На мгновение она ещё крепче прижимается к смущённому конюху, но затем, подгоняемая начавшим светлеть небом, с твёрдой решимостью встретить неизвестность отстраняется от него и продолжает: — Я должна идти, Щука. Но знай, что ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце. Спасибо за всё, что сделал для меня. Спасибо за то, что сделал для Ярослава, хоть и не смог спасти его. Ты замечательный человек. И... я буду скучать по тебе и компании голубки и Молнии. — С Молнией у тебя ещё будет некоторый простор для знакомства, — юноша помогает своей собеседнице оседлать кобылу и искренне обращается к ней напоследок. — Поезжай, скоро уже начнёт светать. Пусть семь ветров направят тебя к жизни, полной счастья и свободы. Улыбнувшись в последний раз, Ольга отворачивается и легонько ударяет красавицу Молнию ногами по бокам. Оглянувшись в последний раз, она смотрит на Щуку глазами, полными молчаливой благодарности, после чего на своем скакуне уносится галопом в ночь. Рыжеволосый парнишка внимательно смотрит, как она исчезает в темноте, и его сердце наполняется чувством выполненного долга. По высокой, влажной от росы траве он уже через несколько минут возвращается в лагерь незамеченным и пробирается в охотничий домик. * * * * * Когда Ольга вместе с Молнией оказываются в тёмном псковском лесу, сердце девицы наполняется причудливым переплетением из решимости, страха и нестерпимой тоски утраты. Груз нежеланного брака всё ещё тяготит её и висит над головой дамокловым мечом, но сейчас вместе со свежим, пахнущим хвоей воздухом в груди она ощущает надежду и... свободу? Синий бархат ночного неба с разбросанными по нему созвездиями словно дарит свет и подсказки, напоминая, что она не одинока в этом путешествии. Стожары семью кострами пылают в далёкой вышине и заставляют вспомнить недавние события на капище. В приступе злобы и отчаяния Ольга не только уничтожила давнюю святыню рода Рюриковичей и совершила богохульство, но и, самое страшное, наглотавшись дыма и раскалённого как гнев в сердце воздуха, в бреду своём подарила поцелуй князю Игорю. Были ли Ярослав тогда простой галлюцинацией, мороком, что породили в её голове испарения от ароматических трав воеводы, усталость и едкий дым? Или он и впрямь направил к ней наследника киевского престола и через него в последний раз явил ей свой образ, чтобы попрощаться и выхватить её из огненных лап погибели? Ответа на этот вопрос она не знала. Зато отлично понимала, что за пару дней успела наломать столько дров, что в пору сложить из них самый большой из когда-либо существовавших погребальных костров, где сожжёт она свои чаянья, мечты и мысли о светлом счастливом будущем. Разве представила бы она неделю назад, что случайно обнаружит посреди родной глубинки раненого правителя? Что найдёт в себе смелость ответить ему отказом и едва не выбросить за борт старого отцова челна? Погладив мягкую гнедую гриву Молнии, варяжка грустно улыбается. Пожалуй, тогда ещё всё можно было исправить и переиграть, вот только другую судьбу уготовили ей три судженицы, когда под бдительным присмотром Мокоши пряли нить жизни дочери Эгиля. Увы, поговорить по душам с Ярославом она не успела. Не успела объяснить, почему согласилась на такое внезапное — и до конца ей непонятное — предложение со стороны Вещего Олега, которое казалось единственным выходом для спасения жизни возлюбленного. Не успела выяснить, что всё-таки приключилось со Славкой в Новгороде и почему он попал в передрягу, выбраться из которой юноша решил за счёт кражи фамильного княжеского перстня. И не успела сказать, как сильно его любит, раз пошла на всё это... Родителей она понимала и не даже не смела осуждать. С их точки зрения, с высоты их жизненного опыта боги просто подарили им такую возможность, не воспользоваться которой означало глупость. Став родственниками великого князя, они обеспечили бы лучшую жизнь не только ей, но и себе, и маленькому Вилу. С щедрыми дарами из столицы дела отца наверняка пошли бы в гору, ведь на полную богатств ладью можно было приобрести не только вторую корову, о которой так мечтала Ждана, но и заполучить собственное судно и снарядить команду, ещё и на закупку какого-то редкого и ценного товара остались бы