– Не отпирайся. Ты сам говорил, что видел разные вещи. Не пытайся убедить меня в том, что я не видел того, что видел. Не пытайся убедить меня в том, что ты сам этого не видел. – Я видел. Видел Карла. – Затем взгляд Джеда сфокусировался и остановился на лице Нейта. – Нейт… твой рот. Он разбит. И как раз в это мгновение вырубилось электричество. Щелчок, хлопок – и следом темнота. Привычное электрическое гудение современной жизни исчезло, и они остались вдвоем во мраке, под звуки непогоды – ветер от свиста перешел на грохот проносящегося мимо черного поезда, затем частая барабанная дробь бушующего дождя, потом раздалось шипящее громыхание, как будто кто-то швырнул пригоршню щебенки на крышу дома. – Это град? – донесся голос из противоположного конца коридора. Фига. – Похоже на то, – сказал Джед, возвращая в свой голос снисходительно-добродушные нотки. Однако голос его дрогнул – и Нейт понял, что отзывчивость эта показная. – Поговорим об этом… – вполголоса обратился он к соседу, – потом. И тут, все еще оглушенный, с раскалывающейся от боли головой, Нейт резко перешел в режим повышенной готовности. Он двинулся на ощупь по коридору, ориентируясь на единственный огонек в темноте – свет телефона Фиги. – Что стряслось? – донесся с кухни голос Мэдди. Нейт ответил, что все… все в порядке, просто разыгралась непогода. – Наверное, где-то ветер повалил столб или сгорел трансформатор. Мэдс, ты не могла бы нарыть свечи или фонарь? Мэдди ответила, что все это еще в коробках, добавив, что знает, где именно. И отправилась за свечами. Отыскав свой телефон, Нейт включил там фонарик. – Мы можем чем-нибудь помочь? – спросил Фига, стоящий рядом с Зои. – Нет, – ответил Нейт, стараясь не показывать тревоги. Его только что душил умерший отец, а какой-то бородатый извращенец стоял в лесу и наблюдал. И Джед все это видел – вроде бы. И если это действительно так… тогда дело не в голове. Все реально. Но вот насколько реально? Нейт рассеянно потрогал голову. Ладонь стала влажной. Тут на него упал свет телефона Фиги. – Нейт! – воскликнула Зои. – Господи! Ты весь в крови! Насколько реально? Вот насколько. Кровь настоящая. Такого еще не бывало, чтобы призрак бил кого-то пистолетом, или как? – Все хорошо, – сказал Нейт, делая вид, будто это пустяки. – Ветер захлопнул дверь, и она угодила мне прямо в морду. У вас все в порядке? Они кивнули, показывая, что да. Но мог ли он сказать то же самое про себя? «Нет, – решил Нейт. – Я определенно не в порядке». И в это мгновение у него загудел телефон. Как и у Фиги. – О, черт побери! – пробормотала Зои. Нейт не сразу сообразил, в чем дело. Пришло сообщение о том, что в конторе сработала система сигнализации. – Уверен, это из-за непогоды, – сказал Фиге Нейт. – Точно, – согласился тот, однако по его голосу Нейт понял, что последует дальше. – И тем не менее правила требуют, чтобы мы проверили. Конечно, у нас там не полицейский участок, но в сейфе хранится оружие и вещественные доказательства. Нельзя допустить, чтобы кто-либо воспользовался грозой. Если что, виноваты окажемся мы. – Ну хорошо, – сказал Нейт. Работа есть работа. – Схожу за курткой. По пути к гардеробу он наткнулся в коридоре на Мэдди – прямо физически наткнулся, – и пришлось ловить коробку с фонарями, которую та выронила. – Ой! – пробормотал Нейт. – Извини. Свет выхватил застывшее от ужаса лицо Мэдди. Она попыталась скрыть охвативший ее страх, однако он был настолько сильным, что ей это не удалось. «Ее дамба трещит», – подумал Нейт. Он прижал жену к себе. – В чем дело? – Да так, ни в чем. – Мэдди оскалилась. – Вообще-то во всем. В чем именно? Не знаю. Нам нужно поговорить. – Да. Я сам об этом думал. Но сейчас я должен съездить в