БЕТ Для остальных детей в школьном автобусе Рождество было волнующим событием. Оно сулило подарки, сладости, а главное, каникулы. Был последний учебный день, и они ехали домой. Бет сидела одна, смотрела в окно и слушала радостные крики и смех других детей. Она замерзла, несмотря на пальто из толстой шерсти, дорогие ботинки, тонкий шерстяной шарф и варежки в тон. Волна сырого холода поднималась от ног и пронизывала все тело. Пальцы онемели. Снега на улице не было, но повсюду чувствовалось приближение Рождества. В центре города ярко сияли витрины магазинов, школу украсили детскими рисунками. В январе они будут падать со стен, и их раздадут детям, чтобы те отнесли их домой. Бет выбросит свой рисунок в мусорную корзину. Но сегодня, в последний учебный день перед Рождеством, даже пронизывающий холод приносил радость. Начинало темнеть; облака приглушали неяркий свет, который давало солнце, прежде чем скрыться за горизонтом. Красные, зеленые и синие рождественские гирлянды на домах в их районе словно подмигивали проезжающему мимо автобусу. Бет молча сидела и смотрела в окно. Никто из детей с ней не заговаривал, и ее это устраивало. В начале учебного года две девочки постарше стали дразнить ее, называя «богатенькой» – глупое прозвище, поскольку бедных в их школе не было. Но девочки продолжали изводить Бет, и в итоге все кончилось дракой и расквашенным носом. В школу вызвали мать, которая приехала через час с лишним и забрала ее домой. Пахло от матери «дневной порцией», как выражалась она сама. Встав во дворе, она принялась крыть нецензурными словами и учителей, и директора, и девочек. После этого к Бет не приставали. Но и дружить с ней никто не хотел. Сегодня на доме не было рождественских гирлянд, но в окнах – удивительное дело – горел свет. Школьный автобус часто привозил Бет к пустому дому, и она открывала дверь ключом, висевшим у нее на шее на цепочке. Иногда дома оказывался один из родителей, очень редко – оба. Но сегодня дома были и мать, и отец – довольно рано для пятничного вечера, а когда Бет вышла из автобуса и приблизилась к дому, то сразу поняла: что-то происходит. Никаких приятных предвкушений у нее не возникло. Она не ждала ни гостей, ни праздничного веселья. Последняя неделя выдалась тяжелой. Умерла бабушка, и Бет слышала, как внизу поздно ночью ссорились родители – голоса были резкими и сердитыми. Она слышала плач матери и слова отца: «Господи Иисусе, Мариана, что за чертов бардак ты устроила». А потом рыдающий, яростный ответ матери: «Я хочу ее увидеть. Один раз. Я хочу ее увидеть». Бет не знала, что это значит. Прислуга приходила раз в неделю, и дом выглядел таким же чистым и опрятным, как всегда. Все на своих местах, почему бардак? А видеть Бет мать может в любое время. Глядя на освещенные окна в сгущающихся сумерках, девочка чувствовала, что скоро узнает, о каком чертовом бардаке шла речь. Осторожно переступая ледяными онемевшими ногами, она вошла в коридор. В гостиной горели люстра и все лампы. Шторы были задернуты. Бет размотала шарф и вошла в комнату. Мать сидела на одном из стульев с оранжевой обивкой, отец стоял у окна с бокалом в руке, спиной к шторам. На появление Бет никто не отреагировал. В углу стояла елка, настоящая, источавшая холодный и терпкий аромат. Ее доставили и установили только сегодня и еще не успели нарядить. Подарков под ней не было. Елка пряталась в тени и выглядела неуместно и немного угрожающе. На диване с такой же обивкой, как у стула ее матери, сидела девочка. Она была на год или два старше Бет. Тщательно расчесанные белокурые волосы, длинные и прямые, спускались на спину. На ней была синяя юбка, клетчатая сине-белая блузка, темные гольфы и черные туфли. Руки смирно сложены на коленях. Она посмотрела на Бет и улыбнулась. – Привет, – сказала девочка. – Бет. – Мать с улыбкой повернулась на стуле, словно только что заметила дочь. Улыбка была слабая, скорее трезвая, хотя и не вполне. Мариана зачесала волосы наверх, надела нитку жемчуга на шею. Последний раз этот жемчуг Бет видела на Пасху, когда мать попыталась пойти в церковь. Она надела ожерелье поверх платья, а затем вернулась в постель и заснула – подействовала таблетка, которую она приняла утром. – Привет, милая. Я так рада, что ты дома. Это твоя кузина Лилиан. Бет от удивления лишилась дара речи. У нее не было кузины Лилиан – у нее вообще не было кузин. Отец был единственным ребенком в семье – отсюда огромное наследство, – а сестра матери умерла. Лилиан было вторым именем самой Бет. Но ни в слабой улыбке матери, ни в непроницаемом лице она не увидела и намека на