деньги. А ведь отец не раз говорил, что мечтает однажды прославиться торговлей чем-то редким и по-настоящему ценным, а не дёгтем или мелким мутным янтарём. Привези он, допустим, в Псков, а то и в Новгород фризское сукно или шёлк из греков, то прославился бы среди всех окрестных купцов и заработал себе не только барыши, но и славное имя. А потом передал все свои умения, знания и накопленные средства вместе с опытому Вилфреду, когда он подрастёт... Тогда заживут они намного лучше, чем сейчас, в тесной избе и с одной дряхлой, худой коровой. Погрузившись в поток размышлений, Ольга уже не может выбраться из этого бурного течения мыслей в голове. Окружающая темнота леса усиливает её чувство уязвимости, но и она уже колеблется в своём решении вернуться в родную деревню. Шелест листвы и тихий шепот ветра словно вторят её внутренним переживаниям и сомнениям. Ночная тишина одновременно успокаивает и пугает, напоминая о жертвах, которые она принесла, и о трудностях, с которыми ей предстоит столкнуться. Если она вернётся к семье, то каким будет её будущее? Полгода или год её траур и горе, так и быть, уважит отец, молча одобрит мать Ярослава, Лада, а потом? Ждана не даст дочери долго сидеть в девках и сосватает за кого-то из Пскова, быть может, компаньона Эгиля или человека не из купцов, а, например, состоятельного крестьянина. Славку она этим не вернёт. Благосостояние семьи лучше не сделает, а, наоборот, навлечёт на них и себя несмываемый позор: вести о том, что после объявления невестой самого великого князя она вернулась назад на хвостах сорок разлетятся не только по Лыбуте, но и всем окрестным землям, добавив в репутацию отца ещё одну ложку дёгтя, а ведь дела его и без того не так хороши, как хотелось бы. Будет ли она счастливее с новым мужем? Вряд ли. Станет одной из тех, кого Щука называл овцами. По любви её замуж не выдадут, а супруг, скорее всего, окажется старым некрасивым толстосумом, что станет обращаться с ней, как с трофеем или игрушкой. Каким бы... противоречивым ей не казался Игорь, он, по крайней мере, спас её из горящего капища и согласился сберечь жизнь Славки в обмен на этот брак. То, что этой самой жизни его лишил жестокий и буйный дружинник — от князя уже не зависело. Видно, так уж на роду Ярослава было написано: умереть молодым, как бы не старалась она вытащить его из рук смерти. Неужели она погорячилась и вот так опрометчиво совершила очередную глупость? С каждым шагом гнедой лошади Ольга чувствует, как в её жилах бурлит сомнение, что только усиливается. Когда прохладный ночной воздух касается лица варяжки, слезы дочери Эгиля смешиваются с вновь обретенным чувством силы. Она больше не связана цепями общественных ожиданий и обязанностей. Вместо этого она обретает свободу, прокладывая свой собственный путь. Звезды мерцают над ней как путеводные огни, нашептывая обещания светлого будущего. Да, она оплакивает утрату прежней жизни, семью, которую ей пришлось оставить, и горькое прощание с Ярославом. И всё же она надеется, что в родной деревне родные смогут заново построить свою жизнь и обрести счастье, будь то Эгиль, Вил, Ждана или даже Лада — старую одинокую женщину в беде она не оставит и упросит отправить ей хоть какое-то содержание. Нужно вернуться к охотничьему домику до того, как её хватится кто-то из княжеской своры. — Поторопись, милая, — разворачивает Молнию девица и всматривается в окружающий полумрак. — Поторопись! Древние деревья шорохом листвы словно шепчут ей слова поддержки, их ветви вытягиваются и указывают дорогу к охотничьему домику, а звёзды в вышине пристально следят за ней, не сводит своего взора и одинокая луна. Решимость принять судьбу княжеской жены ради лучшего будущего всех вокруг становится всё сильнее. Темнота леса больше не пугает Ольгу, а наоборот, придает ей мужества и стойкости. Через несколько минут ускорившаяся кобыла неожиданно останавливает свой бег и замирает посреди густого ельника. Вокруг не видно ни зги, а воздух как никогда холоден и влажен, пробирая морозным ветром чуть ли не до костей. Девушка судорожно сглатывает слюну и обречённо вздыхает, не узнавая мрачный лес вокруг. Они заблудились. * * * * * Новгородский порт, той же ночью В порту