контору. Сработала сигнализация, и… – Нейт, погода жуткая. Ветер завывает, словно дикий зверь. Мэдди была не из тех, кто беспокоится по пустякам, поэтому Нейт вздрогнул, когда она добавила: – Не езди. – Я должен. Но все будет хорошо. Мы поедем вдвоем с Фигой. – Ладно. – Закрыв глаза, Мэдди вздохнула. – Поговорим позже. – Береги себя! – Непременно, – заверил жену Нейт, чувствуя, как в груди туго крутится бурав тревоги. Поцеловав Мэдди в щеку, он попросил пожелать спокойной ночи Оливеру от него. И повторил еще раз, что все будет в порядке. Потому как ну что могло случиться? 33. Спираль Тревога со всех сторон окружила Оливера подобно кольцу колючей проволоки. С одной стороны: гроза. Это плохо. Олли понимал, что это плохо. Дом содрогался от порывов ветра. Град колотил в стены и крышу своим пневматом. Это не обыкновенная гроза. У Оливера в мыслях возник призрак климатической катастрофы: огромная раскаленная тень, готовая спалить дотла землю и вскипятить воду в морях. Однако его тревожило не то, как это скажется на нем самом, а то, как скажется на его близких. На тех, кого он любит. На тех, кого он даже не знает. На птицах и рыбах и… У него перед глазами пронеслись образы людей, которые кричали в пламени пожаров, сжигающих их дома, тонули в вышедших из берегов реках, образы беженцев, вынужденных покинуть свои родные места и оказавшихся в лагерях… Образ отца. Который в настоящий момент вынужден был испытывать на себе весь гнев разыгравшейся стихии. Несколько минут назад мама сунула голову в гараж и сказала, что папе пришлось отъехать в свой офис, но на самом ли деле ему нужно было ехать? Оливера всегда пугало то, что его отец полицейский и может погибнуть на службе. Казалось, эти страхи должны были остаться позади. Но вот сейчас Оливер переживал, что папа не вернется домой. Никогда. Абсурдная мысль, однако она назойливо крутилась у него в голове: «Мы находим его машину, разбитую, врезавшуюся в дерево. Тело папы в кювете, оно уже окоченело». И дальше Оливер живо представлял себе, как будет сокрушена мать, и ее боль только многократно усилит его собственную. Вот в этой самой воображаемой многократно усиленной боли, разрастающейся все больше, до бесконечности, и обитал Оливер в настоящий момент. И еще – и еще – то обстоятельство, что он ощущал сейчас себя полным изгоем: только что прогнал двух единственных друзей, которые были у него в школе. Правильно ли он поступил, встав на сторону Джейка? Ему казалось, будто он знает Джейка, знает насквозь, словно их объединяла какая-то необъяснимая первобытная связь. Однако боль Джейка оставалась для него загадкой. В других Оливер видел их боль. Но Джейк ничего ему не открывал. Что превращало его в завораживающий вопросительный знак. Почему он предпочел Джейка остальным? Глупо, глупо, глупо! Оливер сидел неподвижно, однако его рука, сжимающая фонарик, дрожала, и луч света дергался из стороны в сторону. – Слушай, да пошли эти придурки к такой-то матери! – сказал Джейк. – Не надо! – предупредил его Оливер. Он посветил фонариком Джейку в лицо. В мгновение перед тем, как тот прикрыл лицо рукой, Оливер успел увидеть, как левый глаз Джейка дрожит – его цвет изменяется, словно стремительно сменяющие друг друга слайды. Но затем взгляд застила бутылка виски у Джейка в руке. – Ты что, охренел? – прошептал Оливер. – Если мои родители это увидят… Постой! – Он резко встал. – Откуда она у тебя? И где пистолет? Покрутился, направляя луч света в разные стороны, однако пистолета нигде не было. – Его нет. Убрал. – Убрал куда? – Туда же, где взял бутылку, – Джейк по-волчьи оскалился. – Прекрати говорить загадками! – Это магия, Олли. Настоящая магия. – Никакой магии нет! – Хочешь поспорить?