ложь. – Привет, – послушно поздоровалась она. – Рада познакомиться, – сказала Лилиан. – Она приехала на Рождество. – Пальцы матери теребили жемчуг на шее. – Правда, здорово? У тебя появится подружка. Две милых девочки одного возраста. Вы можете подружиться. Отец у окна презрительно фыркнул и отхлебнул из бокала. – Я люблю кукол, – сообщила Лилиан. – А ты? Бет смотрела на нее, и все вокруг словно перестало существовать. Исчезли родители, вместе с их ужасными взрослыми проблемами и подспудными чувствами. Исчезла полутемная комната в неуютном доме. Исчез даже сковывающий ноги холод. Остались только они с Лилиан. – Я тоже люблю кукол, – ответила она. Лилиан соскользнула с дивана, словно соглашаясь, что двое взрослых в комнате больше не существуют. – Отлично, – сказала она. – Давай играть. – Сколько тебе лет? – спросила Бет у Лилиан, когда они поднялись к ней в комнату. Теперь, когда они были одни, в окружении настоящих кукол Бет, новая девочка не проявляла к игре никакого интереса. Она окинула взглядом спальню Бет, потрогала кровать и подушку, заглянула в ящики стола. Бет сидела на краешке кровати, с удивлением наблюдая за ней. – Восемь, – ответила Лилиан. Ее красивые белокурые волосы поблескивали в неярком свете. Она взяла одну из книг – старую «Дик и Джейн», по которой Бет когда-то училась читать, – и принялась ее листать. Бет сразу почувствовала себя маленькой. – Все эти вещи твои? – Да. – Почему ты здесь одна? – Лилиан поставила книгу на место и взяла плюшевого медведя, перевернула вниз головой и стиснула пальцами его шею, словно прощупывая, что у него внутри. – У тебя есть подруги? Бет заморгала. Она смотрела на тонкие и бледные пальцы Лилиан, сжимавшие мех медведя. Это вторжение ее не задевало: она, как, видимо, и Лилиан, чувствовала, что та имеет на него право. – Нет, у меня нет подруг. – Почему? – В школе меня побили старшие девочки, и туда приходила мама. Бет не стала вдаваться в подробности, но, похоже, этого и не требовалось. Лилиан кивнула, словно и так все уже знала. – Это потому, что ты не позаботилась о себе, – сказала она. – Как? – спросила Бет. – Нужно, чтобы они тебя боялись. – Лилиан снова стиснула шею плюшевого медведя, затем отложила игрушку. – Тогда они больше не будут тебя доставать. Это легко. Я тебя научу. – Меня никто не боится, – сказала Бет. – Будут. – Лилиан взяла самую ценную вещь Бет, шкатулку для драгоценностей с фигуркой балерины. – Я тебе помогу, – деловым тоном сказала она, пристально разглядывая балерину. – Тебе очень повезло. Бет сглотнула. Она вдруг испугалась, что Лилиан швырнет шкатулку об пол и разобьет ее – просто потому, что может. Она почти представила эту картину: осколки красивого фарфора, кусочки разбившейся балерины под кроватью. Наверное, Лилиан показывает, как заставить себя бояться. Но Бет все равно не встала и не забрала шкатулку у Лилиан. – Откуда ты приехала? – спросила Бет. – Ниоткуда. – Лилиан не выпускала шкатулку из рук. – Я живу с людьми, которым на меня наплевать. И не в таком красивом доме, как этот. – Похоже, ей это не нравилось. – Почему ты здесь? Лилиан посмотрела на нее. Глаза у нее, заметила Бет, были серо-зелеными, а ресницы – черными. – Я хотела сюда, – ответила Лилиан. – Я здесь уже была. И вдруг Бет вспомнила. Следы на росе и надпись на оконном стекле: «Я ЗДЕСЬ». Она не видела девочку, которая написала эти слова, но сомнений у нее не осталось. – Это была ты? – спросила Бет едва слышным шепотом. Лилиан нахмурилась, и по ее лицу впервые пробежала тень сомнения. – Я знала об этом доме, – ответила она. – Хотела сюда прийти. А однажды ночью думала о нем, когда засыпала, и… наверное, это мне приснилось. Бет охватило волнение. – Да, – сказала она. – Я тебя видела. Твои следы. – Ногам было так холодно. Я не могла найти вход. А через окна ничего не разглядеть. Пришлось возвращаться к деревьям. А потом я увидела тебя. – Лилиан посмотрела на Бет. – Иногда я воображаю то, чего не существует. Но в ту ночь ты видела меня, а я тебя. Ты пригласила меня войти. – Она улыбнулась. – И я пришла. Теперь мы можем быть сестрами. Сердце Бет выскакивало из груди. Это было чудесно и одновременно ужасно. Это станет кошмаром, но в то же время лучшим, что когда-либо происходило в ее жизни. Она это уже знала. Началась ее собственная жизнь. – Кто ты? – спросила она странную девочку. – Лилиан, – ответила девочка. – Это ведь и твое имя тоже? – Мое второе имя. – Ее звали Элизабет Лилиан Грир. – Как будто тебя назвали в мою честь, – сказала Лилиан. – Очень мило, только никто не зовет меня так. Все зовут меня Лили. Глава 28 Декабрь 1960 БЕТ