Донна жестом приглашает посетительниц сесть. Они в помещении для допросов, литера «Б» — голая коробка без окон, посередине привинченный к полу деревянный стол. Джойс, как восторженная туристка, глазеет по сторонам. Элизабет, похоже, чувствует себя как дома. Донна ждет, пока закроется тяжелая дверь. Как только щелкает замок, она переводит взгляд на Элизабет. — Так вы теперь монахиня, Элизабет? Элизабет быстрым кивком и поднятым пальцем дает понять, что одобряет вопрос. — Донна, я, как любая современная женщина, при необходимости бываю кем угодно. Всем нам приходится менять окраску, верно? — Она достает из внутреннего кармана блокнот и ручку, кладет их на стол. — Но в данном случае это заслуга Джойс. Джойс все озирается по сторонам. — Тут все в точности как по телевизору, констебль де Фрейтас. Изумительно! Как, должно быть, интересно здесь работать! Донна не разделяет ее восторгов. — Итак, Элизабет, у вас украли сумочку? — Нет, милая, — признаётся Элизабет. — К счастью для того, кто попытался бы ее украсть. Можете себе такое представить? — Тогда позвольте спросить, что вы обе тут делаете. У меня работа стоит. Элизабет кивает. — Конечно, резонный вопрос. Ну, я приехала, чтобы кое о чем с вами поговорить. А Джойс собиралась походить по магазинам, так, Джойс? Помнится, я не спрашивала. — Я собралась во «Все живое» — это веганское кафе, знаете? Донна, взглянув на часы, наклоняется к ним. — Ну, вот вам я. Хотите поговорить — вперед. Даю две минуты, а потом иду ловить преступников. Элизабет тихонько хлопает в ладоши. — Превосходно! Ну, прежде всего я вот что скажу: бросьте притворяться, будто вы нам не рады, — сами знаете, что рады. И нам приятно вас снова повидать. И будет гораздо веселее, если все мы в этом сознаемся. Донна не отвечает. Джойс нагибается к стоящему на столе диктофону. — Под запись: констебль де Фрейтас отказывается отвечать, но тщетно пытается скрыть улыбку. — Второе, но на ту же тему, — продолжает Элизабет. — Не знаю, от чего мы вас оторвали, но точно не от ловли преступников. От чего-нибудь скучного. — Без комментариев, — парирует Донна. — Откуда вы, Донна? Можно мне звать вас Донной? — Вам можно. Я из Южного Лондона. — Перевелись из столичной полиции? Донна кивает. Элизабет что-то помечает в блокноте. — Вы делаете заметки? — осведомляется Донна. Элизабет кивает. — Почему же перевелись? И почему в Файрхэвен? — Эта история может подождать. Еще один вопрос, а потом я ухожу. Хотя все это забавно. — Конечно, — соглашается Элизабет, закрывает блокнот и поправляет очки. — Ну, вообще-то я собиралась утверждать, но под конец обещаю вопрос. Донна поднимает ладони, приглашая Элизабет продолжать. — Вот что мне видится, а если я ошибусь, вы меня, конечно, поправите. Вам лет двадцать пять, на вид вы умны и инициативны. И еще вы кажетесь мне очень доброй, но и на случай драки вас неплохо иметь под рукой. По причинам, до которых мы еще докопаемся, скорее всего из-за безнадежной любви, вы покинули Лондон, который, думается, и по образу жизни, и по работе подходил вам как перчатка. Очутились здесь, в Файрхэвене, где и преступления, и преступники — мелочь. И топчете мостовые. Может, какой хулиган украдет велосипед, Донна, может, кто-то забудет расплатиться на заправке или в пабе подерутся из-за девчонки. Боже мой, какая скука! Мне по причинам, о которых я не буду здесь говорить, довелось три месяца проработать в баре бывшей Югославии, так у меня мозги лезли из ушей, до того хотелось волнений, переживаний — чтобы хоть что-нибудь случилось. Знакомо? Вы