Вопрос был таким неожиданным, что я не нашлась что ответить. Взгляд водянистых умных глаз Рэнсома не отрывался от моего лица. – Было, – сказал он, прочтя мои мысли. – Как и всем нам. Стыд разрушает и иссушает. Он никогда не проходит. Отец Марианы ушел, бросил семью вскоре после возвращения с войны. Ее сестра утонула. Марианой просто попользовались. Она была почти ребенком. Ее опозорили, и она всю жизнь расплачивалась за это стыдом. Снова и снова, каждый день. Я наблюдала за его лицом, когда он это говорил, – и увидела. Это легко, когда знаешь, что искать. – Вы ее любили, – сказала я. Ветер теребил его редеющие седые волосы. – Думаю, теперь это уже не имеет значения, – сказал он. – Она умерла больше сорока лет назад. Но вы правы: Мариане было достаточно поманить меня пальцем, и я бросил бы жену ради нее. Но она этого не сделала. Не беспокойтесь, никакого бурного романа у нас не было. Мариана понятия не имела о моих чувствах, а я ей не признавался. В этом отношении все, как ни странно, было невинно. Невинно и печально. – Мне очень жаль. – Ничего другого я придумать не смогла. Рэнсом пожал плечами. – Время проходит, и такие вещи теряют значение. Становятся просто мыслями, которые уносит ветер. Вы нужны мне не для того, чтобы передать мои дурацкие эмоции следующему поколению. У меня есть информация, которой я хочу с вами поделиться. Я почувствовала, как напряглись мышцы спины – привычная реакция: волнение у меня всегда проявляется именно так. – Что за информация? – Я поделюсь ею с вами, когда сочту нужным. Вы здесь по моему приглашению, и я буду вести разговор так, как мне удобно. В данный момент я вам сообщаю, что Джулиан пришел ко мне по поводу незаконнорожденного ребенка своей жены. Он хотел знать, может ли девочка по закону претендовать на его деньги. Ответ был отрицательным, о чем я его проинформировал. Мы оба посмеялись над этой идеей. Я очень хорошо это помню. – Он принялся барабанить пальцами по трости, потом перестал. – Лили вызывала у него дискомфорт, но она была всего лишь маленькой девочкой. Честно говоря, я выбросил ее из головы и почти не вспоминал о ней, пока она не нашла меня в юридической библиотеке через шесть недель после смерти Джулиана. Просто вошла и села напротив меня за столик, за которым я изучал нужные мне материалы. – Лили вас искала? – Да. Бог знает, откуда она узнала, где я, но узнала. В то время она была привлекательной и в каком-то смысле очень чувственной. Но когда я впервые в жизни встретился с ней лицом к лицу, она не показалась мне симпатичной. Что-то в ней… отталкивало. Холодность. Это трудно объяснить – нужно видеть своими глазами. Я знаю, что Бет любила Лили, что они сестры, но я любил Бет почти полвека, а Лили вызывала у меня желание куда-нибудь спрятаться. Из-за нее я внимательно оглядывал все помещения, искал выход и прикидывал, как быстро я смогу до него добраться. Из-за нее я звонил детям и проверял, где они. Своей красотой и юностью она могла обмануть многих. Но не меня. – «Я узнаю́ чистое зло, едва вижу его», – процитировала я слова Рэнсома из интервью, данного много лет назад. – Это была оговорка, – сказал Рэнсом. – Репортер спрашивал меня о Леди Киллер. Произнося эти слова, я думал о Лили. А репортер предположил, что я имею в виду Бет. Конечно, потом я уже ничего исправить не мог, и мои слова остались в истории. – Бет рассердилась? – Нет. Сказала, что звучит по крайней мере драматично. – Он посмотрел на меня. – Как вы, наверное, заметили, у Бет много недостатков. Она холодна и себялюбива – следствие ужасных условий, в которых она росла. Она может быть эгоистичной, скрытной, резкой, бесцеремонной. Я все это понимаю, и буду защищать ее, пока не покину этот бренный мир. Впрочем, ждать осталось недолго. – Чего хотела Лили? – спросила я. – Когда подошла к вам в библиотеке? – Денег. Некоторое время деньги ей присылали и Бет, и Джулиан, но затем Джулиан перестал, а Лили хотелось еще. Теперь Джулиан был мертв, и Лили знала, что деньги должны перейти к Мариане. И стремилась выяснить, можно ли заставить Мариану подписать какой-нибудь финансовый документ в ее пользу. Не на единовременную сумму, а так, чтобы