– В разводе. – Умница девочка, – сказала Бет. – Если бы у моих родителей хватило духу развестись, все было бы иначе. – Вы сказали, что ваша мать оказалась в ловушке. – Да, и отец тоже. Мужчины тоже попадают в ловушки – по-своему. – У вашей матери была душевная болезнь? – Прошу прощения? – Бет нахмурилась. – Так мне сказали. В подростковом возрасте ваша мать провела какое-то время в частной клинике. Бет заморгала и отложила ложку. – Шей, пожалуйста, объясните. Простые слова, вежливые, но я снова похолодела. Голос Бет звучал ровно, безжизненно, лицо оставалось непроницаемым. Она ждала ответа, и у меня возникло ощущение, что если я не дам ей этого ответа, то очень пожалею. Безумие какое-то – бояться семидесятилетней женщины, обедающей в модном ресторане. Я прочистила горло. – Один из моих источников сказал… – Кто? Кто это сказал? Поначалу я не хотела ей рассказывать. А потом подумала: затем мне защищать Сильвию Симпсон и сорок лет ее молчаливого осуждения? – Она была секретарем у вашего отца. – Секретарша отца сказала, что моя мать была сумасшедшей? – В голосе Бет слышалось недоверие. – Да, она сказала… – Чушь собачья. Моя мать не была сумасшедшей. Она была жертвой. И всю жизнь мучилась стыдом. – Чьей жертвой? Вашего отца? – Мои родители ссорились, но отец не был жестоким. Он был хорошим – по-своему. – Бет откинулась на спинку стула, взяла ложку и помешала суп, словно только что о нем вспомнив. – Я бы больше любила отца, если бы он меня замечал. Но нам всякий раз было нечего сказать друг другу. Думаю, я никогда не умела ладить с мужчинами. Я смотрела на нее во все глаза. Ее обвинили в хладнокровном убийстве двух мужчин – возможно, она действительно не умела с ними ладить. – Да, – проговорила я. – Пожалуй, мне это знакомо. – У вас тоже не слишком хорошо получается с мужчинами, – резюмировала Бет, нисколько не заботясь о моих чувствах. – Вы достаточно привлекательны, но я готова поспорить, что у вас нет бойфренда. – Она задумчиво смотрела на меня. – Ваши родственники пытаются вас с кем-нибудь познакомить? Не сомневаюсь. А из-за того, что с вами случилось в детстве, вы пребываете в раздрае и не решаетесь согласиться. Удары сердца гулко отдавались в ушах. Откуда она знает? Почему, в отличие от других, она меня понимает? – На самом деле меня интересует только один мужчина, но мы с ним никогда не встречались. Бет удивленно вскинула бровь. Тема ее родителей была забыта. – Я заинтригована. Расскажите. По какой-то причине я не стала сопротивляться. Рассказала ей о Майкле и о наших странных отношениях. Бет была вся внимание, будто это интересовало ее больше всего на свете. Бог знает почему. Но она, прищурившись, смотрела на меня, не упуская ни единого слова. Как и во время моего прошлого признания Бет, это ощущалось как бесцеремонность и в то же время освобождение. – Ваша проблема – дисбаланс власти, – сказала она, когда я умолкла. – Что это значит? – Этот мужчина знает о вас все, а вы о нем – ничего. Он знает, где вы живете, где работаете, знает, что вы одиноки. Он не говорил, женат ли он? – Говорит, что разведен. – Что может быть ложью. – Бет помолчала. – Если он бывший коп, то может знать, что с вами случилось в детстве. Или без труда выяснить. – Я ему ничего не рассказывала. Бет пожала плечами: – С другой стороны, о нем вы знаете только с его слов. Вам приходится верить в то, что он говорит, поскольку никакой другой информации у вас нет. Это называется дисбаланс власти, и вы это понимаете. Я покачала головой: – Меня не интересует личная жизнь Майкла. У нас чисто профессиональные отношения. – Если не считать того факта, что вы не прочь затащить его в постель. – Бет, я ему плачу́. – Очевидно, за эту работу вы ему платить не станете, – сказала она. – Она будет на добровольной основе. Я в ужасе сообразила, что телефон продолжает писать наш разговор. И, протянув руку, выключила запись. Бет наблюдала за мной. – Вероятно, вы не желаете говорить о сексе. – Я бы предпочла обсуждать вашу сексуальную жизнь, – парировала я. – До этой части интервью мы еще не дошли, – невозмутимо ответила она. – Может, позже. А пока мы говорим о вас. – Я бы предпочла без этого обойтись. Бет посмотрела на меня. Ее глаза буквально гипнотизировали – большие, глубокие, в которых легко утонуть. Даже теперь. Должно быть, когда ей было двадцать три, сопротивляться этому взгляду было невозможно. – Для протокола: думаю, этот детектив – именно тот человек, за кого себя выдает, – сказала она. – Вероятно, он даже симпатичный. И действительно неженатый. Но вы никогда этого не узнаете, если позволите ему оставаться загадкой, потому что так комфортнее. Вот вам мой совет. – Она пожала плечами. – Выбор за вами. Действуйте. Только несколько часов спустя, в конце рабочего дня, когда биск из омара давно был съеден, счет оплачен, а я сидела за стойкой регистратуры, мне из нашего с Бет обеда стали ясны четыре вещи. Во-первых, она действительно пришла выяснить, что я узнала у детектива Блэка. Потому что я ей не позвонила. Значит, у нее есть по крайней мере одно слабое место. Во-вторых, она сказала, что ее мать всю жизнь стыдилась. Чего? В-третьих, она ловко увела разговор от своего детства, а затем заставила выключить запись, смутив меня. И в-четвертых, когда я упомянула о возможной душевной болезни Марианы, Бет рассвирепела. От ее застывшего лица и мертвого голоса мне стало не по себе. Бет не удивилась предположению о безумии матери, не стала ничего отрицать. Ее охватила холодная ярость. А в подобной ярости она страшна. Я на правильном пути – ответы где-то рядом. Осталось выяснить, где именно. Глава 19 Октябрь 2017 ШЕЙ Моя сестра была помощником-референтом главы банка, в банке она и познакомилась с мужем, сотрудником юридического отдела. Они с Уиллом жили в одном из новых малоэтажных многоквартирных домов в центре города, недалеко от набережной, в районе, построенном для состоятельных людей вроде них. Когда я явилась на ужин, Эстер открыла дверь в льняных брюках и блузке, стоимость которых равнялась месячному заработку нашего отца. Я пришла в темных джинсах, черной футболке, кедах и растянутой черной толстовке с капюшоном. Выглядела я так, словно только что шаталась по их району, заглядывая в окна, но Эстер ничего не сказала. Мы с Эстер были такие разные, несмотря на одинаковые черные волосы и темные глаза. У Эстер была модная стрижка каскадом, короткая, до подбородка, она очень ей шла. Я волосы не стригла, а стягивала резинкой в хвост. По идее, мы должны были как минимум недолюбливать, как максимум – ненавидеть друг друга, но у нас никогда не возникало этого чувства. Слишком много нам пришлось пережить вместе. Уилл обнял меня. От него пахло лосьоном после бритья и мужским дезодорантом – ароматы, которые я успела забыть.