– А двое других? Как их звали? – Почем я знаю? – пожал плечами Таппер. – Такие же, как я. Не так много нынче осталось мест, где можно кости пристроить. Если уж нашел, то не станешь привередничать, есть там еще кто или нет. – И что же вы делали? Развели костер, присели рядом, раздобыли метилированного спирта? – В задницу ваш метилированный! Я такое дерьмо пить не стану. От него ослепнуть недолго. Маклин уселся поудобней и на секунду задумался. – Но костер-то вы развели? – Ты что, легавый? – Таппер шумно втянул носом воздух, как будто бы его собственный аромат, несмотря на усилия обрабатывавшей его несчастной санитарки, не перебивал напрочь все другие запахи в палате. – Я легавых за милю чую. – Вы правы, – согласился Маклин. – Я инспектор полиции, если вас интересуют подробности. Но, сами видите, я здесь один и неофициально. Ваши слова никто не записывает, ни звука об ответственности за ложные показания. Если вы мне поможете, то никакого формального допроса и не потребуется. – С легавыми так не бывает, – коротко усмехнулся Таппер. – Со мной – бывает. – Маклин поймал взгляд бродяги и продолжил, не давая тому отвести глаза: – Послушайте, я знаю, что здание стояло пустым. От того, что вы там расположились, никому не было вреда. Тем не менее вы проникли туда незаконно, а здание сгорело дотла. Двое ваших приятелей погибли при пожаре. – Никакие они мне не приятели, – возразил Таппер, но Маклин уловил неуверенность в его взгляде. – Пускай даже так. Но они мертвы, а вы живы. Всего этого достаточно, чтобы у вас была целая куча неприятностей. Если мы начнем копаться в вашей биографии, один Бог знает, что мы раскопаем. При виде реакции на свои слова Маклин почувствовал жалость к старику. Потому что теперь он выглядел стариком, а не бесшабашным бродягой, гордо носящим прозвище вместо настоящего имени. За спиной у него остались долгие и не слишком радостные годы. Старик бессильно откинулся на белые больничные подушки, словно наконец признав свое поражение на жизненном пути. – Что ты хочешь знать, ищейка? – Вы видели здание фабрики изнутри до пожара. Расскажите, как оно выглядело. – Да никак. Темно было. – Ладно. А как вы попали внутрь? – Сзади, там дверь была, ее кое-как заколотили. Ну, пришлось немного потянуть за доски, и что теперь? – Значит, вы оказались внутри. Осмотрелись вокруг и решили устроить лежбище в кабинете. А не в главном зале. Почему? – Да потому, блин, что в кабинете камин был, вот почему! А зал был весь завален всякой херней, если жечь костер, там бы все на хрен загорелось. – Какой именно херней? – Да я знаю, что ли? Картонные коробки, поддоны какие-то. Как оно на стройках бывает. Я Клуни сразу сказал – тут того и гляди все полыхнет. И ведь накаркал, блин. – Почему же оно загорелось? Раз вы с дружками были в кабинете? – Кто здесь полиция, я или ты? Вот сам и выясняй почему! Я из кабинета поссать вышел, холодно было, как в заднице. Не успел расстегнуться – все уже горит. В жизни не видел, чтобы так быстро загоралось. Нас и отрезало в этом кабинете. Выбраться можно было только через зал, но это совсем уж идиотом надо быть! – А как загорелось, вы не видели? Бродяга закашлялся, повертел головой, ища, куда бы сплюнуть, потом с отвращением сглотнул: – Да неправильно как-то загорелось. Другого слова у меня нет. Выхожу наружу, холодина, как в морозильнике. Потом раз – и можно подумать, что я сдох и угодил в пекло. 