Новгорода, расположенном на берегу Волхова, днём оживает шумный город, где купцы, моряки и простые жители занимаются торговлей и обмениваются товарами из ближних и дальних стран. Однако с наступлением ночи, когда древние стены погружаются в темноту, в них возникает совершенно иная атмосфера. В бледном лунном свете на стоянку кораблей падает рассеянное сияние, а загадочные тени пляшут по узким улочкам, уставленным деревянными складами и тавернами. Питейные заведения, которые днём были заполнены шумными посетителями, теперь становятся тише, поскольку последние расходятся по своим комнатам или возвращаются домой, подвыпившие и довольные. Мерцающие ручные фонари, что держат немногочисленные выпивохи, следующие ко сну, придают тускло освещенным улицам таинственную ауру. Среди ничем не примечательных посудин, пришвартованных в порту, одна бросается в глаза тем, что на палубе её стоит одинокий человек. Это судно скромных размеров, скрытое тенью, с выцветшими парусами, на которых изображены знаки отличия давно забытого клана. Корабль выглядит обветренным и потрепанным от бесчисленных путешествий по коварным морям. Под покровом ночи, когда все уже улеглись в свои постели, из темноты появляется силуэт в плаще с капюшоном. Двигаясь с бесшумной сноровкой, таинственная фигура приближается к ничем не примечательному кораблю, а стоящий на борту и наблюдающий за беспокойными волнами матрос оживляется и хватается за короткий меч. Человек, скрытый складками плаща, не подает признаков узнавания, пока он поднимается на борт корабля, скрывая свою личность от посторонних глаз. — Я ждал птицу, — ожидавший гонца Козводец по-прежнему сжимает свой клинок и с недоверчивым прищуром смотрит на незваного гостя. — Каков пропуск? — Девиз торговцев. Птица не сеет, не жнет, а сыта живет, — отвечает незнакомец и, получив от собеседника утвердительный кивок, улыбается. Корабль тихо поскрипывает, когда оба мужчины опускаются в его чрево и исчезают из виду. Внутри корабля атмосфера полностью меняется. В воздухе витает атмосфера тайны, шепот самых разных языков и запах опасности. Таинственная фигура, так и не снимая своей маскировки, проходит вперёд и протягивает пожилому седовласому мужчине, что ждал его на борту, серебряную монету с оттиснутой на ней руной " ᚱ ", обозначающей путь. — Князь велел передать это как знак того, что мне можно доверять. — Доверять чуть больше, чем ранее, — добавляет обладатель окладистой бороды и головы с глубокими залысинами. — Тебя послали не просто так, верно? В тускло освещенной каюте на большом столе разложена карта из пергамена, на которой изображены соседние государства и владения самого сидящего на киевском престоле правителя. Одним отточенным движением своего клинка знатный муж отсекает верх карты и берёт его в руку: на обвисшей недублёной сыромятной бычьей коже можно заметить очертания Волхова, Ильменя и стоящего на их берегах города. — Здесь, в глубинах этого судна, секреты продаются как товар, — показывает отрез карты своему оставшемуся инкогнито собеседнику мужчина и ухмыляется. — Твой князь предлагает именно такую цену за моё молчаливое содействие и помощь? Фигура в плаще и капюшоне, глядя на заинтригованного хозяина корабля, некоторое время молчит, прежде чем ответить в весьма завуалированной манере: — В тяжёлый час узнаешь верного человека. Подумай над этим. Бородатый мужчина кивает и крутит серебряную монету в своей морщинистой, с пигментными пятнами, руке, прежде чем торопливо убирает её в карман шароваров из дорогой ткани. Через час, с наступлением рассвета, загадочная фигура покидает борт судёнышка, оставляя того, кто был свидетелем этого визита, размышлять о своём решении и делать верный выбор. * * * * * Ощущение чего-то нехорошего только усиливается, а под ложечкой начинает сосать. Ранее спокойная и послушная Молния принимается громко ржать и мотать своей головой с большими умными глазами, в которых читается тревога. Ольга чувствует, как напрягаются мышцы кобылы под ней, когда воспитанница Щуки в очередной раз смотрит во мрак ночного леса. Взволнованная варяжка сама смотрит в переплетения ветвей в этой забытой богами чаще, пытаясь понять, чем вызвано беспокойство лошади. Повернув голову, она