деньги поступали постоянно. «Вы знаете, кто я», – сказала она, и я не стал отпираться. Она пригрозила, что обратится в газеты и расскажет, кто она. Лили хотела денег за обещание молчать. Такой же трюк она проделала с Джулианом. Я попыталась представить себя в возрасте двадцати одного года – как я прижимаю к стенке Рэнсома Уэллса и заставляю обеспечить меня деньгами до конца жизни. Возможно, Лили была психопаткой, но в решительности ей не откажешь. – Что вы ей сказали? – Послал к черту, – ответил Рэнсом. – Кстати, надеюсь, именно там она сейчас и находится. Потому что я не шутил. Я сказал ей, что глупой юной блондинке меня не запугать. «Так же думал Джулиан, пока я не выстрелила ему в лицо», – ответила она. Господи. – Вы ей поверили? – Поверил? – Рэнсом задумался. – Мне пришлось быстро все просчитать, когда она это сказала. Потому что если это действительно сделала она, то мне грозила опасность. И да, я ей поверил. В 1973 году у меня были те же предубеждения и предрассудки, что и у любого мужчины моего возраста, но я не бежал от правды, как большинство остальных. А правда состояла в том, что эта девушка убила моего клиента и друга, совершенно хладнокровно, ради денег. В этот момент она предстала передо мной в истинном свете. Что, думаю, позволяла себе нечасто. Его рассказ захватил меня. Солнце уже взошло, но мне было все равно, опоздаю я на работу или нет. – И что вы сделали? – Сказал, что не верю ей. Что Джулиана застрелил случайный грабитель, забравшийся в дом. Сказал, что, если она убила Джулиана в надежде получить его деньги, это была несусветная глупость. После смерти Джулиана у Марианы случился нервный срыв, и все свои дела она поручила мне. А у меня нет намерения поддаваться на шантаж, так что смерть Джулиана не принесла ей пользы – если, конечно, она действительно его убила. В чем я сомневаюсь. – Он сложил ладони на трости. – Это был рискованный шаг, так с ней говорить, но я всю жизнь рисковал. Я ее оскорбил, но в то же время показал выход. Лили приняла его. Она ушла, и мы больше не встречались. – Вы еще о ней слышали? – Нет. Но я больше не хочу думать о Лили. Теперь она ваша проблема. – Он достал из кожаной сумки запечатанный конверт и протянул мне. – Здесь несколько документов, те немногие, что сохранились. Бо́льшую часть Джулиан уничтожил. Там есть также и мои записки, которые вам следует прочесть. Спросите себя, почему Бет решила рассказать все именно теперь, по прошествии стольких лет. – Почему? – спросила я, забирая у него конверт. – Бет ничего не делает без причины, – сказал Рэнсом. – Она не рассказала мне, что это за причина, но я точно знаю, что она есть. Я не спрашивал. Я о многом не спрашивал Бет. Я прожил так долго и достиг такого успеха потому, что не спрашивал о том, о чем мне лучше не знать. Я посмотрела на конверт. – У меня такого таланта нет. К сожалению. – Думаю, пора открыть правду, – сказал Рэнсом. – Не знаю, почему именно теперь, но время пришло. Что бы вы там ни раскопали, Шей, сделайте одолжение – ничего мне не говорите. Глава 34 Май 1973 БЕТ Через шесть недель после смерти Джулиана Бет решилась на то, чего почти никогда не делала. Она целый день ходила с матерью по магазинам. Мариана всегда любила шопинг. Это была ее работа: покупать красивые вещи, а потом покупать еще больше красивых вещей. Иногда, например под Рождество, она радовалась покупкам, но в остальное время относилась к ним с полным безразличием, зачастую бросала в углу нераспакованными и забывала о них. Совместный шопинг не доставлял удовольствия ни матери, ни дочери, и, как только Бет получила права, она стала брать один из семейных автомобилей и ездить по магазинам одна. После смерти Джулиана все пошло наперекосяк. Мариана пила не переставая; Бет от нее почти не отставала. Женщины бродили по дому, словно призраки, то спали до полудня, то бодрствовали до четырех утра. Бет пребывала в одном из двух состояний: либо убеждала себя, что Лили не убивала Джулиана, либо ничего не соображала от страха. Ей очень хотелось наладить жизнь матери, так чтобы все вернулось в привычную колею. Но Бет уже знала: она не тот человек, который может найти выход из трудной