнул рукой вниз по ее боку, упиваясь ощущением ее изгибов. Она чувствовала себя так хорошо рядом с ним, так идеально. - Я собиралась сказать... Она снова замолчала, когда он наклонился еще ниже и сомкнул рот на ее груди. Под его ласками бугорок ее соска затвердел. Он почти чувствовал, как ее тело оживает, узнавая желания, которые она никогда до конца не понимала раньше. Он мог чувствовать ее желание в напряжении кончиков ее пальцев, впивающихся в его плечи; мог различить это в неровном ритме ее дыхания, когда он провел языком по твердому кончику. Она прижалась к нему. - Эван, - сказала она дрожащим голосом, - ты делаешь это нарочно? Я не могу думать, не говоря уже о том, чтобы говорить. А я так хотела сказать... Он приложил палец к ее губам. - Нет, - сказал он ей. - Позволь мне сказать это первым. Я люблю тебя, Элейн. Мне нравится твое остроумие. Мне нравится твоя сила. Он нахмурился, когда скользнул рукой по ее шее. - Мне не нравятся эти пуговицы а, вот так. Он расстегнул ее платье настолько, что смог стянуть его с ее плеч, пока не обнажил изгибы ее груди. - Я люблю твою грудь, - честно сказал он. - Мне действительно нравится твоя грудь. На самом деле, трудно расцеловать твое чувство юмора, но эти... Он наклонился, чтобы снова попробовать ее на вкус. Когда его язык обвел ее сосок, она снова негромко вскрикнула. И Боже, как он любил ее грудь - и ее округлые бедра - и ее ноги, длинные и восхитительные, прижатые к нему. Он прижал ее к стене. Его бедра прижались к ее, а его твердая эрекция уперлась ей в живот. Каким-то инстинктом она поняла, что нужно податься навстречу. Она прикусила его за ухо, и его собственное дыхание сбилось. - Я люблю тебя, дорогая, - сказал он. - Но я только что понял, что ты не должна ничего говорить в ответ. Он задрал ее сорочку, его рука искала теплое убежище между ее ног. И все же она прижалась ближе. - Но я хочу. Я лю... Он прервал ее еще одним поцелуем. Боже. И он еще думал, что скользкое, теплое ощущение ее тела - это больше, чем он мог вынести. Но весь его разум превратился в раскаленный шлак, как куча металлолома в кузнечной печи. Это было больше, чем он заслуживал, больше, чем он мог себе представить. Она была здесь, всем телом и душой, ее кожа касалась его. - Не смей этого говорить, - прорычал он. - Я должен любым способом удержать себя от того, чтобы лечь с тобой в постель до рассвета. Ее дыхание сбилось. А потом ее руки скользнули вниз по его спине к локтям. Она подняла свое лицо к его. - И почему ты должен это делать? Если у него и оставались какие-то мысли, они рассеялись. Он взял ее за руку и повел наверх, в спешке подняв на последние несколько ступенек. Коридор никогда не казался таким бесконечным; его дверь никогда не скрипела так громко. В его комнате стало совсем холодно, но он едва ли заметил это, потому что она была здесь. Она с любопытством огляделась вокруг. Темные деревянные панели его комнаты ночью казались суровыми и мужественными, но она придавала всему, на что смотрела, неземной женский оттенок. Даже кровать с ее прямыми стойками и функциональной квадратной рамой, казалось, приобрела элегантный вид, когда она провела рукой по покрывалу. Он закрыл за ними дверь, а затем повернулся к ней. - Мне нужно будет найти мои снежные очки. Она в замешательстве покачала головой. - Снежные очки? - Они эскимосского дизайна, когда приходится гулять по снегу на солнце. В противном случае для глаз будет просто слишком много света. Мир может быть слишком ярким. Должно быть, она поняла, что он имел в виду, потому что улыбнулась ему. А затем, когда он направился к ней, она подобрала руками свое растрепанное платье и стянула его через голову. Ее распущенные волосы рассыпались по плечам. У него пересохло во рту. Ее бедра были округлыми и полными. Волосы, покрывавшие ее лобок, были лишь на оттенок темнее золота на ее голове. Ее грудь была... о, Боже. Она была неотразима. Круглая и упругая, и даже лучше, чем он когда-либо мог себе представить. Ее бедра были широкими и округлыми, а ноги… Он мог представить, как они обвиваются вокруг него, прижимая его к себе. Она села на его кровать и, сделав это, позволила своим ногам раскрыться. И если этого было недостаточно для приглашения, она погрозила ему пальцем. - Ты самое невыносимое существо. - Ему удалось только прохрипеть. Он сделал два неуверенных шага к ней, а затем опустился на колени у ее ног. - Самая