замечает движение за деревьями. Страх охватывает сердце дочери Эгиля, когда она осознаёт, что в полумраке может скрываться что-то по-настоящему опасное. Подстегнув гнедого скакуна, она изо всех сил натягивает поводья, но лошадь, охваченная страхом, не сдвинулась с места. Ещё раз. Ещё раз! И всё равно — безрезультатно. Непослушание Молнии только усиливает панику беглянки. — Молния... милая, пожалуйста... давай выбираться отсюда, — шепчет девица и гладит свою лошадь по голове. — Куда угодно, здесь нам нельзя оставаться. Однако кобыла, охваченная первобытным страхом, не смеет пошевелиться, лишь только на месте ударяя копытами по лесной подстилке в такт своему участившемуся сердцебиению. Ольга ещё раз осматривается по сторонам, но никого поблизости нет, странный силуэт словно сквозь землю провалился! Луна низко висит в небе, отбрасывая жуткие тени на корявые деревья, но это... Это всего лишь тени и образы, порождённые её страхами и усталостью. Пытаясь успокоить себя, варяжка делает глубокий вдох, как вдруг по её спине проходит дрожь, а всё тело покрывают мурашки и холодный пот. Жуткую тишину леса разорвал зловещий рык зверя, затаившегося среди колючих елей, что утаили его за своими широкими лапами. Словно оживший кошмар, из темноты появляется огромный черный волк с жёлтыми глазами, сверкающими злобой и голодом. Ольга застывает в ужасе, все её внутренности дрожат, когда хищный зверь принюхивается к почве под своими ногами, а из его зубастой пасти густыми, тягучими нитями свисает слюна. Чудище словно предчувствует пир сразу из двух добыч и улыбается в своём жутком оскале. Застыв от страха, Ольга пуще прежнего натягивает поводья, её разум мечется, отчаянно пытаясь найти выход. Инстинкты шепчут и подсказывают ей, что нужно бежать, сопротивляться, но дрожащие ноги Молнии по-прежнему отказывались двигаться. Сердце бешено колотится, и каждый удар отдаваётся в груди как гром, заглушая все разумные мысли. Но когда волк в очередной раз оскалился и согнулся, готовясь атаковать, произошло нечто неожиданное. В её жилах забурлил неожиданный прилив храбрости. В момент отчаяния варяжка приняла решение в доли секунды и решительно сорвала ветку сухого дерева рядом, швырнув сук в сторону хищного зверя. От глухого звука приземлившегося в сухие листья и хвоинки предмета лесной разбойник отпрыгивает в сторону и, задержав взгляд на волке, она видит, как в глазах плотоядного чудовища появилось замешательство. Их взгляды встретились, в них отразились страх и одновременно решимость. В этот момент Ольга поняла, что волк — это не жуткий страж глубин тёмной чащи, а такое живое существо со своими чувствами и инстинктами, как и она сама или кобыла под ней. Набравшись храбрости, дочь Эгиля протянула дрожащую руку к дереву, отломила ещё одну ветку рябины и взмахнула ей перед собой. Волк замешкался, его рычание стало тише, однако на один и тот же крючок дважды он не попался: пронзительные янтарные глаза засветились злобой, отражая мерцающий свет луны, а сильные лапы приготовились к броску. Однако как раз в тот момент, когда Ольга оказалась на грани отчаяния, из-за деревьев послышались звуки чьих-то шагов. Застигнутый врасплох, волк на мгновение отвлекается. Из тени выходит фигура одинокого воина с внушительным мечом, сверкающим наготове. Облаченный лишь в льняную рубаху и кожаные штаны, князь Игорь предстаёт перед ними высокий и непоколебимый, как маяк надежды перед лицом тьмы. — Вот мы и снова встретились. Не трогай её, у тебя есть я, — властным голосом темноволосый витязь приказывает волку отступить. — Сейчас ты сполна ответишь мне за гибель Хроссбьорна, который погнался за тобой по псковской распутице! Великий князь поднимает руку с клинком вверх, и уже один только этот жест излучает уверенность и мужество, когда он встречается взглядом со свирепым хищником. Ольга с трепетом наблюдает за тем, как волк, почти нехотя, теряет к ней интерес и поворачивается ожесточённой мордой к Игорю. Давняя цель правителя, что тогда и увлекла его в погоню во время охоты, напрягается, прижимается к земле, а затем живой взведённой пружиной отталкивается от неё и прыгает прямо на князя, разевая свою жаждущую плоти пасть с обоюдоострыми белоснежными зубами.