42 Она злится на себя и пинает неровности асфальта по дороге, пытаясь таким образом успокоиться. О чем она, блин, только думала! Одно ведь и то же каждое долбаное Рождество! Можно уже и привыкнуть. Как обычно – заявляется в гости его мамашка, всюду сует свой нос, то ей не так, это не эдак. Должна же она убедиться, что за ее маленьким мальчиком хорошо смотрят. Да хер он здоровый, а не маленький мальчик! Гарри и маленьким-то никогда не был. Толстый ленивый ублюдок и, если фотографии не врут, толстым ублюдком и родился! Она быстрым шагом поднимается в гору, влажные хлопья лениво шлепают ее по лицу. Снег пошел. Вообще замечательно! Домой-то пока нельзя, до тех пор, пока эта двуличная корова не свалила. А корова поди торчит на кухне, готовит еще жратвы своему мерзкому сынуле. Каким только местом она думала, когда согласилась выйти за него замуж? За ее спиной в гору с трудом ползет машина, – да переключись уже на вторую скорость, идиот! – светит ей в спину фарами. Ее тень падает на стену впереди. Наплевать на этого идиота, как и на всех вокруг. Не так уж их и много. Не в это время суток. И не сегодня. Все уже по кроваткам, завтра на работу. Не считая тех, кто взял отпуск на все рождественские каникулы. Как эта мегера. Вот какого бы хрена ей не уехать прямо сейчас в свой Глазго, а их оставить в покое! Голоса. Нет, один голос, мужской. Обращается к ней. Из машины. Наплевать, пусть проваливает. И не хрен тут катить рядом с тротуаром! Он ее что, за шлюху принял? Она просто вышла пройтись вокруг квартала. Или пары кварталов. Проветрить голову, успокоиться. – Я говорю, может, вас подвезти? Не оборачивайся, не смотри… а, хрен с ним. – Со мной все в порядке, ясно? – В темноте салона лица толком не рассмотреть. Он улыбается ей? Или ухмыляется? Да, блин, что хочет, то пусть и делает! – Не волнуйтесь, я просто спросил. – Стекло ползет вверх. А хер-то с претензиями, электрические стеклоподъемники, все такое. И тачка с претензиями. Даже выхлопных труб две, когда машина отъезжает, в ночной воздух бьют две струи пара. Падающий снег взвихривается от движения, потом успокаивается и продолжает сыпать так же размеренно, что и раньше. Черт, ну и холодина же! Надо было надеть пальто потеплей. Она терпеть не может зиму, и дело не столько в том, что мамаша Гарри заявляется в гости каждое Рождество. Короткие зимние дни, пронизывающий дождь, что в этом хорошего? Даже на улицу не выйдешь, приходится торчать рядом с этим оплывшим куском жира, пока он таращится в свой огромный телевизор. Что она вообще в нем нашла? Легко можно было окрутить кого-нибудь получше. Вдоль дороги припаркованы машины, и снег уже запорошил их крыши. Снег она любит, даже при том, что саму зиму терпеть не может. Если завтра будет солнце, надо позвонить Шелли, вдруг получится выбраться в парк? А Гарри с мамашей пусть остаются дома. Пусть вообще остаются, можно ведь и не возвращаться? Машина, припаркованная впереди всех остальных. На крыше нет снега, по бокам стекают струйки воды. Та самая, что ехала рядом? Вот же блин! Только урода, ищущего шлюху, ей и не хватало для полного счастья. Здесь тебе что, козел, квартал красных фонарей? Я, между прочим, приличная женщина! Она наклоняется, чтобы посмотреть, на месте ли водитель, но машина пуста. Может, он никакой и не козел? Просто здесь живет? Ага, конечно. А подвезти ее он, спрашивается, куда собирался? Не выдержал, урод, отбежал подрочить в кустики. Да и хрен с ним. Ей пора домой. Разворачиваемся… Мужчина стоит прямо у нее за спиной. Вот черт, как же он… откуда он… Мужчина поднимает руку, в ней что-то зажато. Струя из баллончика бьет в лицо, холодная и мокрая, словно снежные хлопья. Струя пахнет марципаном. Терпеть не могу долбаный марципан! Фонари гаснут. 