свободны, снимаете квартиру, завести здесь друзей вам оказалось непросто. Большинство сослуживцев для вас староваты. Ручаюсь, тот молодой констебль, Марк, приглашал вас на свидание, но девушка из Южного Лондона ему явно не по зубам, так что вы отказали. Вам обоим до сих пор неловко. Бедный мальчик. Вернуться в столицу вам пока не позволяет гордость, так что на время вы здесь застряли. Вы еще новенькая, продвижения ждать и ждать, да к тому же вас недолюбливают, потому что все подозревают: вы в глубине души сознаёте свою ошибку и чувствуете себя не на месте. И даже подать в отставку вы не можете. Так просто выбросить годы службы — трудные годы — из-за одного неверного шага? И вы смену за сменой вышагиваете по улицам по всей форме и скрипите зубами в ожидании хоть чего-то необычного. Вроде женщины, которая вовсе не монахиня и врет, что у нее украли сумочку. Элизабет, подняв бровь, ждет от Донны ответа. Донна совершенно непроницаема, абсолютно невозмутима. — Я жду вопроса, Элизабет. Элизабет, кивнув, снова открывает блокнот. — Вопрос такой: хотите расследовать убийство Тони Каррана? Донна молча переплетает пальцы в замок, подпирает подбородок. И очень внимательно разглядывает Элизабет, прежде чем ответить. — Группа по убийству Тони Каррана уже собрана, Элизабет. Высококвалифицированные сотрудники. Я недавно носила им чай. У них точно нет вакансий для констебля, поджимающего губы на каждую просьбу размножить документы. Вам не приходило в голову, что вы, может быть, ничего не понимаете в работе полиции? Элизабет записывает и одновременно кивает. — М-м, возможно и так. Это, должно быть, сложно. Но и увлекательно, я полагаю? — И я полагаю, — соглашается Донна. — Говорят, ему проломили голову, — продолжает Элизабет. — Большим гаечным ключом. Вы подтверждаете? — Без комментариев, Элизабет, — произносит Донна. Элизабет отрывается от блокнота, чтобы снова взглянуть на нее. — Вам не хотелось бы принять участие, Донна? Донна барабанит пальцами по столу. — Окей, предположим, мне хотелось бы участвовать в расследовании убийства… — Вот именно, давайте предположим. С этого и начнем — и посмотрим, к чему это нас приведет. — Вы понимаете, как работает отделение полиции, Элизабет? Не могу я взять и попросить, чтобы меня приписали к определенному расследованию. — Ох, господи, — улыбается Элизабет. — Об этом не беспокойтесь, Донна, это мы всё устроим. — Вы устроите? — Думаю, да. — Как? — спрашивает Донна. — Ну, способ всегда найдется, верно? Но вам это будет интересно? Если мы устроим? Донна оглядывается на тяжелую дверь — она плотно закрыта. — Когда вы могли бы это устроить, Элизабет? Элизабет бросает взгляд на часы и чуть заметно пожимает плечами. — Скажем, через час? — И об этом нашем разговоре никто не узнает? Элизабет прижимает палец к губам. — Тогда да, да, пожалуйста. — Донна открыто и честно протягивает к ней раскрытые ладони. — Мне очень, очень хотелось бы ловить убийц. Элизабет, улыбнувшись, прячет блокнот в карман. — Вот и здорово! Я так и думала, что правильно разобралась в положении дел. — А вам это зачем? — спрашивает Донна. — Незачем, просто услуга новой знакомой. Ну и, может, у нас иногда будет возникать вопрос-другой по ходу расследования. Вы ведь утолите наше любопытство? — Вы понимаете, что я не вправе разглашать конфиденциальные сведения? Ничего такого обещать не могу. — Все в рамках служебной этики. — Элизабет осеняет себя крестом. — Слово служительницы божьей. — Так говорите, через час? Элизабет смотрит на часы. — Я бы сказала, около часа. Как доедем.