Он затаил дыхание и шагнул в комнату. Он порылся в тусклом свете, пока не нашел рюкзак, который привез с собой. Когда он нашел его на комоде, то поднял глаза. Она стояла в холле, в футе от его двери, настороженно наблюдая за ним. - Вы хотите, чтобы я был уязвим? Он сел на край кровати с рюкзаком в руке. - Это достаточно легко сделать. Он швырнул рюкзак через всю комнату. Он приземлился на пол перед ней и скользнул к ее ногам. Его вечерние туфли снялись без особых усилий; сюртук потребовал немного больше работы, так как сидел плотно. Но он легко расстегнул пуговицы на жилете. Он оторвался от своего занятия и увидел, что она смотрит на него с ужасом и восхищением. - Что вы делаете? - Делаю себя уязвимым, - отрезал он. - Теперь откройте рюкзак. Ее брови нахмурились при незнакомом слове, но она наклонилась и подняла его. Она повернула его несколько раз, прежде чем ослабить шнурок. - То, что вы ищете, находится сверху, - сказал он. Будет ли это слишком, если он снимет рубашку? Он решил, что да. Вместо этого он сел на кровать, наблюдая, как она осторожно протянула руку и извлекла толстый сверток. Это была старая привычка, которая заставляла его путешествовать с веревкой, или какое-то ошибочное желание безопасности. Эта веревка не раз спасала ему жизнь. Она нахмурилась, глядя на тяжелые волокна, и прикоснулась к концам, тщательно натертым воском, чтобы предотвратить распутывание. - Вот, - сказал он. - Хотите, чтобы я был уязвимым? Тогда свяжите меня. - Зачем? Он пожал плечами. - Вы сказали, что вам было любопытно. Вы сказали, что не будете мне доверять. Свяжите меня, и вы можете делать со мной все, что вам заблагорассудится. И о, как он хотел, чтобы она была довольна им. Тем не менее, у Эвана были свои менее приятные подозрения относительно того, что она хотела с ним сделать. Она прикусила губу, повернулась и посмотрела в конец коридора. Прошло несколько мгновений, пока она, казалось, погрузилась в раздумья. А затем она медленно двинулась вперед. Она почти закрыла за собой дверь, а затем остановилась, положив пальцы на ручку, как будто ожидая, что он прыгнет вперед. В ее движениях было что-то странное, целеустремленное и в то же время неуверенное. Она не произнесла ни слова, приближаясь, не произнесла ни слова, когда наматывала веревку петлей на его левую руку. - Это, - сказал Эван, когда она закончила завязывать узел, - отличная версия петли посредника. Она привязала веревку петлей к левому столбику кровати, а затем туго натянула веревку. Он почувствовал легкий намек на нервозность и продолжил. - Она так называется потому, что, когда трое мужчин связаны вместе, это узел, который вы бы завязали, чтобы обезопасить человека посередине. Она обмотала веревку вокруг столба справа от него, ее рот сжался в мрачную линию. - Не волнуйтесь. - Он одарил ее улыбкой. - Нам будет хорошо и вдвоем. В третьем человеке нет необходимости. Ее голова была опущена, и распущенные волосы упали на лицо, скрывая выражение. Но узел, который она завязала вокруг этого запястья, был туже, ее руки дергали концы веревки на место. Он действительно почти не мог двигаться, только слегка пошевелить руками и покрутить кистью. Он не думал, что она свяжет его так крепко. Но когда он пошевелился, трение веревки обожгло его кожу. Он хотел, чтобы она доверяла ему. И на одну короткую секунду она склонилась над ним, ее волосы коснулись его шеи. Она могла прикоснуться к нему где угодно, и он ничего не смог бы с этим поделать. Но она подняла голову и посмотрела ему в глаза. - И как вы думаете, - тихо спросила она, - что я собираюсь теперь делать? Он едва ли вообще был способен думать. - Что ж, - сказал он, - я могу сказать, что я хочу, чтобы вы сделали. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня. Ее зрачки расширились. - Я хочу, чтобы вы запустили свои руки мне под рубашку. Я хочу, чтобы вы были сверху. Я хочу попробовать вас на вкус, и я определенно хочу быть внутри вас. - Вот как? Ее голос дрожал. - Если мне нужно перечислить то, чего я хочу, я хочу владеть вами, - продолжил он, - и прогнать настороженность из ваших глаз. Она слегка покачнулась при этих словах. - Но вы не спрашивали, чего хочу я. Вы спросили, что, по моему мнению, вы сделаете. - И что, по-вашему, я буду делать? Вы думаете, я поцелую вас? Прикоснусь? Он улыбнулся ей. - Нет. Я не думал, что вы планировали потерять свою девственность со мной из-за разлитого вина. Я думаю, вы планируете выйти за эту дверь, оставив меня привязанным к моей собственной кровати. Ее глаза расширились, и она сделала шаг назад. - Если вы знали, то почему согласились? Он даже не мог как следует пожать плечами. - Вы хотели, чтобы я был уязвим. Полагаю, я многим вам обязан. - Нет. - Она яростно замотала головой. - Нет. Вам меня не провести. Я знаю, какой вы. Вы будете притворяться добрым. Вы будете уговаривать довериться вам, и как только я это сделаю... - А что, если я этого не сделаю? Но она его не слышала. Она отошла, а затем снова повернулась к нему, ее щеки снова вспыхнули. - Это будет нелегко, больше нет. Мне надоело быть мишенью для ваших шуток. Она свирепо посмотрела на него. - Это я, - тихо сказал он, - могу смело обещать. - Я не знаю, почему я когда-либо боялась вас. Она одарила его ледяной улыбкой. - Вы всегда были немного медлительным рядом со мной. И... вы всегда смотрели на мою грудь. Если бы я знала, что вас можно так легко провести много лет назад... Она покачала головой. - Но не обращайте на это внимания. Она сделала последние шаги к двери, а затем открыла ее. - Спокойной ночи, - сказала она. Дверь за ней закрылась. Эван вдохнул ночной воздух и подвигал руками. Веревка почти не поддавалась. Он горел с головы до ног. Но это был не просто огонь желания, который он чувствовал внутри себя. Он повернул руки в своих оковах, чувствуя, как волокна трутся о обнаженную кожу запястий. Он даже не потрудился попытаться вырваться. Веревка, которую он использовал, могла выдержать более двух тысяч фунтов; он всегда настаивал на хорошем снаряжении. Несмотря на то, что он хотел ругаться от чистой неудовлетворенной похоти, он почувствовал, как на его губах заиграла неохотная улыбка. Черт, но она была хороша. На самом деле он не предполагал, что она может связать его так хорошо, но она удивила его. Она всегда удивляла его. Десять лет назад, во время того ужасного первого сезона… Но воспоминания о том, что он сделал, было достаточно, чтобы лишить его всякого удовольствия от вечера. Эта мысль была менее приятной, чем веревки, которые связывали его. Тем не менее, он покрутил левой рукой и принялся за работу. Глава 5 Элейн приоткрыла дверь в их маленькую гостиную. Свет был погашен, и она не видела ничего, кроме темно-синих теней. Ее мать, должно быть, легла спать и отослала Мэри прочь. Элейн вздохнула и принялась возиться со своим платьем в темноте. Мэри уже развязала его; ей оставалось только спустить его вниз, прежде чем оно бесславной кучей соскользнуло на пол. И какое это имело значение, если шелк уже был мятым и в пятнах? Она взялась за более тонкий материал своего корсета, поворачиваясь так, чтобы в темноте развязать сложные шнурки. И тут фигура у окна выпрямилась.