невыносимая, восхитительная, чудесная, - снова прошептал он. Он положил руки ей на колени, и она снова улыбнулась ему. Уверенно. Она была так уверена в себе. Это было то, что он всегда хотел получить от нее - ее доверие, наконец-то оказанное ему. Это было лучшее, что он мог себе представить. О, ну ладно. Вторая лучшая вещь. Но теперь его воображение превращалось в реальность, и он тоже мог получить все самое лучшее. Он раздвинул ее колени. Розовые складки ее лона раскрылись для него. Потребовалось бы мгновение, чтобы сбросить с себя одежду и скользнуть в ее теплые глубины. Но она пришла сюда, потому что доверяла ему. И, клянусь Богом, он собирался доказать ее правоту. Поэтому вместо того, чтобы утолить свою похоть, как ему хотелось, он наклонился вперед. Его губы нашли внутреннюю поверхность ее бедра. Она выдохнула, и ее рука легла на его плечо, наполовину вопросительно. - Доверься мне в этом, - сказал он. И она это сделала. Он взял ее в рот. Его язык прошелся по ее складочкам, уже скользким от желания. Он узнал ее контуры, прикосновение ее пальцев к своему плечу, ее прерывистое дыхание, когда он нашел точку ее удовольствия. Он почувствовал вкус ее желания. И она открылась ему, позволяя ему взять ее, доверяя ему доставить ей удовольствие. Он мог чувствовать, когда ее бедра начали дрожать, когда ее бедра поднялись ему навстречу. К тому времени, как она начала извиваться под его ласками, он был тверд и слишком готов для нее. Но он довел ее до конца, пока она не издала сдавленный крик. Ее ногти впились в его плечи. И она кончила. Он подождал, пока ее дрожь утихнет. Она откинулась на его кровать, ее полные и округлые груди возвышались над ней. Он склонился над ней и уткнулся носом в ее шею сбоку. Заставил себя вдохнуть ее дикий аромат и не сойти с ума от желания. - О, Боже, - сказала она. - Эван. Господь всевышний. - Это было... это было впервые, или ты когда-нибудь делала это для себя? Она посмотрела на него снизу вверх, внезапно опустив подбородок. - Это было не впервые. - Легкий румянец коснулся ее щек. - Но ты будешь первым. - Да. - Воздух вокруг него внезапно будто загорелся. - Я буду первым. Он провел пальцами по ее шее, чувствуя себя почти опаленным собственным желанием. Он медленно снял рубашку и жилет на ее глазах. Когда он спустил брюки, она проследила за ним взглядом. Если раньше он был твердым, то теперь, когда она смотрела на него, он казался каменным. И когда она протянула руку… Даже ожидая ее прикосновения, кончики ее пальцев на его члене вызвали у него трепет. Он ахнул, а она посмотрела на него... и рассмеялась. О, этот смех. Как будто она знала его секреты. Как будто она забыла о приличиях. Как будто она ничего не утаивала - и отдавала ему все. Он толкнул ее на спину. Он не был уверен, как оказался на ней сверху, как его руки переплелись с ее. Но его рот нашел ее грудь. Ее бедра приподнялись навстречу его бедрам. Его член нашел ее отверстие, теплое и влажное. - Элейн. Это было не просто ее имя, но и молитва. - Эван. Ее рука скользнула вниз по его спине. Она была манящей, раскинувшейся перед ним, и он ждал этого слишком долго. Одним толчком он прочно вошел в нее. И Боже, она была чудесной - горячая, тугая, ее влагалище сжималось вокруг него. Это было бы идеально, если бы не звук, который она издала - не совсем хныканье, не совсем протест. - Было больно? Она храбро покачала головой, но кончики ее пальцев впились в его руку. Да, значит, было больно. Но она не хотела этого признавать. Ему нужно было расслабиться, дать ей немного времени, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности таким образом. Он считал овец в уме - все, что угодно, лишь бы отвлечься от обуревавшего его инстинкта. Но затем она сжала его, ее мышцы сжались вокруг него. Он ахнул, стиснул зубы. Невозможно, однако, отбросить ощущение, которое ревело в нем. Она сделала это снова. - Тебе это нравится? - Да. - Он закрыл глаза. - Нет. Если ты сделаешь это снова, Элейн, я ... - Сделай это. Он больше не мог сдерживаться. Он отстранился, а затем снова вошел в нее. Она была раскаленным добела трением вокруг него, прижимаясь к нему так сильно, что он почти мог видеть звезды. Ее бедра приподнялись навстречу его. С каждым толчком он чувствовал ее груди - горячие, большие и прекрасные, и, Боже, он опустил голову, чтобы еще раз попробовать их на вкус, и она запульсировала вокруг него, вся в жаре и нежности.