43 Маклин всегда думал, что настоящая зима наступает только тогда, когда землю припорошит снегом. В центре города снег быстро превратился в слякоть, но достаточно было обратить свой взор на холмы, чтобы насладиться белизной в ее первозданной чистоте. Даже воздух, и тот казался чище. Хотя, возможно, причина в морозе. Между Рождеством и Новым годом ритм жизни Эдинбурга замедлялся раза в два, что вполне устраивало Маклина. Дел и без того хватало. Опрос сотрудников «Карстерс и Уэдделл» так и не дал ничего более существенного, чем история Майка Эйра и его подруги-готки. Криминалисты нашли их отпечатки пальцев в магазине, но не во внутренних помещениях. Было ясно, что они дали деру, лишь только переступив через порог. Маклин не стал бы упрекать их в трусости, ему и самому было не по себе от этого места. Он пролистал записи бесед с сотрудниками юридической фирмы, которые провели на Рождество другие детективы. Записи мало чем отличались друг от друга, и он быстро пришел к выводу, что убийца вряд ли был среди опрошенных. От сотрудников аукционного дома тоже не стоило многого ожидать, хотя Маклин пока еще не успел опросить их всех. Казалось крайне маловероятным, что человек, использовавший подвал дома Андерсона, был настолько глуп, чтобы попасть в число первоочередных подозреваемых. С другой стороны, каким-то образом он все же получил доступ к ключам, поскольку ни один из замков не носил следов взлома. – Сэр, можно к вам на минутку? – Стук в открытую дверь кабинета раздался одновременно с вопросом. Маклин поднял голову и обнаружил у порога Макбрайда, переминающегося с ноги на ногу, словно вампир, которому не предложили войти. В руках у него была тонкая папка. Еще бумаги. Просто замечательно! – Что у тебя, констебль? – Предварительный рапорт по пожару в Слейтфорде. – Сочтя вопрос за приглашение войти, Макбрайд переступил через порог и, протянув Маклину папку, обвел взглядом его крошечный кабинет. Если он рассчитывал найти себе стул, то совершенно напрасно. – Ты сам его прочитал? – Маклин раскрыл папку и быстро пробежал взглядом набранный мелким шрифтом доклад, несколько раз споткнувшись на незнакомых терминах. – Только заключение в самом конце. По большому счету, все то же, что и раньше. Следов поджога не обнаружено, других причин для возгорания – тоже. «Она не хотела больше жить и сожглась». Нет, это другое, это тот старый маразматик. «Как будто я сдох и угодил в пекло». Горячечный бред бродяги-алкоголика. Маклин принялся копаться в папках у себя на столе, пока наконец не нашел рапорты о предыдущих пожарах, в свое время аккуратно сложенные им вместе, а потом погребенные под более срочными бумагами. Каким-то чудом ему удалось извлечь рапорты, не опрокинув на пол все остальное. Он добавил к пачке свежий рапорт и протянул ее Макбрайду. – Говорят, Стюарт, ты у нас большой дока в Интернете и всяком таком, – уточнил он. Макбрайд принял пачку рапортов с видом человека, который думал, что избавился было от своей заботы, а вместо этого получил еще десять. – Ну, как бы да, сэр. – Я хочу, чтобы ты поискал информацию обо всех этих зданиях. – Но, сэр, все уже в рапортах! Владельцы, утвержденные планы на перестройку и все остальное. – Нет, меня не это интересует. Я хочу больше знать о тех местах, где стояли здания. Например, нам известно, что «Вудбэри» располагалась в старинном ремесленном районе, со своей историей. Я хочу получить подобную информацию и про остальные здания. – Вы думаете, это нам поможет? – Не уверен, но никаких других зацепок у меня пока что нет. – Маклину показалось, или в глазах Макбрайда действительно промелькнуло недоверие? Как бы то ни было, парню уже пора расстаться с иллюзиями. Инспектора ничуть не более непогрешимы, чем простые констебли. Всего лишь опытней и лучше умеют прикрывать задницу. – Больше мне нечего предложить. Если хочешь, возвращайся пока к Дэгвуду. Разумеется, если у тебя нет никаких новых мыслей по Одри Карпентер и Кейт Маккензи.