ситуации; единственное, на что она способна, – сделать еще хуже. Она окончила среднюю школу, но смысла в этом не видела никакого. Стоило ли утруждать себя? В колледж она не собиралась. Она не хотела быть ни учителем, ни медсестрой, ни нормальным человеком. Управление компанией отца, «Грир фармасьютиклз», возьмут на себя его деловые партнеры и станут отчислять Бет часть прибыли. Поначалу предполагалось, что она выйдет за Грея и будет вести светскую жизнь, но теперь на этом был поставлен крест. Шесть недель Бет беспомощно смотрела на свое пустое будущее; апатия то и дело сменялась вспышками гнева, унять которые могли только набеги на винный бар Марианы. Я должна что-то сделать, снова и снова повторяла себе Бет. Но не могла себя заставить хоть чем-нибудь заняться. В один из майских дней, когда солнце сияло особенно ярко, а Мариана была относительно трезвой, она причесалась, накрасилась и сказала Бет: «Прокатимся по магазинам». Бет согласилась. Они поехали во «Врата рая», только что построенный торговый центр на окраине Клэр-Лейка. Мариана надела длинное свободное платье и прихватила белокурые волосы шарфом с восточным узором. На Бет была футболка, джинсы с высокой талией и босоножки; волосы она распустила. В воздухе ощущалось первое дыхание лета – влажная прохлада сменялась теплом, а в закрытой машине под прямыми лучами солнца было даже жарко. Бет чувствовала, как солнечный свет рассеивает похмелье. Всю дорогу до торгового центра они слушали Нила Даймонда. – Будет весело! – бодрым голосом пообещала Мариана. Бет нерешительно улыбнулась матери, подумав, что, возможно, на самом деле получит удовольствие. Торговый центр «Врата рая» открыли недавно, и ходить по нему все еще было интересно. Это длинное здание из бурого кирпича с колоннадой вдоль одной из сторон и темно-коричневой крышей построили для богатых покупателей из Клэр-Лейка: в галерее за колоннадой теснились бутики модной одежды и обуви, а также ювелирные салоны. Вывеска на фронтоне изображала трех женщин с осиной талией в платьях от Шанель и шляпках-таблетках, идущих вдоль колоннады на высоких каблуках; надпись гласила: «Другого магазина вам не нужно!» – Смотри, милая, – сказала Мариана, указывая на вывеску. – Другого магазина нам не нужно! Бет рассмеялась, радуясь скорее ласковому слову, чем шутке. Она уже не помнила, когда Мариана последний раз называла ее «милой». Они присоединились к другим покупателям в галерее. Примеряли туфли и платья. Мариана купила алую помаду в стиле Мэрилин Монро или Хеди Ламарр. Когда Бет нашла шелковую шаль такого же цвета, Мариана даже вскрикнула от волнения. – Ты должна ее купить. Она так тебе идет. – Думаешь? – спросила Бет. – Конечно! – Мариана взяла шаль, набросила ее на плечи Бет и отступила на шаг. – Красота. Ты выглядишь как женщина, для которой нет преград. Бет не чувствовала себя женщиной, для которой нет преград, но в тот момент это не имело значения. Так казалось Мариане, когда она на нее смотрела, и от этого Бет стало так хорошо, как не было последние несколько недель – а может, и всю жизнь. Шаль она купила. Немногие мужчины, бывшие в тот день во «Вратах рая», заглядывались на обеих. Они смотрели на Мариану, красивую, белокурую и бледную, с повязанным на голове шарфом. На Бет, девятнадцатилетнюю и чувственную без нарочитости. Впервые Бет это не раздражало. Ей нравилось, что на нее смотрят, что ею восхищаются. Они перекусили гамбургерами в ближайшем кафе, затем еще немного побродили по магазинам и наконец поехали домой. А когда машина остановилась на подъездной дорожке, Мариана радостно вскрикнула: – Лили! Бет посмотрела на сестру и почувствовала, как возвращается холод и сгущается тьма. Лили сидела на крыльце дома, одетая в джинсы и пончо, и ждала их. А радость Марианы больше не была притворной: старшей дочери она обрадовалась искренне. Лили встала. Мариана выскочила из машины, захлопнув за собой дверцу, забыв о пакетах с покупками, забыв о Бет. Сияя, она почти бегом бросилась к Лили, однако в нескольких шагах остановилась, явно желая обнять ее, но не решаясь. Лили не любила объятий, и Мариана лишь коснулась ее, проведя пальцами по ее плечам и лицу.